В городской суд Анадыря в Чукотском автономном округе передали уголовное дело о военных “фейках” в отношении бывшего сотрудника пограничной службы ФСБ Романа Назарука и его супруги Анастасии. Об этом стало известно в конце января. Роман и Анастасия Назаруки находятся в розыске МВД по уголовному делу как минимум с октября 2023 года. В том месяце силовики пришли с обысками к родителям подозреваемых на Чукотке, хотя Назаруки уже несколько лет как переехали на юг, а с сентября 2022 года вообще покинули Россию вместе с маленьким сыном. Сначала жили в Казахстане, потом в Турции, сейчас – в США.
Обоих обвиняют в распространении “заведомо ложной” информации о российских военных по мотивам политической ненависти (пункт “д” части 2 статьи 207.3 УК). За что именно, они до сих пор не знают – их родным силовики сообщили о неких “антивоенных постах”. При этом, как рассказала Анастасия Сибирь.Реалии, они довели до истерики ее мать и бабушку. Сейчас Назаруки живут в Лос-Анжелесе в ожидании документов.
“Опыт абсолютно негативный”
19 января управление Следственного комитета по Чукотке отчиталось о завершении расследования против 33-летнего мужчины, который, по версии ведомства, на своей странице в соцсетях распространял военные “фейки”, находясь при этом за границей. Сообщалось, что его объявили в розыск, суд заочно отправил обвиняемого под арест. Предположительно, они сообщили именно о Назаруке.
По словам Анастасии Назарук, дело в отношении ее мужа возбудили из-за антивоенных постов и видео в соцсетях. Родившийся в украинской Виннице Роман Назарук в дополнение к этому выходил на антивоенный пикет в Севастополе.
В годовщину полномасштабного вторжения, 24 февраля 2023 года, на ютуб-канале Анастасии вышло обращение Романа, в котором он рассказал, что окончил Казанский юридический институт МВД, проходил срочную службу в российской армии и работал по контракту в погранслужбе ФСБ.
“Гибнут сотни тысяч людей в путинской войне. Он взращивает нацизм в умах и сердцах граждан России, врага они видят не только в Украине, но и в других государствах, и в обычных людях, только потому что вы есть, и вы другие для них – я убедился на примере своих родных, друзей, знакомых, а вы в этом легко можете убедиться, посмотрев российские новости последних лет”, – говорил Назарук.
В других видео на канале показаны антивоенные митинги и поздравление с Новым годом и пожеланием победы Украине в войне.
– Заключил контракт с пограничной службой ФСБ в 2015 году, после окончания юридического института МВД в Казани и после армии. В моем случае это [проверка ФСБ и заключение контракта] заняло примерно 10 месяцев плюс-минус с момента окончания института. Я же не “по погонам”, а по гражданской специализации шел. То есть не ходил в форме.
– Поэтому 10 месяцев проверяли?
– Безусловно, раньше МВД и ФСБ недолюбливали друг друга, но тут, думаю, 10-месячная проверка, скорее, вызвана тем, что я родился в Виннице – в 1990 году это Украинская ССР была.
Контракт закончился в 2018 году, в августе. И больше я не продлевал его. Не скажу, что сложно: Чукотка – относительно безопасный регион, специфики как таковой нет. Достаточно расслабленный регион. В какой-нибудь Чечне, может быть, в каких-то регионах поюжнее гораздо сложнее, там горы, огромная физическая нагрузка, и многие имеют проблемы со здоровьем, с коленями, со всем остальным. У нас меньше было проблем, меньше требований, меньше износа, работа была попроще.
– Но вы все равно ушли.
– Опыт-то абсолютно негативный. У меня желания изначально не было – это больше инициатива была моего отца, он бывший военный, поэтому семья и переехала на Чукотку в 2003-м. Тогда Чукотка уже не была тем заветным местом. Даже если говорить о том развитии, которое в нее вложил Абрамович в свое время, этот подъем уже заканчивался. Абрамовича там по сей день вспоминают, хотя на Чукотке постоянно обновление людей происходит: постоянно приезжают и уезжают.
В итоге я один контракт отслужил и все, решил прекратить. Не видел там дальнейшего развития.
– Куда?
– Просто ушел на гражданку. Мы уехали с Чукотки в Севастополь. Официально никем не работал, неофициально – занимался мелкими ремонтами, последний в России 2021 год – сидел за компьютером, продавал акции, на трейдинге и зарабатывал.
