Молодого москвича Антона дважды задерживали на входе в метро, чтобы отправить в военкомат. Оба раза из потока его выхватывала камера, подключенная к системе распознавания лиц. На войну он в итоге не поехал и, скрываясь теперь от мобилизации, выбросил сим-карту. Би-би-си рассказывает, какие инструменты “цифровой слежки” задействуют власти для поиска мобилизованных – и законно ли это.
8 октября около полуночи 25-летний москвич Антон (имя изменено) спустился в метро и поехал к друзьям. На следующей станции в вагон зашел сотрудник полиции метро и подошел к Антону. Других пассажиров в вагоне не было.
– Вы такой-то такой-то? – спросил его полицейский.
– Да, – ответил Антон.
– Ну, на выход.
“Я выхожу, он еще раз уточняет, это я или нет, спрашивает, есть ли у меня документы. Я такой: “Да, все есть”. Он показывает на телефоне приложуху с моими фотографиями, где фотка моя с документов МЦДэшки [московские центральные диаметры], – рассказывал Антон своему приятелю в голосовом сообщении. – И снизу же приложена свежая фотка – в приложухе она, видимо, регистрируется автоматом, где я проходил в метро. Свежая фотка, только сделанная”.
Эту историю подтвердила Би-би-си мать Антона.
Сотрудник полиции сообщил молодому человеку, что в их базе он числится как “уклонист” (военкоматы называют “уклонистами” тех, кто не явился по повестке, хотя это неверно: уклонение – это уголовная статья, а “уклонистом” человек может стать только по решению суда, замечают юристы антивоенной коалиции “Призыв к совести”).
– В смысле? – спросил Антон сотрудника полиции.
– Вам повестка приходила?
– Не знаю, прописан по другому адресу.
Антона отвезли в отдел полиции в метро, потом – в другой участок в районе, а оттуда – в военкомат. В военкомате ему сказали, что повестка ему вручена по месту прописки.
Антон прописан в квартире, где живут его бабушка и дедушка. Из военкомата с повесткой к ним приходили дважды. Дед рассказывал об этом и матери Антона, и самому Антону. “Приходили с военкомата, сказали: где он, сообщите ему, иначе там будет, может быть, статья, уголовное дело”, – говорил дед Антона его матери.
“С дедушкой у нас разошлись взгляды. Я против всех этих действий военных, а он считает, что они, наоборот, должны идти защищать родину. Какая родина, когда это даже не Россия? Я не готова, чтобы мой сын шел воевать за политические интересы других людей”, – полемизировала мать Антона.
9 октября в военкомате Антону выдали еще одну повестку и сказали явиться на следующий день в 10 утра на медкомиссию. Он приехал туда и рассказал о полученной два года назад травме – упал с высоты семь метров, получив компрессионный перелом позвоночника и двух пяток. Врач-хирург после быстрого осмотра сказала, что у Антона есть небольшой сколиоз, и решила, что он годен с незначительными ограничениями (категория Б3, справка есть у Би-би-си).
По закону все, кто находится в запасе, должны сдать несколько анализов, а потом пройти освидетельствование в комиссии из нескольких врачей. Юристы уточняют: медосмотры в военкоматах не являются медосвидетельствованием, это разные процедуры.
В военкомате после медкомиссии Антону всучили какие-то бумаги на подпись и велели явиться 11 октября “на отправку”, рассказывает его мать. Куда именно, он не знал. “Он даже не знает, что он подписал. Никто ничего не объяснил. Он был в состоянии “не совсем понятно вообще, что вообще происходит в этой жизни”, – говорит мать Антона.
Семья молодого человека решила опротестовать решение медкомиссии и нашла для него юриста. Антон поехал к нему на встречу на метро, и там его снова задержали. Он сказал сотрудникам полиции, что у него уже повестка и его ждут на следующий день, но его все равно повторно повезли в военкомат. “Они не знают, что с нами делать, поэтому нас должны туда отвезти”, – вспоминает слова Антона его мать.
В военкомате у Антона состоялся разговор, предположительно, с военным прокурором:
– Слушай, ты ж вчера здесь был, – обратился он к молодому человеку.
– Ну да.
– А че здесь делаешь сейчас?
– Не знаю, вот привезли.
Случай Антона, когда систему распознавания лиц используют для поиска мобилизованных, – не единственный.
Как ловят “уклонистов”
С начала мобилизации в соцсетях неоднократно появлялись сообщения о том, как власти ловят мужчин призывного возраста в метро. Бывший руководитель “Ночлежки” Григорий Свердлин 12 октября рассказывал, что на станции метро “Сокольники” организовали “сборный пункт” для мобилизации.
