Ровно девять лет назад Россия аннексировала Крым. Сразу после этого путинские власти начали преследовать представителей одного из трех коренных народов этого полуострова — крымских татар (они сегодня составляют около 15% населения Крыма). За несогласие с итогами «референдума» и борьбу за свою автономию активистов регулярно похищают, пытают, объявляют экстремистами и террористами и отправляют в тюрьму по сфабрикованным обвинениям. Как и в сталинские времена, крымских татар репрессируют целыми семьями. Также их массово отправляют на войну с Украиной: по оценкам правозащитников, около 90% повесток в Крыму раздали в местах компактного проживания крымских татар.
«Беда пришла в каждый третий дом»
«Я не помню ни одного месяца за эти девять лет, который прошел бы без обысков. Это уже перманентное явление в Крыму. Разве что неделя-две до и после Нового года, когда сотрудники силовых структур, по всей видимости, отдыхают — это единственные «каникулы» у крымских татар, когда они могут спать спокойно, зная, что к ним точно никто не придет. В остальное же время это практически постоянное ожидание… У меня, например, телефон не выключается и не уходит в спящий режим никогда», — рассказывает The Insider крымско-татарский правозащитник Заур Халилов (имя изменено в интересах безопасности героя).
Рано утром накануне нашего разговора сотрудники ФСБ нагрянули с обысками к жителю Красногвардейского района Мемету Ашурову и к семье делегата курултая, национального съезда крымских татар, Асана Абдураманова в Бахчисарае (сам он несколько лет назад уехал из Крыма). Силовики изъяли мобильные телефоны и другую технику, Ашурова задержали и увезли на допрос в управление ФСБ в Симферополе, но позже отпустили. В обоих случаях поводом для проведения следственных действий стало повреждение железной дороги в районе села Почтовое 23 февраля этого года. Происшествие, в результате которого было остановлено движение электричек и поездов, власти назвали диверсией. Первоначально сообщалось о подрыве, но затем появилась версия, что рельсы повредили переносной сваркой. «По стилю — испортить праздник — похоже на деятельность украинских фашистов или сочувствующих им. Никто не отменял ждунов, диверсантов, предателей, шпионов», — прокомментировал инцидент в своем Telegram-канале депутат Госдумы от Крыма Леонид Ивлев. Обыски по этому эпизоду прошли с конца февраля по нескольким адресам, где проживают крымские татары.
Поиски «диверсантов, предателей, шпионов» среди коренного населения Крыма продолжаются все девять лет российской оккупации — значительная его часть не признала аннексию и не приняла новую власть. Крымские татары всегда кооперировались с национально-патриотическими силами Украины, а поддержка на выборах проукраинских кандидатов была для них «ценностным вопросом», объясняет в интервью The Insider соучредитель правозащитной организации «Крым SOS» Алим Алиев:
«Это связано в первую очередь с исторической памятью — первой аннексией и колонизацией Крыма при Екатерине II и депортацией 1944 года. В результате крымские татары стали главной проукраинской силой в Крыму».
Представители крымско-татарского народа составляют около 13–15% от всего населения полуострова, то есть порядка 250–300 тысяч человек. По словам Алиева, с 2014 года Крым покинуло около 70 тысяч человек, более половины из них — крымские татары. Массово выезжали осенью 2022 года, после объявления «частичной» мобилизации. По данным «Крым SOS», около 90% повесток в Крыму было роздано в местах компактного проживания крымских татар, при том что военный призыв жителей оккупированных территорий запрещен Женевской конвенцией. «Оккупанты намеренно отправляют их на войну против своей страны и своих собратьев, которые сегодня в достаточном количестве воюют в ВСУ», — говорит Алим Алиев.