Но в целом из-за того, что у меня группа годности “А”, служба в ФСБ и все остальное, шанс, что меня призовут [в рамках частичной мобилизации], был огромен.
Анастасия на Чукотке работала менеджером в банке, в Севастополе уже была в декрете.
– Я на Чукотке прожила фактически 4 года – это были 4 года невыносимой жизни, я не любила, ненавидела, быстрее хотела оттуда уехать, туда вернуться – просто боже упаси.
Приехала туда, когда в Пятигорске ни работы, ни зарплаты не было. А на Чукотке у меня мама работала, жила. Я закончила школу и решила туда поехать работать. Сама не особо знала, что там есть, а с маминых слов немножко иная картина сложилась, как это бывает обычно, – говорит Назарук.
Ее муж добавляет, что беременность Анастасии укорила переезд.
– На Чукотке сидеть с мелким – это только во вред ему, так как там нет нормальных продуктов, овощей, фруктов. Если что-то завозится, то в основном в навигацию, что-то нормальное свежее – это только три месяца лета, все остальное время – что-то замороженное. Растить ребенка там был не вариант. Поэтому мы решили, что гораздо лучше будет оттуда уехать, – говорит Роман.
“Видели, как эта война началась, слышали”
Война застала семью в Севастополе. По их словам, в Крыму у них было ежедневное ощущение, что война совсем рядом – слышны были взрывы, периодически “долетало”.
– Сначала мы не верили, что она [война] будет. Честно говоря, не ожидали, что такое произойдет, хотя я помню, как “отжали” Крым. Но даже в предпоследние дни [перед войной], когда слухи о ее начале усилились, я думал, что это нереально. Это ж заведомо проигрышная стратегия, абсолютно неправильное решение, – говорит Роман.
– Хотя мы смотрели его выступление, когда он признавал ЛНР, ДНР так называемые, – добавляет Анастасия.
– Понятно, что все шло к тому, но не хотелось в это верить. “Как такое могло произойти?” – вопрос мучил сразу после начала войны долгое время. Понятно, что на тот момент была ситуация с Донбассом, но это более локальный был конфликт, если можно так выразиться. А вот уже полномасштабное вторжение… Казалось, что нет, не будет. Мы допустили ошибку, безусловно.
– Мы видели, как эта война началась, слышали, – добавляет Анастасия, имея в виду гул самолетов и работающую ПВО. – Там и самолеты летали вовсю, а позже мы видели, как работает ПВО. Это все страшно.
Или как я в 8 утра проснулась, когда прилет был по штабу Черноморского флота, прилетал беспилотник. Там бабах был знатный. Это все не могло не оставить отпечаток. Вот сейчас Москва понимает, что такое война, что она есть, а раньше это было далеко и никто не понимал, что война идет, или не хотели замечать.
На вторые-третьи сутки в Крыму уже появились эти черепашки-ниндзя в бронежилетах, в касках, их был целый вагон. Уже они были на мосту, когда выезжаешь, они были повсюду. Уже шли эшелоны техники по Крымскому мосту в сторону Крыма. И в это время Путин заявляет о том, что мост не используется – можно было смеяться просто в полный голос, потому что мы-то своими глазами видели, как техника по нему идет.
Видели и технику побитую. Мы выезжали из Крыма день на третий – на какой-то станции недалеко остановились, а там уже пожженные танки; их, видимо, притащили на тот момент с Украины. Буквально несколько суток, как началось, а уже были танки битые, – говорит Анастасия.
Назаруки уехали в Пятигорск, где поспокойнее и живут родственники, но вскоре вернулись обратно из-за разногласий с родными Анастасии по поводу войны.
– Взрослых людей не переубедишь, так я поняла. И нам там некуда было деваться, мы вернулись обратно. Опять смотреть на то, как ракеты летят. Не так далеко от нашего дома приспособился один истребитель выкидывать ракеты ночью. То есть он разгоняется, потом сбрасывает ракету над домом, она дальше полетела на Украину. Понятно, что это все было очень прекрасно слышно, стекла дрожали.
Прилетало. Когда мы там были с июня по сентябрь, прилетали беспилотники, в штаб Черноморского флота прилетало, прилетало в “Саки” (санаторий в Крыму), по рельсам прилетало, поезда останавливались. Сыну было три года тогда, водила его в частный садик на занятия, никогда одного не оставляла – всегда ждала там же.
