Непроработанность советского прошлого — одна из причин, которые привели к войне.
«Прошедшее России было удивительно, ее настоящее более чем великолепно, что же касается до будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение» — эти слова около двухсот лет назад произнес граф Бенкендорф, глава печально знаменитого III отделения, — а попросту, глава политической полиции. А ведь и не подумаешь, что они были сказаны так давно. Если не знать, то легко можно решить, что это высказывается высокоумный Дмитрий Медведев, а может быть, и сам Владимир Владимирович разразился очередными рассуждениями о российской истории.
Это ведь ровно то, что они и делают — изображают прошедшее России, так, как им это нужно, восхваляют сегодняшнюю жизнь в ведущей захватническую войну стране и обещают ее жителям златые горы. И те дикие решения, которые в последние дни были приняты относительно репрессий в советское время, как раз работают на эту концепцию прекрасного, чудесного прошлого.
Массовых репрессий-то, оказывается, не было! И много чего другого не было.
Документ и реальность
В 2015 году была принята Концепция государственной политики по увековечению памяти жертв политических репрессий. Тот год сегодня кажется вполне «вегетарианским», но уже были и Болотное дело, и война с Грузией, и начало войны в Украине — интересно, почему в это время государству понадобилось рассуждать, как увековечить память жертв политических репрессий?
Очевидно, это нужно было, чтобы показать «демократическое» лицо России: несмотря ни на что, здесь развивается свободная жизнь. Да, конечно, где-то ставят памятники Сталину, с высоких трибун произносят речи о его великой роли в войне, но это, теоретически, не должно противоречить либеральной государственной политике.
Как раз в тот момент набирала обороты политика шельмования Мемориального центра истории политических репрессий «Пермь-36», та политика, которая привела к принципиальному изменению и фактически уничтожению музейного комплекса, созданного на основе реального сталинского лагеря и проводившего огромную просветительскую работу.
И все-таки была разработана концепция государственной политики, и, несмотря на всю двойственность и лживость тогдашней ситуации, она была неплоха, правозащитники могли опираться на нее в своей деятельности.
Но концепция концепцией, а репрессии «по расписанию». В 2016 году «Международный Мемориал» — важнейшая правозащитная организация — была внесена в реестр иностранных агентов. В 2021 году российский «суд» ликвидировал юридические лица и «Международного Мемориала», и правозащитного центра «Мемориал». В 2016 году начался крестный путь Юрия Дмитриева, человека, отдавшего много лет, душевных и физических сил увековечиванию жертв политических репрессий. Сегодня Дмитриев отбывает свой огромный срок и обвинение ему придумано настолько грязное, что его, увы, вряд ли включат в какой-либо обмен.
В Сандармохе, где были расстреляны тысячи людей, в том самом месте, увековечивания которого добивался Дмитриев, сегодня существует настоящий народный, совсем не государственный мемориал. Государство не только оклеветало человека, столько лет изучавшего историю Сандармоха, но еще и пытается исказить его выводы, объяснить, что расстреливали здесь, дескать, не энкавэдэшники, а финны во время советско-финской войны!
Каждый год 5 августа в Сандармохе проходят поминальные мероприятия. Сюда приезжают потомки расстрелянных, представители правозащитных организаций, просто люди, которые не хотят, чтобы творившийся здесь ужас повторился. Здесь читают имена погибших. А в этом году уже 3 августа одно из карельских провластных изданий — «Столица на Онего» напечатало анонимный (!) текст с характерным названием: «Антироссийский флешмоб: в Сандармохе вновь поплачут об украинских нацистах?». Оказывается, День памяти жертв террора — это придуманная дата, а придумали ее, конечно же, по указанию западных кураторов.
4 августа вандалы осквернили другое мемориальное место — еще один расстрельный полигон в Карелии, Красный Бор. Причем осквернение было хорошо подготовленным и продуманным. В Красном Бору погибло много поляков и украинцев — и поэтому был разрушен мемориальный польский памятник, сорван католический крест, уничтожены памятные знаки, говорящие о погибших с польскими и украинскими именами. Вот он — «народный гнев», хорошо подготовленный и срежиссированный государством. А 5 августа прошла «контракция». Рядом с людьми, спокойно читавшими имена расстрелянных, оказались привезенные на автобусе «активисты», пытавшиеся им мешать. Они выкрикивали оскорбления в адрес собравшихся, а среди деревьев установили динамики, из которых запускали на весь лес советские военные песни. Потом над головами читавших имена начал летать дрон.