Обыски, допросы, массовые задержания, административные аресты и штрафы, сфабрикованные уголовные дела — нынешние репрессии против крымских татар встают в один ряд с гонениями времен царской и советской России. Преследованиям подвергаются религиозные и политические деятели, активисты, гражданские журналисты, адвокаты. Многие из них связаны с правозащитным движением «Крымская солидарность», созданным в апреле 2016 года. «С учетом того, что крымские татары — это маленький народ с прочными горизонтальными связями, можно сказать, что беда пришла в каждый третий дом, — говорит на условиях анонимности жена одного из крымско-татарских политзаключенных. — Среди тех, кто находится в заключении, есть близкие родственники, то есть репрессируют целые семьи. На сегодня 220 несовершеннолетних детей в Крыму растут без отцов».
Есть семьи, которые пережили за эти годы не один визит силовиков. По наблюдениям другой жительницы Крыма, чей муж также осужден российским судом, в первое время те вели себя сдержанно, «не позволяли себе грубостей, жестокости»:
«По моему мнению, тогда они еще не до конца представляли себе, что такое ФСБ и как нужно “работать“. Сейчас же они набрались наглости и хамства и поняли, что они есть власть и им все позволено. Второе вторжение в наш дом было гораздо более жестким. Рано утром более десяти человек в балаклавах, с оружием, перепрыгнув через ворота, обступили дом со всех сторон, кричали, стучали, пугая детей и оказывая на нас психологическое давление».
Для оккупационных властей принципиально важно подавить любые проявления солидарности, самоорганизации, субъектности народа, полагают собеседники The Insider. Одним из самых ощутимых последствий оккупации для крымских татар правозащитник Заур Халилов называет полное ограничение свободы мирных собраний: «Любые массовые собрания либо разгоняются, либо проводятся под контролем сотрудников Центра “Э“ <Главного управления по противодействию экстремизму МВД РФ — The Insider> и ФСБ, которые приходят “по гражданке“ и просто расходятся среди людей».
Не исключение и мероприятия по случаю годовщины депортации 18 мая и дня крымско-татарского флага 26 июня. Правоохранительные органы рассматривают их как акции экстремистского характера и накануне вручают активистам «предостережения о недопустимости нарушения закона».
«Нам говорили: признайте присоединение, и всё у вас будет»
В конце февраля 2014 года, когда на полуострове уже высадились «вежливые люди» из России, несколько тысяч человек по призыву Меджлиса (представительного органа крымских татар) вышли к зданию крымского парламента в Симферополе на митинг в поддержку территориальной целостности Украины. Акция закончилась столкновениями с собравшимися там же сторонниками пророссийской партии «Русское единство» под предводительством Сергея Аксенова, тогда местного депутата, а ныне — главы аннексированной республики. В результате беспорядков погибли два человека. Спустя несколько недель крымские татары массово бойкотировали «референдум» о присоединении Крыма к России (по разным оценкам, в голосовании отказалось участвовать от 70 до 95% крымско-татарского населения), а Меджлис отказался признать его легитимным.
Новые крымские власти не простили Меджлису непокорность. Сначала прокуратура обвинила его лидеров Мустафу Джемилева и Рефата Чубарова в экстремизме и запретила им въезд на полуостров, затем орган выселили из занимаемого им здания в Симферополе, а после начались аресты. В заключении оказались двое заместителей главы Меджлиса: Ахтема Чийгоза приговорили к восьми годам за организацию массовых беспорядков на февральском митинге 2014 года, Ильми Умерова — к двум годам за «публичные призывы к нарушению территориальной целостности РФ». В 2017 году, однако, обоих передали Турции — предположительно, в обмен на двоих россиян, обвиненных в шпионаже; позже Чийгоз и Умеров перебрались в Киев. Решающий же удар по крымско-татарскому Меджлису был нанесен в апреле 2016 года, когда Верховный суд Крыма по иску прокурора республики Натальи Поклонской признал Меджлис экстремистской организацией. Поклонская тогда обвинила орган в осуществлении антироссийской деятельности, а его руководителей назвала «марионетками в руках больших западных кукловодов». Большинство членов Меджлиса выехали на территорию Украины, сегодня структура продолжает работу в изгнании.