Помню, когда мы купались в бухте Круглая или были на пляже Омега – несколько раз бахало. В центре города бахало. Мы этого не слышали, но потом я это видела по камерам. Была раньше такая штука “Око Севстар” – по всему городу Севастополю были камеры повешены, можно было наблюдать в реальном времени весь город, в записи тоже несколько суток можно было перемотать, посмотреть, что происходило на том или ином месте. Мы пользовались этим, чтобы посмотреть, сколько людей на пляже, какая погода, в бытовом плане. А потом пошли прилеты: и ты прочитаешь об этом в новостях, и идешь на камерах смотреть.
Видели, как прилетали беспилотники. Особенно страшно было ночью. Потому что если днем прилетит, ты бодрствуешь, можешь как-то соориентироваться, куда-то бежать, а ночью ничего не видишь, ничего не знаешь, что-то где-то бахает, а где, что и насколько опасно – непонятно. Потом уже и “Око Севстар” закрыли, видимо, прочухали.
Когда ПВО работает, в воздухе тоже очень хорошо видно. Это не может не оставить неизгладимых впечатлений. Когда мы уехали и прошло много времени, я все равно долгое время шарахалась от любого вертолета, который мимо пролетал, от любого шума, мне было страшно. Вот сейчас год с лишним прошел после отъезда – уже полегче, а до этого – чуть что-то летит или дрожит, меня пугало жутко.
“Все орут в панике, куда-то бегут”
Объявление о “частичной мобилизации” застало Назаруков в дороге – они ехали в Москву. Увидев толпы перепуганных людей и набитые мужчинами вокзалы и аэропорты, поняли, что из России надо уезжать.
– Мы уехали из Крыма раньше, чем объявили мобилизацию. Я устала жить под обстрелами, поехали в Москву, где хотела пройти курсы повышения квалификации на визажиста. Мы не уезжали из дома насовсем, просто ехали в Москву. А уже в Москве увидели, как под руки всех мужиков цепляют, и передумали. Решили пробивать первые попавшиеся билеты из столицы. И там был просто кошмар – полный аэропорт мужиков, женщин не было практически вообще. Кто-то был уже с сумками. Один хвастался недалеко от нас, что ему повестка пришла и ему не надо будет платить за билет, мол, его доставят до военкомата бесплатно. А рядом толпились те, кто уезжал от таких вот повесток, – вспоминает Анастасия. – В аэропорту уже ходили полицейские, которые спрашивали документы, кого-то на наших глазах под ручку повели. Все в панике просто бегали взад-вперед, полный аэропорт мужчин: все бегут, язык на плечо.
В итоге билеты до Астрахани на троих Назаруки взяли за 200 тысяч рублей.
– Билеты выросли в 10 раз! Обычно ж туда за 10 тысяч можно улететь. Но когда ты видишь панику, когда ты видишь в новостях на Ларсе уже бешеную очередь. И вокруг все орут в панике, куда-то бегут, хотя уже сутки прошли после объявления мобилизации. Мы даже не знали, куда лучше ехать: все куда-то бежали, и мы побежали. До этого мы никогда не выезжали за границу, не знали, как ехать и что делать. Буквально везде искали ответы – у таксиста, который вез из аэропорта, спрашивали, в телеграме группы шерстили. В итоге не останавливались вообще нигде, как ехали, так и уехали в Казахстан, – говорит Анастасия.
Границу Назаруки пересекали на машине. Больше суток никто из них не спал. Но это было, по их словам, не самое сложное – найти билеты, чтобы выбраться, оказалось намного сложнее.
– Мы ловили по ночам билеты. Потом мелкий заболел, перерыв, потом опять ловили билеты. Из России было тяжело уехать. Все массово ломились в закрытые двери, лбами вышибали. Обстановка на границе была настолько накаленная, что не передать словами, – вспоминает Роман.
По словам Анастасии, они прошли границу относительно быстро, благодаря маленькому сыну.
– В очереди мы стояли на Казахстан в машине, тоже никто не спал, в туалет не ходил. Проехали казахстанскую границу на следующий день в обед. Нам еще повезло, что быстро прошли: из-за того, что с ребенком, все было гораздо проще, меньше вопросов, меньше проверок документов. На границе с российской стороны – наши [таможенники и жители] так себе, а там – очень вежливые, с ребенком видят – место уступают, вперед пропускают, ребенку что-то предлагают. Между нами [странами] очень маленькое расстояние, но отношение абсолютно разное, – говорит Анастасия. – Я была в шоке от их технического прогресса – когда тебе на глазах буквально именную карту в банке печатают. У нас на Чукотке надо было ждать 2–3 месяца.
