Наибольшее представительство в Синдикате Двадцати имеют силовики, но это не означает, что именно силовые органы будут выполнять руководящую роль в государстве.
Силовые органы будут подчиняться Синдикату Двадцати, и хотя их роль в процессе трансформации политической и управленческой системы в России будет исключительно важной, но лишь вспомогательной: их задача — это контроль и давление.
Особое значение в этом контексте приобретают органы, которые имеют больше репрессивных функций – ФСБ, МВД, СК, Генпрокуратура, “Росгвардия”, Федеральная служба отбывания наказаний (рус. абр. ФСИН), Федеральная таможенная служба (ФТС) и т.д. Меньшую роль в процессе внутренней трансформации будут играть силовые органы, не имеющие репрессивных функций – ГУ (ГРУ) ГШ, Министерство обороны и ВС РФ, а также СВР. Но непосредственно руководители и представители этих ведомств — в первую очередь Костюков, Шойгу, Евкуров — будут иметь не меньшее, а иногда и большее влияние на принятие стратегических решений.
Важная, но лишь вспомогательная роль репрессивных органов следует из логики “неоандроповщины”/”китайской модели”. Как уже отмечалось, одним из главных апологетов “неоандроповщины”/”китайской модели” выступает неформальный лидер группы “силовиков” и “политик №2” России, секретарь Совбеза РФ Николай Патрушев, во многом формирующий мировоззрение Путина. При этом и Патрушев, и Путин пережили существенную мировоззренческую эволюцию с 2000 года.
Еще в 2004 году Патрушев писал в статье в правительственной “Русской газете” к 90-летию со дня рождения руководителя КГБ и Генсека ЦК КПСС Юрия Андропова, что “образ Андропова воспринимался и ныне воспринимается не только среди ветеранов, но и среди молодых сотрудников ФСБ, пришедшие в систему уже в постсоветскую эпоху, как образец настоящего государственного деятеля, представителя стратегической элиты страны, стремившегося воплощение в жизнь общенациональных интересов». Можно подозревать, что отношение Патрушева к Андропову не изменилось. Патрушев по-прежнему считает, что преждевременная смерть Андропова лишила СССР исторического шанса на трансформацию, но сейчас у России есть второй шанс. Однако изменилось отношение Патрушева к ФСБ, которое он уже не рассматривает как единственный орган, призванный дать новую элиту, или, как выражался сам Патрушев, породить “недворянство”. Патрушев с переходом в 2008 году в Совбез вышел на высший стратегический и комплексный уровень понимания проблем, происходивший параллельно с изменениями взглядов самого Путина на роль силовиков в государстве.
“Неоандроповщина” в понимании Путина и Патрушева — это не тотальная власть спецслужб (прежде всего, ФСБ), которая была бы обычной “хунтой” и ее правление, вероятно, закончилось бы вместе с Путиным. Если продолжить историческую аллюзию с СССР и Андроповым, как ее сейчас представляют руководители России – “исторические реконструкторы”, то Андропов, когда возглавил СССР, не пытался превратить КГБ в руководящий орган государства, а воплощал в государственной политике “стиль КГБ”, то есть – пытался навести “железный порядок” в расшатанном государстве и вывести его на новый этап развития. В современной “неоандроповщине” Путин – это “новый Андропов, которому все удалось”, и теперь нужно только “держать курс”. На этом пути репрессивные органы только “передовой отряд” и инструмент “Синдиката Двадцати” во главе с Путиным.
Никакой самодеятельности в деятельности силовиков быть не может. Вся их деятельность должна быть под наблюдением Синдиката Двадцати. Однако это не исключает конкуренции между разными органами на уровне среднего звена. В конце концов Путин намеренно провел в 2013-2016 годах существенные изменения в силовых органах с целью усилить между ними конкуренцию и не дать ни одному из них, в том числе и ФСБ, доминировать. Однако никаких публичных “войн силовиков” быть не должно, для общества “компетентные органы” должны выглядеть монолитом.
На самом деле этот “монолит” выглядит пестрым конгломератом силовых органов с дублируемыми, переплетающимися и приводящими к конкуренции функциями, которая, соответственно, делает невозможным любой сговор.
Попробуем схематично описать, какие силовики и за что будут отвечать, а где их функции будут пересекаться.
ФСБ во главе с Александром Бортниковым фактически признана Путиным “первой среди равных”. Путин после выборов 17 марта 2024 года первую рабочую встречу после избрания провел с ФСБ – посетил заседание коллегии этой службы. Главной задачей ФСБ будет превращение в “политическую полицию”. Как показывает теракт в “Крокус Сити Холл”, борьбу с реальным терроризмом и экстремизмом ФСБ осуществляет по “остаточному принципу”, тогда как главное направление работы – диссиденты, круг которых постоянно расширяется, так что скоро для легальной оппозиции практически не останется места в России. Собственно, выжимание из России диссидентов уже меняется на “посадки”, и этот тренд будет расти, поскольку ставка сделана на страх.
Российские оппозиционные СМИ уже подсчитали, что Путин только за свой последний президентский срок в 2018-2024 годах репрессировал больше людей, чем советские генсеки Никита Хрущев или Леонид Брежнев за то же время.