«Нам говорили: признайте факт присоединения публично, и всё у вас будет. Но мы являемся коренным народом Крыма… Мы просто хотим гарантированно участвовать в управлении нашей территорией, — возмущался в интервью «Коммерсанту» в 2016 году один из самых публичных лидеров Меджлиса Нариман Джелял. — Если Россия хочет побороться за симпатии крымских татар, то давно уже пора задуматься о таких гарантиях. Или можно привычно преследовать людей за экстремизм и сепаратизм, сажать в тюрьмы, но тогда на желаемую лояльность не стоит рассчитывать».
Несмотря на риски, Джелял до последнего оставался в Крыму, вел активную общественную деятельность и поддерживал связи с Украиной. В августе 2021 года он был единственным представителем аннексированного Крыма на проходившем в Киеве международном саммите «Крымская платформа». Сразу после этой поездки за Джелялом пришли. Его и еще двоих активистов, братьев Асана и Азиза Ахтемовых, обвинили в подрыве газопровода под Симферополем, в результате которого одна из местных воинских частей на сутки осталась без газоснабжения. Джеляла следствие назвало организатором «диверсии» и посредником между братьями Ахметовыми (которые якобы заложили взрывное устройство под газопровод) и «кураторами» из украинской разведки. В сентябре прошлого года суд приговорил Джеляла к 17 годам колонии строгого режима, братьев Ахтемовых — к 15 и 13 годам соответственно. Дело называют сфальсифицированным. «Не предъявлено никаких доказательств: ни того, что это сделали именно эти люди, ни того, что они сделали это по заданию кого-то в Украине, ни, тем более, того, что к этому имел отношение Нариман Джелял. Зато в деле присутствуют явные признаки давления в отношении обвиняемых», — поясняет руководитель программы поддержки политзаключенных «Мемориала» Сергей Давидис.
«Стряпают дела, не выходя из кабинетов»
По данным правозащитников, с 2014 года по политически мотивированным обвинениям в Крыму было арестовано более 150 человек, крымских татар среди них — абсолютное большинство. Основной массив уголовных дел связан с деятельностью исламской религиозно-политической партии «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» («Партия исламского освобождения»). Верховный суд РФ еще в 2003 году признал ее террористической организацией — не подкрепив свое решение сколько-нибудь убедительными доказательствами. Фундаменталистская «Хизб ут-Тахрир» провозглашает своей целью создание всемирного исламского халифата, но выступает за ненасильственные методы ее достижения. Всего, по данным проекта «Поддержка политзаключенных. Мемориал» (создан после ликвидации правозащитного центра «Мемориал»), за связи с этим движением по российскому закону преследуется свыше 330 человек, из них более сотни — в аннексированном Крыму. Ни в одном из этих дел нет признаков подготовки терактов или озвучивания террористических угроз.
В Украине, как и в большинстве европейских стран, «Хизб ут-Тахрир» не запрещена, на легальных основаниях она до 2014 года действовала и на Крымском полуострове — выпускала газету, проводила публичные мероприятия. «Люди [в Крыму] стали преступниками просто вследствие оккупации. Таким образом, получается двойное беззаконие», — комментирует Сергей Давидис. Согласно нормам международного права, Россия как оккупирующая сторона не имеет права полностью отменять действовавшее на момент начала оккупации уголовное законодательство и заменять его своим. Не вправе российское государство и заключать жителей Крыма под стражу за пределами полуострова — однако происходит именно это: крымчан отправляют в СИЗО и колонии за тысячи километров от дома.
Первое дело об участии в «Хизб ут-Тахрир» возникло в республике уже в начале 2015 года, по нему были осуждены четыре жителя Севастополя. Последний приговор вынесли 15 марта этого года: Южный окружной военный суд в Ростове-на-Дону приговорил крымчанина Аметхана Абдулвапова к 10,5 года лишения свободы.