Я вспоминаю, какая благоговейная, сосредоточенная и в то же время просветленная обстановка всегда царила у Соловецкого камня в День памяти политзаключенных, когда там проходила — хотела написать акция, но нет, торжественная церемония — «Возвращение имен». Смотрю на фотографии людей в Сандармохе, которые читают имена погибших, и представляю, как в это время их пытаются заглушить бравыми песнями и еще одним страшным символом нынешней эпохи — жужжащим дроном.
Какой же это ужас. И какой глубокий, трагический символизм в этой истории.
Память это забвение
А незадолго до попытки заставить замолчать людей, помнящих о Сандармохе, произошло событие, на фоне множества других трагедий, оставшееся почти незамеченным. 20 июня были внесены «изменения» в Государственную концепцию, которая в 2015 году определила основные принципы увековечивания памяти жертв политических репрессий. Действительно, сколько можно? Побаловались 9 лет и хватит.
Борис Вишневский подробно объяснил, какие изменения были внесены. Если коротко: Концепция была уничтожена.
Была убрана мысль о том, что «Россия не может в полной мере стать правовым государством и занять ведущую роль в мировом сообществе, не увековечив память многих миллионов своих граждан, ставших жертвами политических репрессий». И правда, какая устаревшая мысль. Какое правовое государство? Зачем нам ведущая роль в мировом сообществе, зачем нам «коллективный запад»? А наши друзья из Талибана, Хамаса и Северной Кореи не слишком интересуются репрессиями. И вообще — что это за «миллионы своих граждан»? Не было этого!
«Ни слова теперь не говорится о репрессиях представителей религиозных конфессий и оставшихся в стране представителей дореволюционной элиты, о насильственной коллективизации и связанном с ним голоде, о массовых репрессиях, в ходе которых „миллионы людей были лишены жизни, стали узниками ГУЛАГа, были лишены имущества и подвергнуты депортации“», — перечисляет Вишневский.
И дело не только в том, что, якобы, всего этого не было. Изменения в Концепции тщательно продуманы. Нет больше напоминания о том, как «в 50- 60-е годы родственникам расстрелянных выдавали свидетельства о смерти с вымышленными датами и причинами смерти, а потом стали выдавать документы, где была указана точная дата расстрела, однако вместо причины смерти ставился прочерк, что места массовых казней и погребений не были преданы огласке, а документы о них остались засекреченными», продолжает Вишневский.
А ведь это доказательства того, что преступное государство, покритиковав Сталина в 50-е годы, сразу же принялось скрывать масштабы его злодеяний. И нет в Концепции теперь упоминаний о том, как делались противоположные попытки — увековечить память. И снова слово Вишневскому:
«Изъят полностью раздел, описывающий процесс реабилитации, возобновившийся в годы перестройки (к тому времени в СССР оставались не реабилитированными миллионы жертв репрессий). О создании Комиссии Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями. Об отмене Указом Президиума Верховного Совета СССР всех внесудебных решений „троек“ и „особых совещаний“. Об отмене всех репрессивных актов о депортации различных народов России. И, наконец, о решениях, которыми репрессии 1920–1950-х годов были признаны незаконными, а права всех жертв политических репрессий — подлежащими восстановлению. А также — о признании факта политических репрессий в досталинское и послесталинское время».
Перечитайте это внимательно. Ведь все перечисленные Вишневским решения имеют юридическую силу, это были действия, направленные на восстановление справедливости по отношению к тем, кого замучили в лагерях или расстреляли. И по сохранению памяти о них.
