В конце июня на кладбище в селе Большие Салы, что под Ростовом-на-Дону, в узком кругу родственников похоронили сорокалетнего музыканта и противника войны Анатолия Березикова. Мужчина умер в спецприемнике, где его удерживали почти месяц — по его словам, пытали и угрожали делом о госизмене. На следующий день после похорон Березикова силовики пришли с обыском к адвокату и правозащитнице, которые занимались его делом, — в результате обе покинули страну.
«Помяните его без спиртного, он непьющий был», — передала просьбу матери Березикова правозащитница Татьяна Спорышева. Она пыталась помочь ему во время его ареста.
Березикова в Ростове узнавали: музыкант в любое время года ездил по городу на велосипеде в шортах. По рассказам друзей, он не пил и не курил, но употреблял насвай (некурительное табачное изделие).
Он рисовал и продавал картины, делал татуировки и машинки для них, увлекался рок-музыкой и ездил на рок-фестивали. Позже Березиков нашел себе новое увлечение — экспериментальную шумовую музыку (нойз).
В музыкальной тусовке Березиков называл себя Анатолием Рыком, а свой музыкальный проект — «Рык-синт». Он не только играл на синтезаторах, но и сам собирал их и продавал.
А еще Березиков выступал против войны и действий властей. Правозащитники связывают его преследование с тем, что он, вероятно, расклеивал листовки украинского проекта «Хочу жить» с призывами к российским военным сдаваться в плен.
До войны, в 2017 году, он был волонтером штаба оппозиционного политика Алексея Навального (в 2021 году власти России признали штабы и другие структуры Навального экстремистскими организациями и запретили их деятельность в России).
В его социальных сетях нет антивоенных призывов, но много критики властей. Например, в 2018 году он был недоволен продажей леса китайцам и пенсионной реформой. В 2020 году во время пандемии Березиков выложил свою фотографию в маске с оскорбительной для президента России надписью.
В 2023 году Березиков умер в спецприемнике — полиция утверждает, что он покончил с собой.
«Надеемся, что больше вас не увидим»
В полвосьмого утра 22 июня, на следующий день после похорон Березикова, Татьяна Спорышева проснулась от ударов во входную дверь. Из-за двери представились сотрудниками ФСБ.
«Били так, что сыпалась штукатурка со стен. Дверь чуть повело, я потом смотрела. Но били кувалдой, поэтому открыла почти сразу», — вспоминает она.
В квартиру вошли около 10 человек: часть в штатском, не менее четырех — в балаклавах, масках и камуфляжной одежде.
Силовики сказали, что ищут экстремистские материалы, которые, по их мнению, распространяет правозащитница в социальных сетях. Они провели двухчасовой обыск, забрали технику, а саму Спорышеву через несколько часов отпустили. «Надеемся, что больше вас не увидим», — сказал ей один из оперативников. 3 июля Спорышева уехала в Грузию.
«Я думаю, что вернуться не смогу, — рассказала правозащитница. — Думаю, на меня заведено дело оперативного учета (органы госбезопасности ведут такие дела в рамках оперативно-розыскных дел — Би-би-си), проверяли на границе почти четыре часа».
К адвокату Березикова Ирине Гак силовики приходили 15 июня. Подробности того, что у нее происходило, неизвестны до сих пор, никаких документов нет, а сама она с журналистами не разговаривает.
Правозащитный проект «Первый отдел» предполагает, что обыск проходил по уголовному делу о доведении до самоубийства (УК РФ Статья 110), которое возбудили после смерти Березикова. Максимальное наказание по этой статье — 15 лет лишения свободы. 26 июня Гак тоже покинула Россию.
«Я шагнул за дверь спецприемника на улицу, и меня тут же задержали»
Дело самого Березикова началось 11 мая: к нему в двухкомнатную съемную квартиру ворвались шесть силовиков в черных балаклавах.
Тогда его избили ногами, перевернули все вещи, забрали технику, а потом отвезли в шестой отдел полиции Ростова-на Дону составлять протокол по статье о сопротивлении сотруднику полиции (19.3 КоАП РФ), писал он позже в записке, которую ему удалось передать правозащитникам.
Тогда же его арестовали на 10 суток. Однако 21 мая на свободу выйти ему не удалось. «Я шагнул за дверь спецприемника на улицу, и меня тут же задержали с наручниками, посадили в полицейский УАЗ и сразу доставили в отделение на Буденновском. Потом доставили в Ленинский суд в наручниках в сопровождении двух автоматчиков», — писал Березиков в той же записке.