Обвинение в причастности к «Хизб ут-Тахрир» стало удобным инструментом подавления гражданской активности крымских татар и устранения всех, кто нелоялен оккупационной администрации, констатируют собеседники The Insider. Помимо собственно организации террористической деятельности или участия в ней (части 1 и 2 ст. 205.5 УК РФ), фигурантам зачастую инкриминируют также подготовку к насильственному захвату власти (часть 1 ст. 30 и ст. 278 УК). Десятки уже приговорены к длительным срокам лишения свободы — до 19 лет в колонии строгого режима. «Они [силовики] убивают сразу нескольких зайцев — и народ запугивают, и убирают с поля правозащитников и активистов, и отчитываются о том, как ликвидируют террористические ячейки и предотвращают попытки государственного переворота в Российской Федерации. Не выходя из кабинетов, легко и просто стряпают эти дела», — говорит крымский адвокат Ильяс Аминов (имя изменено).
Судят предполагаемых террористов, как правило, целыми группами — по самому большому, «второму симферопольскому делу», возбужденному весной 2019 года, проходят 29 человек. Один из них, 60-летний Джемиль Гафаров, в феврале этого года скончался в новочеркасском СИЗО. За месяц до этого он и еще четверо крымских татар получили по 13 лет строгого режима. Гафаров был инвалидом второй группы, страдал хронической почечной недостаточностью и неоднократно жаловался на плохое самочувствие, а в ноябре прошлого года перенес сердечный приступ. «С каждым днем ему становилось хуже. Постоянно жгло в области сердца, болела голова, было тяжело дышать, и сам он не мог больше вставать», — сообщала «Крымская солидарность». Руководство СИЗО отказывало политзаключенному в надлежащем лечении, хотя адвокаты настаивали на экстренной госпитализации.
Шьются «террористические дела» по одной схеме: в отсутствие реальных доказательств обвинение основывается на показаниях засекреченных свидетелей и аудиозаписях, полученных в результате прослушки встреч активистов в частных домах или мечетях. «Речь идет о сухбетах, на которые крымские татары собираются для дискуссий на религиозные и политические темы. Эти записи потом передаются ”экспертам”, которые, просто выворачивая всё наизнанку, заключают, что это члены запрещенной ”Хизб ут-Тахрир” проводили тайное собрание», — поясняет Ильяс Аминов. В роли секретных свидетелей, по его словам, выступают или сотрудники ФСБ, или завербованные агенты, которые сами находятся под угрозой уголовного преследования и, давая показания против других, «покупают» себе свободу. В качестве дополнительного доказательства предъявляется также запрещенная религиозная литература, которую обвиняемым подбрасывают силовики.
Тотальный контроль над мечетями спецслужбам удалось установить при попустительстве Духовного управления мусульман Крыма (ДУМК) во главе с муфтием Эмирали Аблаевым, который после аннексии открыто занял пророссийскую позицию. По сведениям правозащитника Заура Халилова, членами совета ДУМК теперь становятся «люди, которые прошли проверку спецслужб и подписали некий документ, подтверждающий, что они не участвуют ни в каких оппозиционных движениях и фактически солидарны с политикой крымских властей». В 2016 году в Киеве представители крымско-татарских мусульманских организаций объявили о создании альтернативного, проукраинского, ДУМК.
После начала полномасштабной войны в делах о причастности к «Хизб ут-Тахрир» вдруг стал проступать «украинский след» — теперь крымским «террористам» приписывают связи с «кураторами» из Киева. Так, в конце января в Джанкойском районе полуострова были задержаны шестеро крымских татар, которые, по версии следствия, распространяли террористическую идеологию и вербовали местных мусульман, координируя свои действия с соратниками из Украины.