И не только о них. Из концепции убраны упоминания о принятых в 1990-е годы постановлениях Верховного совета и указах президента о событиях в Кронштадте в 1921 году, Новочеркасске в 1962 году, о восстановлении в правах бывших военнопленных и репатриированных гражданских лиц во время Великой Отечественной войны, о реабилитации репрессированных священнослужителей и верующих, о реабилитации участников крестьянских восстаний 1918–1922 годов, о создании мемориалов в Катыни и Медном. «Ничего этого больше в Концепции не значится — как будто всего этого не было», — пишет Вишневский.
Понимаете, что это значит? Изменения в Концепции тщательно, продуманно, создают почву для забвения. Для того, чтобы выкинуть на помойку все попытки осмысления трагедии миллионов людей и осуждения происходившего. Помните, как в финале «Холодного лета 53-го» два бывших зэка узнают друг друга в толпе, пожимают руки, а потом идут дальше среди веселой и совершенно равнодушной толпы. Вот то будущее, на которое нас обрекают.
И, конечно, дело не только в изменении Концепции. Оно ведь произошло на вполне понятном фоне — и не только продолжающейся страшной и бессмысленной войны, но еще и в то время, когда «неизвестные» сдирают таблички «Последнего адреса», которые героические люди размещают на тех домах, откуда людей уводили в тюрьму. Впрочем, иногда оказывается, что «неизвестные» действовали в ответ на жалобы местных жителей, которым, якобы, неуютно и неприятно каждый день видеть напоминания о погибших.
Конечно, неуютно. Конечно, неприятно. Это же воззвание к вашей совести, а вам легче жить бессовестными.
И это на фоне чуть ли не каждодневных диких приговоров людям, написавшим антивоенный пост или просто где-то сказавшим о неприятии войны. Когда читаешь каждый день об очередном подростке или пенсионере, отправленном на пять или семь лет в тюрьму, то понимаешь — в стране идут массовые репрессии. И как раз в это время из все той же злосчастной Концепции просто исчезает понятие «массовых репрессии». Ну да, было кое-что, но так, по мелочи.
Старая ложь
Ну а за этим — следующий шаг. Генеральная прокуратура собирается пересмотреть списки реабилитированных. Тех людей, которые в послесталинские времена были — кто при жизни, а кто посмертно, —очищены от возведенных на них обвинений. Мы пока не знаем конкретных имен тех, кого задним числом собираются снова обвинить в несовершённых ими преступлениях.
Вот что пишет — и, увы, очень резонно — автор канала «Репрессии в Свердловске» Олег Новоселов, уже несколько лет сотрудничающий с Екатеринбургским Мемориалом в деле исследования истории репрессий: «За последний год работы в архиве трудно было не заметить работников прокуратуры, которые работали в читальном зале с делами реабилитированных репрессированных. Насмотренному исследователю достаточно даже увидеть обложки дел и некоторые фамилии на них, чтобы составить представление, что это были за стопки дел».
Эта картинка вызывает у меня не меньший ужас, чем фотографии из Сандармоха 5 августа 2024-го. Представляю себе тишину архивного зала и спокойных, вполне интеллигентно выглядящих сотрудников прокуратуры, которые, не привлекая особого внимания, изучают дела былых времен. Новоселов продолжает: «Обсуждал эту тему и с юристами, и с другими исследователями. Предположу, что подбор дел на отмену реабилитации происходил не в только в архиве Свердловской области, но и по всей стране. Надеюсь, что хотя бы тут не были поставлены плановые показатели для подбора определенного количества дел на отмену по каждому региону».
Дальше исследователь высказывает мрачное предположение: «На данный момент отмена реабилитации, так или иначе, будет касаться только участников Второй мировой войны. Это могут быть советские граждане, осужденные за сотрудничество с гитлеровской армией на оккупированной территории. Но в этом случае непонятны причины их реабилитации». Увы, Новоселов оказался прав. В опубликованном приказе Генпрокуратуры говорится, что будут пересмотрены дела о реабилитации «пособников нацистов и изменников Родины».
И тут весь пазл складывается. Кто у нас сегодня нацисты? Да-да, конечно же, украинцы. Осмелюсь высказать свое предположение: среди этих самых «пособников» большая часть окажется украинцами. А что, разве в Украине не было людей, служивших фашистам во время войны? Были, и довольно много. Есть только одно «но». Эти люди не попадали под реабилитацию.
