16 августа – годовщина победы граждан в протесте на шихане Куштау в Башкортостане. В 2020 году жители региона защитили уникальную гору, не дав Башкирской содовой компании уничтожить ее ради добычи соды. Это событие гражданское общество сравнивало по значимости с победой на Шиесе в Архангельской области ранее, куда Москва хотела свозить мусор.
«7х7» вспоминает те события и разбирается, почему защита Куштау – это не только экологический, но и деколониальный протест, ставший примером для активистов из регионов.
Протест на Куштау: краткая хроника
История защиты шиханов – древних рифов – в Башкортостане началась в 2018 году. На тот момент врио главы региона Радий Хабиров не разрешил добывать соду на шиханах Торатау и Юрактау. Вместо этого он предложил разрабатывать месторождения известняка на Куштау. Уже в следующем году одна из связанных с Башкирской содовой компанией (БСК) фирм получила лицензию на добычу ископаемых там. По словам члена географического общества Павла Пашкова, БСК к этому времени уже уничтожила другой шихан – Шахтау.
В конце июля 2020 года, узнав о планах компании, активисты движения «Башкорт»* (лидером был Фаиль Алсынов; организация выступала за суверенитет Башкортостана; в 2020 году ее признали экстремистской и ликвидировали) поставили палатки у подножья шихана Куштау, чтобы помешать разработке месторождений. По их мнению, местные власти отдали священную гору московским владельцам БСК, которым безразлична судьба региона и интересы его жителей.
Через несколько дней БСК привела к горе технику. Навстречу вышли активисты с требованиями не начинать работы.
Почти две недели к протестующим приходили сотрудники частной охранной организации и полиция. Они задерживали людей, но палаток с каждым днем становилось все больше. Защитники Куштау стояли с флагом Башкортостана и не пропускали работников Башкирской содовой компании и технику на шихан.
К 16 августа 2020 года на протест приехали тысячи жителей и Росгвардия. С лозунгом «Ҡуштау, йәшә!» («Куштау, живи!») протестующие снесли ограду вокруг шихана, поставленную содовой компанией. По оценкам «Интерфакса», на протест вышли несколько тысяч человек. В этот же день Радий Хабиров предложил всем разойтись и пообещал остановить разработку Куштау. Позже к решению вопроса подключились федеральные власти – добычу соды запретили. У БСК нашли офшорные счета, и ее акции передали Республике Башкортостан.
Для жителей Башкортостана шиханы священны. С ними связаны легенды и предания башкортов, в том числе миф о «четырех ногах башкортов» – шиханах, на которых держится коренной народ региона. Именно поэтому для них было особенно важно сохранить Куштау.
В чем особенности деколониального протеста
Коми-активистка Лана Пылаева определяет деколонизацию как процесс разрушения иерархии между Москвой и регионами, разными национальностями. Федерация, по ее словам, в теории предполагает признание субъектности каждого региона. Но российская практика, считает Лана, не соответствует понятию федерации, РФ нуждается в серьезных политических изменениях. А они невозможны без изменений взаимосвязей и отношений в обществе:
– Во-первых, есть деколонизация сознания, когда мы признаем, что это, например, территория, где раньше жили коми. Мы понимаем, что это территория нерусская. Понимаем, что у населения этой территории была своя жизнь, которую мы [русские] нарушили. Но сейчас мы хотим, чтобы это [отношения между народами и регионами] было по-другому.
По мнению Пылаевой, в этой концепции деколониальный протест помогает коренным народам отстаивать свои традиции, ценности, культуру, право распоряжаться собственной территорией.
С ней согласен Павел Суляндзига, деколониальный активист родом из Приморского края и основатель международного фонда «Развитие и солидарность коренных народов „Батани“». Он видит в протесте способ борьбы против произвола федеральных властей, которые проводят колониальную политику. Самое яркое проявление этой политики – в спускаемых сверху решениях о распоряжении территорией и ресурсами. Например, в августе 2024 года Госдума в первом чтении приняла законопроект, который ограничивает сбор кедрового ореха для жителей Сибири. Сбор и продажа кедрового ореха – порой единственный источник заработка сибиряков в отдаленных поселениях.