«Угрожали, что засунут в задний проход трубу, а в нее — колючую проволоку»
Вместе с российским законом в Крыму утвердилось и российское беззаконие. Признательных показаний от обвиняемых в терроризме, диверсиях и других «преступлениях» часто добиваются с помощью угроз, пыток и издевательств. Этим же способом силовики, по-видимому, вербуют информаторов и склоняют к сотрудничеству будущих «секретных свидетелей».
The Insider поговорил с одной из жертв произвола крымских силовиков — программистом из Нижнегорского района Ринатом Параламовым. По его словам, он никогда не был гражданским активистом, но и не бездействовал — ездил на суды, участвовал в денежных сборах для выплаты штрафов. В сентябре 2017 года оперативники ФСБ заявились к нему с обыском, а после надели ему мешок на голову и наручники, посадили в машину и привезли в какое-то подвальное помещение. Избивали, требовали оговорить незнакомых ему людей, а потом принялись пытать. Обмотали скотчем руки до локтей и ноги до колен, положили лицом на пол, оголили ягодицы, прикрепили к ним два провода и пустили разряд. Параламов вспоминает, что таких «подходов» было три:
«В какой-то момент я потерял сознание. Они брызнули мне водой в лицо, я пришел в себя, но рот у меня не закрывался и говорить я не мог — только звуки издавал. Я испугался, они тоже».
«Человек в военной форме» и женщина-врач осмотрели Рината и сделали ему несколько уколов. Однако мучители пришли к выводу, что он симулирует приступ, и продолжили пытки током.
«Я думал уже, что мне конец, и начал молиться. Но они вдруг остановились и опять попытались заставить меня говорить. Стали угрожать, что поставят меня на колени, засунут в задний проход трубу, а в нее — колючую проволоку. В общем, стали пугать, что подвергнут меня насилию и что с моими родителями, женой и братьями тоже что-то сделают. Тогда я дал знак, что подпишу всё, что надо подписать. Мне дали кучу бумаг, в том числе несколько чистых листов, на которых я просто внизу поставил подпись».
После этого Параламова отвели в другую комнату, сняли с него маску и заставили рассказать на видеокамеру, как в 2014 году он нашел в лесополосе тротил, патроны и провода к ним и закопал всё это в Марьиной роще недалеко от Симферополя. В одной из подписанных бумаг он признавался также, что связан с «Хизб ут-Тахрир» и «встречал в мечети таких-то людей». Силовики сообщили, что отныне он работает на них: «Будешь ходить среди своих соотечественников, где что услышишь — передашь нам». В противном случае пригрозили использовать против него подписанные протоколы, «а это десятки лет тюрьмы».
Ринат Параламов провел в руках фээсэбэшников больше суток. Добившись своего, они высадили его на автовокзале и велели никому не рассказывать о случившемся. Однако, оправившись от шока, он всё же связался с адвокатами и решил придать эту историю огласке, но прежде из соображений безопасности перебрался с семьей в Киев. Его крымские защитники пытались добиться возбуждения уголовного дела по факту пыток, но получили отказ — ничего противоправного в действиях сотрудников силовых структур не нашли. Зато самого Параламова объявили в розыск по обвинению в незаконном хранении взрывчатых веществ и боеприпасов. Как и многие крымские татары, он надеется на скорую деоккупацию полуострова:
«Как только Россия, с божьей помощью, уберется оттуда, сразу вернусь домой».
Похожим образом выбивали признательные показания из Асана Ахтемова, осужденного по упомянутому выше делу о «диверсии на газопроводе». Поздно вечером в начале сентября 2021 года в его дом ворвалось около десяти вооруженных человек в масках. Не предъявив никаких документов, надели на него наручники, закрыли глаза и увезли. Подробный рассказ Ахтемова о его пребывании в подвале ФСБ опубликовало украинское издание «Ґрати»:
«Завели в комнату, посадили на стул лицом к спинке стула, ноги привязали к ножкам стула скотчем, руки тоже привязали скотчем к спинке. Когда меня вели, со стороны этих людей в мой адрес постоянно поступали угрозы, что мне подкинут оружие и наркотики, говорили что моя жена красивая и намекали, что ей тоже могут причинить вред.