Основным помощником и одновременно конкурентом ФСБ в качестве “политической полиции” выступает МВД во главе с Владимиром Колокольцевым. Колокольцев, как и большинство других силовиков, руководит своим ведомством уже длительное время. И хотя его не относят к ближайшему окружению Путина, но он важный элемент баланса в группе “силовиков”. Еще в 2008 году в структуре МВД была создана Служба по противодействию экстремизму, превращена в 2011 году в Главное управление по противодействию экстремизму – так называемый Центр “Е”, который, собственно, дублирует часть функций ФСБ. Однако МВД лишено собственных отрядов спецназначения и быстрого реагирования – последний отряд “Гром” в 2023 году перешел в подчинение в Росгвардию. Соответственно, МВД зависит от Росгвардии, когда нужны оперативные силовые действия.
Росгвардия во главе с Виктором Золотовым обладает мощной силовой компонентой, но не имеет следственных функций. Росгвардия выполняет роль и “внутренних войск”, на базе которых была создана, и армии, являясь активно задействованной во вторжении в Украину. Росгвардия получила право создавать собственные “добровольческие формирования” (другими словами – ЧВК), куда активно привлекает бывших “вагнеровцев”, а, по некоторым данным, именно “росгвардейцы” получили тяжелую технику ЧВК “Вагнер”. В орбите влияния Золотова частично находится и “частная армия” главы Чечни Рамзана Кадырова. Кроме того, Рогвардия стала монополистом на рынке охранных услуг. То есть, Росгвадия одновременно дублирует функции и конкурирует с МВД, ФСБ и Минобороны.
Минобороны и ВС РФ во главе с Сергеем Шойгу остаются мощнейшей силовой структурой, но во внутренних процессах ее подразделения не могут быть применены. Очевидно, что у Путина есть сомнения в полном контроле Шойгу над генералитетом и определенное недоверие к армейским структурам, поскольку среди генералитета были люди, поддерживавшие “марш справедливости” Евгения Пригожина. Именно поэтому контроль над зарубежными проектами ЧВК “Вагнер”, а также над частью бывших “вагнеровцев” передан фактически ГРУ (ГУ) ГШ во главе с Игорем Костюковым и персонально ориентированным на Путина генералу Юнус-Бек Евкурову. Путин больше доверяет ГУ (ГРУ) ГШ, а особенно — входящим в его состав Силам специальных операций (ССО). ССО возглавляет Валерий Флюстиков – протеже тульского губернатора и выходца из ФСО Алексея Дюмина, являющегося одним из самых доверенных лиц Путина. У Дюмина хорошие отношения с Золотовым, но личной охраной Путина занимается ФСО во главе Дмитрием Кочневым, независимым от директора Росгвардии.
На упомянутой встрече с ФСБ Путин отметил “грамотные” действия ФСБ на Донбассе и “новых территориях”, а также поручил наращивать боевые возможности пограничных войск ФСБ. Последнее может означать только одно: у ФСБ будет мощная армейская компонента, чтобы сбалансировать Минобороны и Росгвардию. Однако есть основания полагать, что после провала начала вторжения в Украину будет уменьшена роль ФСБ во внешней разведке, которой будут в основном заниматься ГУ (ГРУ) ГШ и СВР во главе с Сергеем Нарышкиным.
Вместе с тем рядом с ФСБ и МВД на внутреннем поле будет активно действовать и конкурировать с ними Следом во главе с Александром Бастрыкиным, который в свою очередь сбалансирует Генпрокуратура во главе с Игорем Красновым.
Следует добавить, что деятельность ФСБ, МВД, Следственного и Генпрокуратуры на внутреннем поле будет направлена не только на борьбу с диссидентами, но и на “реприватизацию”, которая является обязательным условием трансформации России в сторону неототалитаризма. Путин дал четкую установку, что “набившие карманы в 90-е годы” находятся под прицелом силовиков. Однако в данном случае речь идет о “чужих” бизнесменах, но важным вопросом остается, кто из силовиков будет заниматься “своими” и их “преступлениями”. Пока похоже, что здесь “первую скрипку” будет играть ФСБ, но нельзя исключать, что будут созданы конкурентные условия между силовиками. В контроле над бизнесом кроме выше названных органов важную роль будет играть Федеральная таможенная служба (ФТС), которую теперь в статусе и.о. возглавляет Руслан Давыдов, который был первым заместителем близкого к Патрушеву предыдущего руководителя ФТС Владимира Булавина.
Отдельно следует отметить, что новое содержание на пути к неототалитаризму приобретает Федеральная служба отбывания наказаний (рус. абр. ФСИН), возглавляемая выходцем из МВД Аркадием Гостевым, хотя еще до недавнего времени контроль над ФСИН был у ФСБ. Однако похоже, что и здесь произошло определенное перераспределение влияний между силовиками.
Российская пенитенциарная система уже стала и будет становиться все более “сумеречной зоной” силовиков – закрытой от общества, со своими внутренними правилами и “территорией”, где даже видимость действия законов исчезает. Российские “зоны” станут одной из главных “страшилок” для граждан. Своеобразный переход на новый уровень ознаменовала смерть Алексея Навального. Концепция “новой тюрьмы”, на самом деле, не нова, а своими корнями уходит в сталинский ГУЛАГ, и речь идет не только о “перевоспитании” диссидентов, а также и об использовании “зон” для других практических целей. “Зоны” уже стали источником пополнения ВС РФ, и можно с большой долей уверенности прогнозировать, что скоро они станут поставлять дешевую рабочую силу.
Еще раз повторим: такая сложная система функционала силовиков, созданная и периодически совершенствуемая Путиным, будет и дальше поддерживаться “Синдикатом Двадцати”, чтобы сделать невозможным любой “сепаратный” сговор и “дворцовый переворот”, а также для обеспечения тотального контроля за российским обществом, отформатированной под новую политическую, управленческую и идеологическую модель “неоандроповщины”.
Источник: Вадим Денисенко, «Деловая столица»