– Случай Куштау – это протест жителей за сохранение своих священных земель. За то, чтобы с их мнением считались, в первую очередь. Борьба народа за свои традиционные ценности [имеются в виду не те «традиционные ценности», которые пропагандирует государство], священные земли – это важный показатель того, что народ не согласился с имперским колониальным подходом представителей федерального центра, – говорит Павел.
По мнению активистов, события на Куштау были одним из немногих успешных опытов деколониального протеста и выражения мнения коренных народов. В основном такие протесты заканчиваются преследованием участников со стороны государства.
Для властей деколониальный протест, как и любой другой, представляет угрозу потери власти и контроля. Даже победу активистов на Куштау деколониалисты называют «успехом с натяжкой». Причина в том, что одного из организаторов протеста – Фаиля Алсынова – в 2024 году приговорили к тюремному заключению по делу о разжигании межнациональной розни. Поводом для возбуждения дела стало выступление Алсынова на акции против золотодобычи в селе Ишмурзино Баймакского района. Глава республики Радий Хабиров лично написал донос на Фаиля силовикам.
По словам активистов и исследователей, деколониальный протест может происходить в любом регионе, кроме Москвы. Люди могут проявлять национальное самосознание и выступать против завоевания Россией, насаждения «русских» ценностей. Также они могут проявлять региональное самосознание и выражать свое отношение к действиям федерального центра.
Примеры деколониальных протестов в российских регионах
Акции в защиту реки Хопёр (2012–2013)
Экоактивисты в Воронежской области выступили против разработки никелевых месторождений в Еланском и Елкинском месторождениях, в бассейне реки Хопёр и в районе города Новохопёрск. Добыча никеля могла привести к загрязнению грунтовых вод и уничтожению сельского хозяйства. Активисты также считали проект обедняющим регион – выгода с разработок ушла бы в Москву. По итогам акций силовики составили 16 административных протоколов, а организаторов обвинили в вымогательстве.
Протесты в Ингушетии (2018–2019)
Несколько тысяч ингушей вышли на акции протеста в столице республики Магасе. Они требовали отменить соглашение о передаче ингушских земель Чечне. Местным жителям не удалось отстоять территорию – Конституционный суд РФ признал соглашение законным. А глава республики Юнус-Бек Евкуров досрочно подал в отставку.
Протесты на Шиесе (2018–2020)
Экопротесты на железнодорожной станции в Архангельской области, затронувшие также Вологодскую область и Республику Коми. Протестовать на Шиес приезжали люди со всей России. Активисты выступали против строительства мусорного полигона на станции и вырубки лесов рядом с ней. Власти хотели свозить на станцию весь мусор из Москвы. На акции вышли больше 30 тыс. человек. Протестующим удалось остановить строительство и добиться закрытия проекта.
Протесты в защиту Фургала (2020)
От 10 до 100 тыс. человек вышли на протесты в городах Хабаровского края в защиту бывшего губернатора Сергея Фургала, обвиненного в убийствах и покушении на убийство. Протестующие назвали дело сфабрикованным, а Фургала – самым честным губернатором края. По итогам акции МВД Хабаровского края возбудило 489 административных производств. Снять обвинения с Сергея Фургала не удалось. Само движение «Я/Мы Сергей Фургал» Хабаровский краевой суд признал экстремистским по иску прокуратуры в феврале 2024 года.
Протест против золотодобычи на Алтае (2024)
Жители села Сугаш Республики Алтай выступили против геолого-разведочных работ по добыче золота на реке Сугаш. Они загородили промышленникам путь цепочкой из автомобилей. Участок, который хотели отдать под золотодобычу, проходит через Алтайскую тайгу, а река Сугаш – единственный источник питьевой воды в селе. Жители подали жалобу в прокуратуру и отдали документы на проверку пришедшему «начальнику ФСБ». Золотодобытчики отказались от проекта.
Протесты в Баймаке (2024)
Массовые протесты в селе Баймак Республики Башкортостан в защиту активиста Фаиля Алсынова в январе 2024 года. Активиста приговорили к четырем годам колонии, а его защитники стали фигурантами как минимум 82 уголовных дел. «Баймакское дело» считается самым крупным в истории РФ.