После того, как меня посадили на стул и связали, на мои уши повесили оголенные провода, после чего я почувствовал сильный удар током. По времени это продолжалось секунд десять. И так около шести-семи раз. После чего разряды тока пускали понемногу и одновременно со мной разговаривали. Когда пускали ток, меня постоянно дергало. После этого я согласился со всем, что мне эти люди говорили. А говорили мне они о том, что я подорвал газовую трубу в Перевальном, что мой брат Азиз Ахтемов всё уже рассказал, что им всё известно, как мы это сделали».
Ахтемова, как и Рината Параламова, заставили на камеру произнести заранее заготовленный текст, а затем доставили в управление ФСБ в Симферополе, где допросили уже официально. По утверждению активиста, при пытках в подвале присутствовал адвокат по назначению Олег Глушко, который уговаривал его подчиниться требованиям силовиков и признать вину. В какой-то момент Ахтемов не выдержал и обратился к нему с вопросом: «Как вы можете допускать такое, вы же адвокат?» Тот ответил, что это «стандартная процедура». Позднее защита Ахтемова подала на Глушко жалобу, указав несколько эпизодов, по которым он грубо нарушил законодательство об адвокатской деятельности и кодекс профессиональной этики. После целой череды отказов Совет Адвокатской палаты Крыма всё же возбудил в отношении Глушко дисциплинарное производство, но ожидаемо не нашел в его действиях нарушений. Как рассказал The Insider правозащитник Заур Халилов, этот человек тесно сотрудничает с ФСБ и часто фигурирует в крымских политических делах; он был, например, соучастником пыток активиста «Крымской солидарности» Раима Айвазова.
Еще один способ устрашения активной части крымского общества — насильственные исчезновения «несогласных» и их родственников. На сегодняшний день, по сведениям организации «Крым SOS», 15 человек, преимущественно представители крымскотатарской общины, числятся пропавшими без вести в результате похищения. По словам адвоката Ильяса Аминова, следствие по этим делам не ведется и есть основания полагать, что к исчезновению людей причастны российские силовые структуры или другие «агенты государства».
Одним из самых резонансных стало похищение 31-летнего перспективного политика из Бахчисарая Эрвина Ибрагимова. 25 мая 2016 года он планировал поехать на очередной суд по политическому делу, но накануне вечером его машину нашли брошенной посреди дороги. Камеры видеонаблюдения зафиксировали, как люди в форме сотрудников ДПС заблокировали автомобиль Ибрагимова, силой затолкали его в микроавтобус и увезли. Видеозапись передали в правоохранительные органы, по факту похищения возбудили уголовное дело, но расследование так и не сдвинулось с мертвой точки, а в 2017 году и вовсе было приостановлено. Отец Ибрагимова убежден, что за похищением Эрвина стоят российские спецслужбы. «Сотрудники ФСБ до похищения интересовались, занимался ли он боксом. Еще один пытался его завербовать, склонить работать на них. Эрвин ему отказал, а тот сказал с угрозой: “Не забывай, что у тебя есть брат с сестрой“. И теперь сделайте выводы, на кого я могу думать», — цитировал Ибрагимова-старшего «Крым.Реалии».
Более восьми лет неизвестна и судьба Исляма Джеппарова и Джевдета Ислямова, сына и племянника активиста крымско-татарского национального движения Абдурешита Джеппарова. В сентябре 2014 года они шли по тротуару в поселке компактного проживания крымских татар под Белогорском, когда несколько человек схватили их и затащили в автомобиль с тонированными стеклами. Очевидец произошедшего рассказал, что похитители были одеты в черную униформу с планками на спине. Вместе с родителями других похищенных Абдурешит Джеппаров создал Контактную группу по правам человека в Крыму, которая собирает информацию о правонарушениях в отношении жителей полуострова.
Источник: Диана Фишман, The Insider.