По словам Романа, в Казахстане они провели чуть меньше месяца, хотя сама страна им очень понравилась.
– Это было спонтанное решение. Уезжали в первую попавшуюся страну и не понимали на самом деле, куда едем, что там. Уже в Казахстане смотрели просто постоянно новости, постоянно телефон в руках, ноутбук – все проверялось. И стало ясно, что при случае угроза депортации реальна. Я к тому времени завел новую страницу в соцсетях и уже выложил не только антивоенные посты, там и видео с антивоенного пикета в Севастополе было, – говорит Роман. – И хоть нам нравилось в Казахстане, было понятно, что оттуда тоже выдают по запросу в случае чего. И мы поехали дальше. Выдерживали время, сколько можно было в той или иной стране без регистрации легально, и ехали дальше.
В Турции Назаруки провели два месяца с небольшим.
– В Турции было понятно, что при желании, если захотят, и туда могут добраться – и это не самый надежный вариант. Рисковать не хотелось совсем, мы не хотели проверять, доберутся или нет. Потому что еще в Казахстане стало ясно, что нами интересуются.
В сентябре 2022 года страница Романа во “ВКонтакте” была заблокирована Генпрокуратурой РФ. Перед этим в комментариях неизвестные обещали ему, что донесут за его “антироссийские посты”.
– В сентябре на странице появилась надпись: заблокировано по требованию Генпрокуратуры РФ от такого-то числа, номер такой-то. Если из России смотришь – заблокировано, из другой страны – все видно. С тех пор я очень редко туда что-то пишу, потому что смысл потерян – я же обращался к тем, кто в России, что удастся им объяснить что-то, – говорит Роман.
Со временем Назаруки решили, что это бесполезно. Им не удалось переубедить даже собственных родителей.
– Рому заблокировали сентябрь-октябрь, а моя страница вообще старая, она еще со школы. И сразу после блокировки его страницы я начала прощупывать эту историю стихами антивоенными. То есть всех ли проверяют, или только экс-сотрудников. У меня сначала там были антивоенные стихи, призывы к миру, потом уже начала активнее вести страницу, – говорит Анастасия. – Долгое время была тишина, ничего не предвещало, а в марте 2023 года мне позвонили знакомые и сказали, что по месту моей прописки у бабушки пошли обыски.
– Родители позвонили?
– Сначала третьи лица, знакомые просто видели, что к бабушке приходили. Это было по моей прописке в Пятигорске. Я вообще с Пятигорска, Северный Кавказ, до сих пор прописана там, там у меня живут бабушки – одной 96 лет, а другой 84.
Приехали поздно вечером, потому что они думали, что, может быть, я дома. Бабульки спали. Потом они приехали на следующий день днем, когда они не спали, тогда они пофоткали все. Потом какое-то время их не было, потом снова приехали. Потом передали дело на Чукотку, там уже пришли к маме моей. Приходили домой, приходили в другие дни на работу. Обыски были и дома, и на работе. Это с марта 2023-го по август. Это было плотненько все: не так, чтобы один день пришли, потом больше не приходили три месяца. Сначала к бабушкам, потом еще раз к ним, потом к маме, потом на работу к ней пришли, потом опять к бабушкам, опять к маме пришли, на работу к ней, телефон забрали, потом опять к ней домой пришли. Потом к Роминой маме пришли, телефон забрали. Потом опять к бабушке пришли, потом к сестре моей пришли. Потом опять к маме одной, второй, опять к бабушкам пришли. Они ходили туда-сюда, как к себе домой, везде.
В итоге полицейские принесли матери Анастасии Назарук шесть (!) административных протоколов на работу.
– Принесли сразу четыре административки к маме на работу. Потом маме на работу еще два принесли, в итоге шесть было. “Распространение заведомо ложной информации”. В простонародье – военные “фейки”. Они им так и сказали: “Это из-за высказываний вашей дочери/внучки против войны и Путина”.
Плакали не только бабушки, и мамы обе плакали. Всем страшно, потому что мы “хорошие же были”. Я вообще хорошая девочка была, которая в жизни никогда не была ни в полиции, нигде, они [полицейские] даже не знали, сколько детей у моей мамы, потому что мы никогда нигде не отсвечивали.
