Верить ли опросам, которые показывают, что более 80% россиян поддерживают Путина? Может, люди просто боятся сказать социологам правду?
Споры о настоящей популярности Путина велись всегда, но обострились после начала войны. Рейтинг Путина подскочил – неужели, люди правда это поддержали?
Социологи, проводящие опросы, вынуждены постоянно оправдываться. Директор «Левада-центра» Денис Волков перечислял, а затем опровергал главные аргументы критиков, почему российским опросам нельзя верить: после начала войны люди – особенно противники Путина – гораздо чаще стали отказываться от участия в опросах или отвечать на вопросы о войне, а если и отвечают, то обычно не то, что думают «на самом деле».
По словам Волкова, в действительности «недостижимость» респондентов после войны мало изменилась (в 2022 году она была чуть выше, чем в 2019–2020 годах, но ниже, чем в 2021-м), а число прерванных на вопросах об Украине интервью измеряется единицами (от двух до семи), как и в опросах на другие темы, что при выборке более тысячи человек несущественно. Что до честности ответов, то рост поддержки Путина после начала войны сочетается с изменениями в ответах на другие вопросы – об экономическом поведении и настроениях, уверяет Волков.
На еще один упрек – мол, социологи просто не могут показать результаты с меньшими рейтингами – отвечал руководитель отдела социально-культурных исследований «Левада-центра» Алексей Левинсон: «Покуда честно получаемые высокие рейтинги власти ее устраивают, они будут терпеть нас. Когда это перестанет быть так, я не думаю, что мы долго просуществуем».
Пока идут споры, опросы общественного мнения продолжают фиксировать: Путин пользуется широчайшей поддержкой населения. Например, по данным все того же «Левада-центра», в этом году деятельность Путина «в целом одобряли» 85–87% (опрос проводится каждый месяц).
Ученые придумали способ если не проверить, то приблизиться к ответу на вопрос: правда ли, что результаты соцопросов сильно искажены опасениями дать «неправильный» ответ. Их исследование так и называется – «Популярность Путина: (все еще) реальна?».
Те же и Путин
Они использовали метод, который часто применяется для изучения реакций людей на чувствительные темы – «эксперимент со списком». Респонденты, подобранные в соответствии со структурой населения России, случайным образом делятся на две группы. Первой, «контрольной», дается список из трех политических деятелей. Вторая, исследуемая группа получает тот же список плюс Путин. Людям в каждой группе задается вопрос: деятельность скольких политиков из списка они поддерживают. Ответ – не кого именно, а просто число от нуля до трех или четырех в зависимости от группы.
Поскольку не нужно указывать фамилии, это должно устранить «политические риски» ответа. Назвал человек в исследуемой группе число 1 – как узнать, что это значит: Путин или кто-то другой? А ответ «2» может означать как «Путин и еще кто-то», так и «какие-то два из трех других». То, что респондент не поддерживает Путина, выдает лишь ответ «0».
Оценить поддержку Путина можно по разнице в ответах двух групп. Авторы проводили такой эксперимент в январе 2015 года. В списке были Геннадий Зюганов, Сергей Миронов и тогда еще живой Владимир Жириновский. Среднее значение ответов в контрольной группе было 1,11, а в исследуемой (те же и Путин) – 1,92. То есть включение Путина в список добавляло в среднем 0,81. Другими словами, уровень его поддержки можно оценить в 81%. Это примерно на 5 процентных пунктов (п. п.) меньше, чем давали тогда Путину соцопросы.
Но, может, дело в современных российских «политиках»? Авторы исследования озабочены тем, что непопулярность политиков в России могла повлиять на результаты эксперимента, но не находят достаточных подтверждений существенного влияния этого фактора на результат. Тем не менее они в 2015 году поставили аналогичный эксперимент, заменив в списках лидеров квазиоппозиции на руководителей страны в XX веке: Иосифа Сталина, Леонида Брежнева и Бориса Ельцина. Получилось примерно то же: рейтинг Путина – 79%. Меньше, чем в соцопросах, но все равно много.