Вот что пишет историк Никита Петров, много лет своей работы в «Мемориале» посвятивший истории репрессий: «Принятый в октябре 1991 года закон „О реабилитации жертв политических репрессий“ напрямую запрещал оправдание осужденных за преступления, перечисленные в проекте приказа». То есть это означает, что сейчас сотрудники прокуратуры, поработавшие на славу в архивах, представят списки тех, кого обвиняли в сотрудничестве с фашистами. А обвинить могли кого угодно, сам факт проживания на оккупированной территории уже вызывал подозрение. А выбивать признания в советских тюрьмах умели.
И вот, теперь просмотрят списки реабилитированных, выберут из них украинцев, поляков, финнов — и снова запишут в пособники нацистов. Чтобы всем было понятно — вот откуда ноги-то растут, вот почему сейчас в Украине столько нацистов, а коллективный запад их покрывает. Старую ложь возродят, чтобы подкрепить ей ложь нынешнего времени.
Можно, конечно, сказать, что вся эта история не так уж важна. Ну какая разница, как обзовут людей, большая часть из которых, скорее всего, уже перешла в мир иной. Но, во-первых, это совсем не все равно их родным и близким. Во-вторых, ясно, что, сказав «А», власти скоро скажут и «Б» и начнут пересматривать дела и по другим категориям.
Но самое главное для всех нас заключается в том, что это еще одно, увы, не первое, и не последнее проявление последовательной деятельности нынешних российских властей, направленной на забвение массового характера репрессий и даже шире — репрессивного характера самого советского государства. На уничтожение исторической памяти о миллионах погибших, замученных, забитых в камерах, затравленных в лагерях.
Новые плоды
Меня давно волнует вопрос о том, что, сосредоточившись на трагических проблемах сегодняшнего дня, мы можем забыть о трагедиях прошлого. Когда читаешь о погибшей во Львове семье и представляешь ощущения мужа, в одно мгновение потерявшего из-за российского ракетного удара жену и трех дочерей, то вопрос о том, кого реабилитировали правильно, а кого нет, вроде бы отходит на второй план.
Но ужас в том, что непроработанность советского прошлого — это одна из тех причин, которые и породили нынешние трагедии. Миллионам людей много лет внушали, что «лес рубят — щепки летят», или «зато Сталин выиграл войну», или «да не так уж много было этих арестованных» или «у нас просто так не сажают, нет дыма без огня». Это было и остается частью людоедской философии, которая предполагает, что не так уж важна каждая отдельная человеческая жизнь по сравнению со строительством коммунизма, созданием колхозов или процветанием «русского мира». Той философии, которая дает возможность спокойно принимать дикую войну.
Гибель Евгении Базилевич и ее трех дочек — Ярины, Дарьи и Эмилии — напрямую связана с тем, что уже нескольким поколениям советских людей внушали: государство — это все, а человек — ничто. Все тысячи погибших за последние два года погибли не только от ударов ракет, но и потому, что нас приучили презирать человеческие жизни. А всех тех, кто мужественно пытается противостоять этому презрению, кто собирает материалы о сталинских репрессиях и о нынешних нарушениях прав человека, кто выступает против войны, — власти хотят заткнуть и сгноить в тюрьмах.
Нынешнее решение Генпрокуратуры, может быть, не самый главный этап на пути возвращения России в царство террора, но очень существенный.
****
В заключение напомню преступления, осужденные за которые не могут быть реабилитированы по закону 1991 года:
- измена Родине, шпионаж, теракт, диверсии;
- насилие в отношении гражданского населения и военнопленных, пособничество фашистским оккупантам во время Великой Отечественной войны;
- военные преступления, преступления против мира, человечности и правосудия;
- участие в бандформированиях.
Это означает не только бессмысленность приказа Генпрокуратуры, но еще и тот факт, что многие сегодняшние преступники, которые будут осуждены по этим статьям, похоже, не смогут рассчитывать на реабилитацию.
Источник: Тамара Эйдельман, «Важные истории»