“Никого не выпускают, внутри около 100 человек. Каждому выдают номерки, военный комиссариат, врачи для освидетельствования, там же уже выдают форму. На входах и выходах полиция, никого не выпускают”, – писал Свердлин в “Фейсбуке”.
Призывников задерживали и у станции метро “Щелковская”. “Только что ко мне обратились сотрудник МГТС и его руководитель. Они сообщили, что возле метро “Щелковская” вышеназванный работник был задержан во время “облавы” на мужчин, подлежащих мобилизации. С его слов, хватали всех и заявляли, что должна быть справка о том, что есть бронь”, – рассказывал член Совета по правам человека при президенте Кирилл Кабанов.
На станциях “Сокольники” и “Щелковская” полиция могла просто задерживать всех мужчин призывного возраста. А вот Антона и некоторых других призывников выхватывали с помощью системы распознавания лиц, к которой подключены камеры видеонаблюдения – в том числе установленные на улицах. В систему можно загрузить фотографию и отследить передвижение человека – где он бывал, когда и с кем.
Система распознавания лиц работает в московском метро с осени 2020 года. С ее помощью, например, власти ловили нарушителей карантинных ограничений в пандемию коронавируса. Как писала Би-би-си, в системе используются четыре технологии, созданные российскими компаниями, – NtechLab, Tevian FaceSDK, VisionLabs Luna Platform и Kipod.
Когда под вечер Антона отпускали сотрудники полиции, ему дали совет: “Не вздумай соваться в метро, никуда. Если едешь в метро, только в маске и шапке, чтобы камеры тебя не сфотографировали”, – вспоминает рассказ Антона его мать.
Правда, маска может не уберечь от камер, подключенных к системе распознавания лиц. Об этом говорил сооснователь компании NtechLab Александр Кабаков. “Алгоритм имеет высокую точность, и камеры, на которых система сейчас установлена, дают большую вероятность, что лицо в маске будет распознано. У нас уже были истории, когда распознавались люди в мотоциклетных шлемах, так что маска вряд ли сработает для защиты от алгоритма”, – рассказывал Кабаков.
Слежку за призывниками с помощью камер могут настроить и в российских регионах: для этого власти планируют использовать мощности столичного “Единого центра хранения данных” (ЕЦХД), к которому подключена система распознавания лиц. Планируется, что в ЕЦХД будут передавать данные из других регионов России, у властей которых нет таких денег, как у мэрии Москвы, чтобы развернуть собственную систему слежки.
Об этих планах говорится в госконтракте, на который обратил внимание “Коммерсант”. Он должен быть исполнен до 16 декабря, подрядчик пока не определен. В департаменте информационных технологий “Коммерсанту” подтвердили, что такие планы есть: “Контракт в том числе сделает возможной интеграцию с ЕЦХД систем видеонаблюдения других регионов при желании конкретного субъекта РФ”.
В ЕЦХД хранится информация об объектах, за которыми ведется видеонаблюдение в Москве. Ежедневно в ЕЦХД передается информация с 213,3 тыс. камер, сказано в контракте, с которым ознакомилась Би-би-си.
Руководитель общественной организации “Роскомсвобода” Артем Козлюк не исключает, что власти действительно могут подключать регионы к столичной системе распознавания лиц – правда, быстро настроить ее не получится, уверен он. Для масштабирования системы нужны закупки специального оборудования, хотя не исключено, что деньги уже выделяются, говорит Козлюк.
Как еще власти могут отследить призывников
Во время второго визита в военкомат москвичу Антону изменили в повестке дату мобилизации – с 11-го на 12 октября. Но 12-го он никуда не поехал – убрал из телефона сим-карту и спрятался у друзей, пока его мать в сотрудничестве с военным адвокатом пытается оспорить решение врача.
Стремление Антона минимизировать цифровые следы понятно. Камерами, подключенными к системе распознавания лиц, власти не ограничиваются.
Юристы проекта “Сетевые свободы” считают, что облавы полиции на призывников свидетельствуют о доступе сотрудников МВД к базам военкоматов, базам регистрации в отелях и хостелах и базам налоговой службы, так как повестки приходили по месту работы граждан.
Подлежащих мобилизации ловят, например, в поликлиниках. Петербуржец Алексей Ромашов записался на прием к терапевту через портал “Горздрав” – повестку ему вручили прямо в кабинете врача. Данные о призывниках есть и у пограничников – известно несколько случаев отказа в выезде из страны.