И то, что пришла полиция, это была для них прямо трагедия. “Такие хорошие, а тут вдруг полиция пришла”. Они же не просто приходили, они с ними “разговаривали”: “Как же так? Как вы такую плохую дочь, внучку вырастили?” Спрашивали: “Может, она и вас агитирует?” Ей, конечно, было обидно, что говорили: вот, какую плохую вырастили. Еще мама сказала, что полицейский один меня с Чикатило сравнивал, мол, такая же нехорошая, – Анастасия хоть и смеется, но не может не расстраиваться, что стала косвенной причиной страдания своих близких. – Объяснять им смысла уже не вижу. Там чуть копнешь – льются цитаты Путина. “Полицейские – власть, они знают лучше”.
В итоге шесть административных дел к сентябрю 2023 года превратились в одно уголовное.
– Эти дела в итоге просто исчезли, “рассосались” в уголовку. Несколько месяцев эти шесть штук были, а потом они просто испарились. И выяснить толком ничего не можем – кто именно приходил, документы у них бабушки и мамы особо не проверяли, человек в форме – на слово верят. Когда были административки, наши родители думали, что это уже уголовки. Потому что им не давали копии, фотографировать они даже не решились сами, и каждый раз они говорили нашим родным разное. Представьте пожилых женщин, к которым приходят мужики в погонах и начинают перед лицом махать своими значками: “А-та-та, мы пришли по вашу душу”. Конечно, там паника, истерика, круглые глаза. А у страха глаза велики. Мы не видели этих документов, мы их не читали, в руки нам их не давали. Дошло до того, что даже когда технику изымали у матери, ничего на руки не давали. Они забрали телефоны и ничего не подтвердили документами. Фактически украли. Как вы их будете забирать, если ничем не подтверждено, что вы их отдали? А плачущие женщины разве будут просить: “Дайте мне бумажку?” Конечно, нет, – говорит Роман. – Ближе к осени они сказали, что распространение ложной заменят и что у нас будет госизмена.
Потом Назаруки подтвердили, что в телефонах родных действительно “покопались”: фотография Анастасии в карточке розыска в соцсетях никогда не публиковалась, ее взяли с телефона матери.
– По факту конкретную статью – “военные фейки” (“д” ч. 2 ст. 207.3 УК) – мы узнали уже в сентябре. Непонятно было все, поэтому мы обратились к “ОВД-Инфо”, обратились к адвокату, чтобы сделать адвокатский запрос, чтобы хотя бы понять, что вообще происходит. Потому что они говорят сначала одно, потом другое, то административка, то уголовка, то вообще госизмена. Непонятно, что они хотят, потому что ни одной бумажки не дают, никаких подтверждений нет. Мы обратились к адвокату, сделали запросы. Тут очень смешно: в ответ на запрос прислали ответ “следствие не проводилось”. Мол, они просто по нам поспрашивали, уголовных дел никаких заведено не было. Они написали, что не было заведено уголовное дело, никуда передано оно не было. Мне звонил даже следователь по вотсапу, когда мы уже знали о том, что у нас уголовное дело. Мы уже знали точно – в ноябре адвокат прислал ориентировки на нас, которые нашел на сайте МВД (они там висели с конца сентября), хотя ФСБ ответила, что не было ничего заведено.
В ноябре 2023 года Назаруки уже чуть меньше года как были в США. Поэтому беспокоились не о себе, а больше – за родных.
– В смысле, почему следим за делом? Вот, допустим, в Чечне не так давно посадили мать из-за сына, который оппозиционно настроен к власти. То есть сын активист, а посадили мать. Она же ничего не сделала. Поэтому нельзя просто взять и забыть про это дело. Только за родство с нами им грозит преследования, боюсь. Хотя они и придерживаются абсолютно других взглядов, – говорит Анастасия. – Если в России к тебе приходит несколько человек в форме, даже зная, что ты любишь государство, тебе нравится нынешний режим – ты все равно подсознательно боишься. Я так рада, что сын этого не видит и не чувствует. Отношение к полиции здесь другое: они сажают его за руль в машину, даже там он тыкает им в компьютер, и они слова плохого ему не говорят.