Чем меньше, тем точнее
Это было бы слишком просто. Социологи еще 10 лет назад обнаружили интересный эффект: добавление в список еще одной фигуры снижает результат. Дело не в том, кого именно добавляют, а в самом факте увеличения списка. Имеет место своеобразная дефляция результата: он тем меньше, чем длиннее список.
Чтобы оценить эту «дефляцию», проводится еще один эксперимент, который авторы исследования сравнивают с плацебо. В нем нет ни Путина, ни чего-то другого, связанного с Россией. К Александру Лукашенко, Ангеле Меркель и Нельсону Манделе в исследуемой группе добавлялся Фидель Кастро, выразить отношение к которому вроде бы ничем не грозит. В 2015 году на прямой вопрос 60% ответили, что поддерживают его деятельность, а результат эксперимента со списками оказался на 9 п. п. меньше. Этот эффект необходимо учитывать.
А теперь о результатах, которые получились дальше.
Перед войной
Исследователи вернулись к этой теме в конце 2020 года. К тому времени крымский эффект давно прошел, а ковидный – еще нет, и рейтинг Путина был около 65%. Но обстановка в стране сильно изменилась: незадолго до этого был отравлен Алексей Навальный, в январе 2021 года он вернется в Россию и будет арестован, по стране прокатятся протестные митинги, которые будут жестко разогнаны. Репрессии росли, а с ними и риски поддержки оппозиции, пусть и при участии в социологических опросах. Вопрос о корректности их результатов снова обострился.
Ученые провели четыре волны экспериментов: в ноябре 2020 года и в феврале, марте и июне 2021 года. Так много понадобилось из-за того, что результаты сильно отличались от посткрымских. Отклонение поддержки Путина в экспериментах со списками от ответов на прямой вопрос резко выросло и составляло от 9 до 23% в разных волнах опросов.
Авторы исследования приходят к выводу, что «дефляция» тоже выросла. Если бы она была 5–9%, как в 2015 году, это означало бы еще большее падение одобрения Путина, чем показывали соцопросы. Возможно, даже ниже 50%. Но эксперименты показали, что «дефляция» в случае Кастро и Брежнева составила около 22%. Кроме них ученые использовали в эксперименте с «плацебо» занявшего второе место на президентских выборах 2018 года Павла Грудинина, которого они почему-то тоже сочли нейтральной фигурой. В этом эксперименте «дефляция» была гораздо меньше – 12%. Это может объясняться тем, что люди все-таки боялись честно отвечать социологам, что поддерживают Грудинина (вот! – результаты опросов искажены страхом), но в то же время показывает, что эксперименты со списками работают. В самом деле, если люди опасаются поддерживать Грудинина даже в опросах, это занижает «дефляцию», то есть на самом деле она больше, чем 12%.
Почему «дефляция» так выросла, авторы исследования не объясняют. Но с поправкой на такую «дефляцию» получается, что поддержка Путина – 40–54% в зависимости от волны и списка (с лидерами прошлого или с современными политиками) – снова была близка к полученной в ответах на прямой вопрос – 63% в ноябре-марте и 69% в июне.
То, что для оценки реальной поддержки необходимо проводить такую корректировку, косвенно подтверждается измерением популярности Навального. Для этих экспериментов использовались два списка: современных политиков, как для Путина, и – дважды – общественных деятелей (Никита Михалков, Ксения Собчак и Грудинин). Результаты двух из этих трех экспериментов почти совпали с ответами на прямой вопрос о поддержке Навального. Если забыть о «дефляции», получится, что в феврале-марте 2021 года вопрос о поддержке деятельности Навального не был политически чувствительным и люди не боялись честно отвечать на него. Поверить в это сложно.