Призывников могут также искать с помощью систем, которые определяют правонарушителей на дорогах, говорит Козлюк из “Роскомсвободы”. Телеграм-канал SHOT писал, что номера машин “уклонистов” могут внести в систему “Поток”. В МВД эту информацию назвали фейком.
Технически отследить призывников могут также по IMEI устройства (уникальный номер телефона) или, например, с помощью приложений для знакомств, службы такси или доставки еды, которые хранят геолокацию. При этом, говорят, юристы, такого права у властей нет. “Но сейчас мы видели в период облав в Москве, что руки у полиции развязаны”, – добавляет юрист коалиции “Призыв к совести”.
В этом смысле мобилизованным сложнее скрываться, нежели тем, кто уклонялся от призыва в “нулевые”, когда это было достаточно массовым явлением: например, знакомый корреспондента Би-би-си тогда просто не жил по прописке и не ездил на метро во время весенного и осеннего призывов, используя для перемещения по городу маршрутки.
Законна ли слежка за “уклонистами”?
В начале октября на станции метро Волоколамская задержали 28-летнего Сергея Лепехова – скорее всего, его тоже вычислили по камерам. Лепехова отвезли в военкомат, там провели быстрый медосмотр (“пощупали живот”) и в тот же день отправили в полевой лагерь в Московской области, а оттуда – в воинскую часть.
Известны случаи, когда мобилизованных без подготовки перебрасывали сразу в Украину, а там они погибали – с момента отправки из военкомата проходило около 10 дней.
В своих действиях власти, вероятно, руководствуются статьей 31 закона “О воинской обязанности” и совместным приказом МВД и минобороны, который регламентирует взаимодействие ведомств в отношении призывников, предполагает адвокат проекта “Сетевые Свободы” Станислав Селезнев.
Но подобного нормативного документа для розыска именно мобилизуемых нет, уточняет адвокат, документа о доступе военных к инструментам спецслужб (прослушка, геолокация, сведения служб доставки или такси и т.д.) – также нет. “Такой необоснованный доступ является нарушением закона со стороны сотрудников силовых ведомств”, – говорит адвокат.
По закону “О воинской обязанности” несколько безуспешных попыток вручения повестки дают военкому право предположить, что призывник уклоняется от получения повестки, и обратиться в МВД для оказания помощи в установлении местонахождения гражданина как подозреваемого в совершении административного правонарушения, объясняет Селезнев.
При этом после получения обращения от военкома полиция может искать призывника по месту жительства, чтобы вручить повестку, но не может применять технологии оперативно-розыскной деятельности, устанавливать местонахождение по камерам слежения, замечает юрист антивоенной коалиции “Призыв к совести”. “Такие технологии могут применяться только в случаях преступлений, но нет преступления, если человек не явился по повестке, даже если он ее получил”, – говорит юрист.
В задержаниях в метро юристы “Призыва к совести” видят еще одно серьезное нарушение: сотрудники полиции не имеют права после задержания отправить призывника в военкомат. Его могут доставить только в отдел для составления протокола об административном нарушении за неявку в военкомат.
Еще более простой способ получения данных для силовиков – запрос в Роскомнадзор. Данные можно получить, если сервис, которым пользуется призывник, находится в реестре организаторов распространения информации, который ведет РКН (в него включены, например, “Яндекс.Еда“, “Яндекс Go”, “ВКонтакте“, мессенджер “Тинькофф Банка”). Все эти сервисы обязаны хранить и предоставлять российским спецслужбам информацию о всех действиях пользователей – не только переписку, но и метаданные, включая геолокацию, замечает Артем Козлюк из “Роскомсвободы”. “Надо следить за сервисами, которые установлены в телефоне, и принять решение – они полезны или наносят вред вашим правам”, – говорит он.
Селезнев из “Сетевых свобод” считает, что регистрация в такси, службах доставки и интернет-магазинах на другое имя – это элементарные правила цифровой гигиены и защиты своих персональных данных. Например, в 2020 году Роскомсвобода обнаружила в даркнете слитые с московских камер биометрические данные. “Доступ к данным имеют не только силовики, но и все те, кому полицейские и чиновники готовы эти данные отдать либо продать”, – отмечали аналитики “Роскомсвободы”.
“Сливы данных злоумышленникам – лишь вопрос времени. Будут ли эти злоумышленники гражданскими или в погонах – уже не так важно, как и то, будут ли эти погоны синими или зелеными [полиция или военные]”, – говорит адвокат Станислав Селезнев.
Источник: Ксения Чурманова, BBC