Активисты-собеседники «7х7» считают, что деколониальные протесты раздражают не только государство, но и часть общества в России. По мнению Ланы Пылаевой, деколонизацию и деколониальный протест часто путают с сепаратизмом. Главное отличие – деколонизация не предполагает обязательного отсоединения территории от РФ, а превыше всего ставит гуманистические ценности и национальное, региональное самосознание.
– Действительно, многие движения, которые говорят о сепаратизме, называют себя деколониальными. Но у меня есть вопросы ко многим из них: настолько ли они деколониальны, когда, например, они собираются выселять из региона [людей] по национальному признаку после отсоединения. Так мы переворачиваем то, что есть в структуре сейчас, с ног на голову, и дальше продолжаем жить в этих иерархических рамках, – прокомментировала «7х7» коми-активистка.
Исследователь деколонизации Сергей Чернышов считает деколониальное движение в России неоформленным. По его мнению, единственное последовательное объединение существует в Татарстане – активисты там продолжают писать историю с сохранением субъектности республики. Но, по словам Чернышова, оно провальное – движение применяет те же колониальные практики, что и Россия к Татарстану. Например, с приобретением национального самосознания татарские деколониалисты начали гордиться завоеваниями Золотой Орды.
Проблемы деколониальных протестов
Исследователь деколонизации Сергей Чернышов назвал главной проблемой деколониального протеста в России отсутствие стратегии. Деколониалисты могут выходить на разовые акции, но не знают своих дальнейших действий на пути к деколонизации.
Лана Пылаева, в свою очередь, предлагает сначала определиться с терминами – без понимания концепции и целей невозможно массово развивать национальное самосознание.
– Сейчас деколониальная концепция – это что-то новое, выходящее в массы. Это как взрослеющий ребенок. Нам очень важно сейчас разобраться в понятиях. Немного снизить максимализм и поляризацию таким образом, – сказала она.
Еще одна сложность – в отсутствии полных и структурированных знаний об истории коренных народов, их быте и коммуникации друг с другом. В современной России над сбором исторических фактов и свидетельств работают отдельные университеты и институты. Но они пишут историю для сформировавшегося научного сообщества, а не для учащегося средней школы, который изучает историю своей республики с момента, когда ее завоевала Россия. По мнению активистов, появление массового запроса на деколониальный протест может быть обусловлено пониманием коренными народами, чем именно они отличаются от других, почему условный шихан так им важен.
– Я там [на деколониальном мероприятии] как раз обращала внимание, что не всегда то, что мы с европейской призмы обозначаем как памятники, является культурным памятником для коренного народа. Не всегда для других культур важными культурными объектами будут, например, картины или статуи. Это могут быть гора, курган, лес, река, скала, – отметила Лана.
По ее мнению, возникающие с частью гражданского общества недопонимания можно решить диалогом: больше говорить о деколонизации с научной точки зрения, следить за тем, чтобы цели и решения деколониалистов не нарушали права человека. Тогда гражданское общество поймет смысл деколониального протеста для коренных народов.
О важности прав человека как ориентира на пути к деколонизации говорят как исследователи, так и сами активисты. Иначе, по их мнению, все может скатиться к национальной нетерпимости. Сергей Чернышов вспомнил Чечню и Тыву в 1990-е годы, когда после призывов к независимости из республик начали выгонять русское население. По итогам межэтнических столкновений из Тывы уехало 20 тыс. русских.
– Мы требуем себе права. Но мы должны понимать, что получая права, мы получаем ответственность. И надо ведь хорошо понимать, что когда мы говорим о судьбе какого-то региона, в этом субъекте живет не только мой народ. В этом субъекте живут представители разных народов, и мы должны обязательно учитывать их мнение, – считает Павел Суляндзига.
Исследователи и активисты по-разному оценивают перспективы деколониального протеста в России. Сергей Чернышов думает, что война в Украине ухудшает положение коренных народов и лишает их надежды на позитивное развитие. По его мнению, приобретение и рост национального самосознания – это последнее, о чем будет думать россиянин, вернувшийся с войны или столкнувшийся с ее последствиями. А Лана Пылаева считает, что деколониальное движение динамично развивается в последние годы. О нем уже начали говорить, а часть общества воспринимает его как необходимый шаг на пути к новой России.
Источник: «7х7».