На него составили протокол и снова отправили на 10 суток в спецприемник за «мелкое хулиганство».
В течение двух недель родственники Березикова не знали, где он: у него изъяли телефон и не разрешали звонить. Мужчина просто пропал. Из спецприемника он несколько раз пытался передавать записки с другими задержанными. Получить такую записку от него удалось только к окончанию второй десятидневки ареста.
31 мая правозащитники поехали встречать Анатолия Березикова к спецприемнику. Но сотрудники отдела полиции сказали, что тот ушел. Спорышева вспоминает, что у отделения они увидели и подозрительного мужчину в штатском — она тогда решила, что это сотрудник ФСБ.
Березикову выйти на свободу в тот день не удалось — его сразу задержали за «мелкое хулиганство».
Из протокола, который есть в распоряжении Би-би-си, следует, что Березикова задержали в центре города на улице Семашко за то, что он «выражался грубой и нецензурной бранью в адрес прохожих, размахивая руками и хватаясь за одежду, учинил драку, вел себя агрессивно».
Мужчину тогда опять повезли в Ленинский суд — правозащитникам никто об этом не сказал. Но Гак и Спорышева на всякий случай решили проверить, вдруг его повезли туда, и поехали в суд.
«Боялся, что вывезут, и никто не найдет»
На видео из суда, которое сняла Спорышева, Березиков тихо сидит в коридоре, а между конвоиром и правозащитниками происходит ссора: Гак просит полицейского прекратить давить на Березикова и не заставлять его отказываться от адвоката.
Там же Гак и Спорышева смогли поговорить с Березиковым — в ожидании заседания и в присутствии полицейских.
«Он в суде рассказывал, что опасается, что исчезнет. Он боялся, что его куда-то вывезут, и никто его не найдет. Да, он опасался, что он не доживет», — вспоминает Спорышева.
Березиков показал женщинам шрамы на спине (фото есть в распоряжении Би-би-си): говорил, что его пытали в спецприемнике электрошокером, сломали ему ребра.
По словам мужчины, к нему приходил следователь ФСБ и угрожал уголовным делом о госизмене. Мужчина по описанию походил на того, кого правозащитники видели в отделе полиции.
О пытках защита Березикова рассказала судье, но судья Лада Евангелевская не придала этому значения и отправила музыканта в спецприемник до 15 июня.
После суда правозащитники пошли за полицейскими, которые уводили куда-то Березикова. Спорышева записала их разговор на видео.
— Куда вы его уводите? — спрашивают Гак и Спорышева конвой.
— В спецприемник, — отвечает один из полицейских.
— Их несколько, в какой именно? Кстати, кошелек, где кошелек с деньгами? — говорит Спорышева.
— Я вышел из изолятора с кошельком [31 мая], в отделение [вернули] уже без кошелька, — говорит Березиков.
— Сколько там было денег? — спрашивает Гак.
— 15350 рублей, — отвечает он.
Березиков также рассказал Спорышевой, что в кошельке у него была карта «Сбера», на которой хранилось 800 тысяч рублей. По его словам, еще 21 мая у него в отделении полиции пропали ключи и пакет с вещами.
Карусель из надуманных административных арестов перед заключением в СИЗО по уголовному делу — это распространенная практика российских силовых структур. После вторжения в Украину, ее стали применять чаще.
Сначала по такой схеме оказались за решеткой оппозиционеры Илья Яшин и Владимир Кара-Мурза (оба признаны «иноагентами» в России). Обоим вменяли неповиновение полиции. Яшин, по версии полицейских «грубо выражался», а Кара-Мурза «при виде сотрудников резко изменил траекторию движения». За такие «правонарушения» суд назначил обоим по 15 суток ареста, из спецприемника они на свободу уже не вышли — их отправили в СИЗО по уголовным статьям.
Затем таким же способом за решетку стали попадать и менее известные фигуранты шпионских статей. Случай Березикова похож на истории Савелия Фролова и Ление Умеровой — обоих задерживали по несколько раз на выходе из спецприемника, отправляя под новые административные аресты. Оба в итоге стали фигурантами шпионских дел.