После начала войны
Последний эксперимент состоялся в июне 2022 года (ехать в Россию для этого не понадобилось – сами эксперименты всегда проводил «Левада-центр»). За год оцениваемая таким образом поддержка Путина подскочила примерно так же, как показывали соцопросы.
Чтобы точнее оценить «дефляцию» (а вдруг ее причина – то, что в списках именно люди), ученые провели еще один эксперимент с «плацебо». Контрольная группа получила список из трех невинных утверждений – «Я могу назвать генсека ООН»; «Я смотрю телевизор / YouTube / онлайн-кинотеатры («Кинопоиск», Ivi, Okko и др.) хотя бы раз в неделю» и «У меня есть знакомый, кто бывал на Кубе», а в исследуемой к ним добавлялось «Я поддерживаю деятельность Фиделя Кастро». Похожие утверждения были и для Путина («Я обычно читаю больше одной газеты/журнала в неделю»; «Я могу назвать председателя Конституционного суда»; «Я удовлетворен своим доходом» плюс вопрос о поддержке – для исследуемой группы).
Разница между ответами на прямой вопрос о поддержке Кастро и результатами экспериментов с «плацебо» составила 14 п. п. в списках с политиками и 31 – с утверждениями. В случае с Путиным эта разница 21 и 29 пунктов. Для обоих разрыв для списков с утверждениями больше, так что вряд ли дело в людях.
В июне 2022 года на прямой вопрос 84% участников эксперимента ответили, что поддерживают Путина. Его результат в эксперименте со списками руководителей страны – 63%. Если сделать поправку на «дефляцию», получается почти то же, что и в опросе.
Что говорят авторы
Авторы заключают, что замеряемая социологическими опросами поддержка Путина, похоже, близка к реальности. Они оговариваются, что не могут утверждать это однозначно, но считают свое предположение о «дефляции» проще и правдоподобнее, чем те, исходя из которых Путин значительно менее популярен, чем показывают опросы. Для этого как минимум придется найти объяснение, почему поддержка Кастро или Брежнева тоже «сфальсифицирована», а также признать, что Навальный не был для респондентов чувствительной фигурой.
Еще один аргумент: даже если сами по себе абсолютные цифры неверны, их изменение примерно такое же, как и в опросах – и те и другие показывают резкий рост поддержки Путина после начала войны.
Что говорят другие эксперты
Маргарита Завадская, старший научный сотрудник Финского института международных отношений:
Сейчас довольно популярны опросы с использованием списочных экспериментов, поскольку они позволяют получить данные, не заставляя людей отвечать на чувствительный вопрос. Такая техника часто используется в исследованиях жертв насилия или иных преступлений.
Команда исследователей во главе с Тимоти Фраем из Колумбийского университета давно занимаются этим вопросом применительно к России. Полученные данные можно интерпретировать двумя способами: Путину добавляют 10–20%, либо эта разница – технический артефакт дизайна, искусственная дефляция коэффициентов. Плацебо-тесты позволяют сделать вывод, что реальная поддержка такая и есть, как докладывает «Левада-центр» и остальные. Было бы странно, что фигура Навального не является чувствительной для респондентов, а вот Брежнев, Грудинин или Кастро – являются. Мы тоже не видим массовых фальсификаций: мы проводим свои опросы (по телефону и онлайн), и наши результаты в целом незначительно отличаются от оценок авторов. Но результаты таких экспериментов надо использовать очень осторожно, особенно в авторитарных режимах – это подчеркивают все исследователи.
Хорошая новость в том, что даже если россияне не врут и действительно поддерживают Путина, то согласно исследователям из этой же группы, дело не в искренней любви к нему, а в так называемой эндогенной поддержке. Что это такое? Автократии с популярными лидерами, как правило, выживают дольше, и ученые активно изучают факторы, влияющие на популярность авторитарных лидеров. Возможно, в недемократических режимах сама по себе информация о том, насколько популярен лидер, влияет на уровень его поддержки.