Адвокаты объясняли применение таких административных «каруселей» тем, что региональным следователям ФСБ нужно время на то, чтобы возбудить уголовное дело по «шпионской статье», и его требуется согласовать с центральным аппаратом ФСБ в Москве. Для этого они и тянут время с помощью административных арестов, считают юристы сообщества адвокатов и правозащитников «Первый отдел», которое помогает обвиняемым в госизмене.
«Это не самоубийство»
14 июня, за день до выхода Березикова из спецприемника, Ирина Гак пришла к нему оформлять нотариальную доверенность. Тогда же она выяснила, что он умер, и рассказала об этом Татьяне Спорышевой.
Позже силовики заявили, что мужчина повесился в своей камере 14 июня, примерно в 9:57. Причина смерти — «механическая асфиксия».
«Даже если предположить, что в результате пыток и угроз, психологического прессинга Анатолий принял решение совершить суицид, я не могу понять, как это технически произошло. В камерах есть видеокамеры, свет горит постоянно, полицейские смотрят и слушают за всем, что происходит в камерах», — рассуждает Спорышева.
В том, что это было не самоубийство, уверен и юрист «Первого отдела» Евгений Смирнов.
«Когда человек находится под стражей, за него ответственно государство. И они стараются не доводить до такого, чтобы человек умирал, потому что это будет громкое событие, которое будет расследовано. Мы практически полностью уверены в том, что это не самоубийство», — рассказывает Смирнов.
О том что будет с теми силовиками, которые пытали Березикова и фабриковали дело в его отношении, Смирнов отвечает: «Ничего».
Востребованный радиоремонтник
Последние публикации Березикова в социальных сетях были о концертах в память о ростовском музыканте Папе Срапе — Эдуарде Срапионове, известном в узких кругах ростовском экспериментаторе и композиторе нойз-музыки. Срапионов умер накануне военного вторжения России в Украину.
Березиков последние семь лет был его учеником и продавал синтезаторы, которые мастерил Папа Срапа «из говна и палок», рассказывают их знакомые. Березиков был одержим сохранением памяти о своем учителе. Он даже хотел создать его виртуальный музей.
После смерти Срапионова Березиков, или Рык, сам начал делать синтезаторы и продавать их на «Авито» за совсем небольшие деньги — от 6 до 12 тысяч рублей.
Его приятель Валентин Сохарев, тоже нойз-музыкант, говорит, что Рык, скорее, был известен как востребованный радиоремонтник и этим зарабатывал на жизнь.
Правда, Березикова звали выступать на концерты в разные российские города: из последних — в Москву на фестиваль «Шум и ярость». Но из-за арестов он туда так и не попал.
«Я думаю, что организаторы фестивалей, когда они его к себе звали играть, были больше заинтересованы в том, что он приедет и что-то отремонтирует. Востребованным музыкантом-шумовиком он мог только начать становиться», — говорит Сохорев.
«Раньше мы все знали, что принадлежать в России к неофициальной и маргинальной культуре — это повод для неприятностей. Ну такая цена контркультурности. Но случай Анатолия Рыка нам сообщает, что теперь для силовиков это дополнительный признак — тебя можно убить и ничего не будет», – написал после смерти Березикова художник и музыкант Иван Напреенко.
Раздавал по 1000 листовок в неделю
Березиков увлекался не только музыкой, но и политикой. В 2017 году он пришел в штаб Алексея Навального, вспоминает Вадим Кобзев, бывший активист ростовского штаба.
«Он участвовал в митингах, раздавал листовки, наблюдал на выборах, его оштрафовали за раздачу листовок. Потом, в 2021 году, он участвовал в январских митингах в поддержку Навального. Его избили при задержании, и он получил административный арест. То есть он человек с таким сильным прошлым», — рассказывает Кобзев.
Он отмечает, что Березиков был энергичным человеком, раздавал много листовок — каждую неделю по 1000 штук, гораздо больше, чем другие активисты. Листовки он развозил на велосипеде, который во время обысков забрали силовики.
Но не все друзья Березикова-Рыка разделяли его политические взгляды.
«Я ему сразу сказал, что со мной ни о каких политических моментах лучше не разговаривать, — вспоминает нойз-музыкант Сохорев. — Я видел своими глазами штурм Белого дома, и у меня есть абсолютно четкие представления о том, что есть сейчас политика в России. Вот я ему старался это объяснить: если ты размахиваешь голой жопой перед осиным гнездом, будь готов к тому, что тебя покусает, причем насмерть. Вот он либо был готов к этому, либо не верил».
Источник: Екатерина Седлярова, BBC