Чтобы это проверить, ученые использовали эксперименты с фреймингом (они основаны на том, что восприятие одного и того же утверждения может различаться в зависимости от того, как оно сформулировано), встроенные в четыре недавних опроса в России. Обнаружилось, что негативная информация о популярности российского президента снижает его поддержку, в то время как положительная информация не оказывает никакого эффекта. Таким образом, комбинации экспериментов с фреймингом и списками свидетельствуют о том, что россияне склоняются к мнению большинства. А оно успешно конструируется пропагандой. Как только убежденность в том, что Путина поддерживает большинство, пошатнется, можно ожидать смену настроений по принципу «информационных каскадов».
Григорий Юдин, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук (Шанинка):
Основная проблема с этим текстом в том, что в нем делаются два утверждения, из которых обосновывается только одно. Основное утверждение: необходимо проявлять осторожность в использовании списочных экспериментов для оценки популярности политических деятелей, поскольку такие эксперименты могут ее искусственно занижать. Причем это не зависит от страны, авторы подчеркивают это: речь не идет именно о российском кейсе.
Это утверждение в статье обосновывается, однако обоснование вызывает возражения. Авторы делают вывод, что более низкие уровни поддержки любых политиков в списочном эксперименте – это искусственное явление, а более высокие при прямом вопросе – это и есть настоящие показатели. На чем основано такое предположение, непонятно. Почему авторы считают, что прямой вопрос дает более реальные значения, неизвестно.
Давайте посмотрим на дело иначе: если человек при столкновении со списком вопросов забывает отметить, что он поддерживает данного политика – то можем ли мы заключить, что он его в самом деле поддерживает? Предположим, вы поддерживаете политика Х. Если вас спросят напрямую – вы так и скажете. А если вам дадут список из четырех фамилий, то вы уже забудете, что вам симпатичен Х? Что это тогда за поддержка? Иными словами, мы видим, что два дизайна вопроса дают разные результаты, но у нас нет оснований заключать (как это делают авторы), что один из них почему-то «чище». Вообще говоря, любой вопрос в социологических исследованиях конструирует свой предмет, и это наивная иллюзия, что самый простой способ что-то измерить – просто спросить в лоб. Лобовые вопросы нередко бывают самыми искусственными.
Второе утверждение уже напрямую касается России. Оно воспроизводит тезис, который Фрай и его коллеги заявляют уже давно: массовые опросы совершенно верно оценивают высокую поддержку Путина в России. Более того, в одной из предыдущих работ та же команда даже умудрилась показать, что опросы недооценивают эту поддержку – то есть на самом деле россияне любят Путина даже больше, чем говорят нам поллстеры.
Исследование использует сомнительную методологию сбора информации, предлагает неясные и подозрительные оценки валидности и при этом делает заключение о «настоящей поддержке Путина», что бы это ни значило. В России сейчас плебисцитарный режим, где вопрос об императоре воспринимается не нейтрально, а как запрос на ритуальную демонстрацию лояльности. Опросы не следует использовать как плебисциты – вопрос «сколько на самом деле поддерживает царя» не имеет никакого смысла.
Социолог из Лаборатории публичной социологии (PSLab):
Такие эксперименты – легитимный и практикуемый метод, все сделано четко и описано четко, у меня нет сомнений в качестве исследования. Post-Soviet Affairs, в котором опубликована эта статья, – престижный журнал, и вероятность того, что там может появиться что-то некачественное с научной точки зрения, очень мала. К тому же один из авторов, Тимоти Фрай – крупный специалист по путинизму.
Эта статья – часть дискуссии. Авторам можно возразить: «Да, люди не фальсифицируют предпочтения и искренне выбирают Путина. Но какой логикой они при этом руководствуются? Довольны ли они Путиным или, скорее, боятся, что может быть еще хуже?» Но это не значит, что текст или метод некачественный. Вопрос в том, как интерпретировать эти данные.
Источник: «Важные истории».