“Телом здесь, мозгами – там”
Из Турции Роман и Анастасия с сыном улетели в Мексику, оттуда на машине пересекли границу и попали в иммиграционную тюрьму – это неизбежный процесс при въезде в США без проставленной визы. По словам нелегалов, именно этого хотят все те, кто пересекает границу без документов, поскольку после освобождения (от 1 дня до 2 месяцев) иностранец попадает на территорию Соединенных Штатов.
– Мы же не пешком ночью пошли – вот те попадают в тюрьму-тюрьму, там вообще беда. Или если сопротивляются. Когда ты заезжаешь за границу, пересекаешь определенную черту и “сдаешься” – руки вверх, все дела. Мы провели в иммиграционной тюрьме или, как некоторые называют ее “дотюремное помещение”, около суток. В дотюремном такие люди, как мы, а тюремное – там уже сложные “веселые ребята”. Веселых ребят заводят прям с наручниками. Нас никто не приковывал, никто не связывал, не скручивал, просто руки назад, чтобы видно было, что у тебя ничего нет, ты ничего не хочешь никому сделать, – вспоминает Анастасия. – Там были офицеры, закрывались в комнате двери. У нас была женская камера. Одиночки-женщины отдельно, мужчины – отдельно, женщины с детьми – отдельно. У меня была камера для женщин с детьми, потому что я с ребенком. Выдаются пледы, выдаются детям печеньки, соки, яблоки, одноразовые зубные щетки, на которые уже нанесена зубная паста, вода, можно попросить еще, если что-то надо. Были женщины с грудничками. Приносили горячую воду, выдавали все, вплоть до смесей, бутылочек новых для детей, если нужно было. По любому требованию женщин сразу приносилась вода теплая, чтобы развести смесь. То есть это не почасовая кормежка детей, а как только постучали в дверь – сразу офицер приносил воду. У нас висел очень большой телевизор, он был в сетке, чтобы ничем не разбили дети. За то время, пока мы там были, он не включался, но девочки, которые сидели до этого, говорили, что мультики включали. Сложно назвать тюрьмой, если с телевизором и с мультиками. Выводили на завтраки, обеды, ужины в столовую, там выдавали либо бургеры, либо на завтраки хлопья с молоком или бутерброды, дети выбирали, что именно они хотят. Давали печеньки, желейных мишек, соки, воду, если соки не пьет. Отношение очень хорошее к детям. Можно было брать с собой перекусы в камеру. Мужчины сидели отдельно.
По словам Романа, в камере для мужчин было “без мультиков и желейных мишек”, но терпимо.
– Кормили по расписанию. В камере достаточно прохладно, постоянно кондиционер включен. Укрываться можно было фольгой, такие одеяла из фольги. Можно было на лавочке лежать, можно было где-то на полу. Свет постоянно включен, потому что в камерах постоянно пишут видео. Это не лампочки – это какой-то прожектор, который хочет тебя выжечь, но это единственный такой недостаток. И я провел там всего 23 часа.
Новый, 2023 год Назаруки в итоге встретили в США, но все равно не на свободе: им пришлось полмесяца провести в ковидном госпитале из-за положительного результата теста.
– Это отель четырехзведочный, переоборудованный, с врачами. Выходить нельзя, гулять нельзя, покидать комнату нельзя. Три раза в день под дверь тебе кладут еду. Постоянно к тебе ходят врачи, проверяют, слушают, смотрят, везде тебе заглядывают. Через день сдавали тесты на ковид. Мы там две недели почти просидели, – говорит Роман. – Когда отсидел положенное, вам предлагают помощь: если нет денег на билет до какого-то города, в который вы хотите, они могут вам оплатить. Вы также можете находиться в этом отеле столько, сколько вам нужно, вас никто не выгонит и будут продолжать кормить, пока вы не созреете, надумаете уехать. Вы можете в любое время, когда прошли все ковидные ограничения, уехать или не уехать. В любом случае вас довозят, куда вам надо – в аэропорт или на автобусную остановку, ж/д вокзал. Дадут на первое время какие-то бумажки, на которых прописаны ваши дальнейшие действия – куда вам нужно будет обращаться, куда позвонить, если вам станет тяжело или вам нужна будет помощь медицинская, юридическая. То есть они не так чтобы вас бросили посреди остановки и вы сами пошли.
Назаруки решили, что будут жить неподалеку от Лос-Анджелеса.
– Мы до последней минуты смотрели, думали. Даже себе не представляли, куда нам надо. Да и сейчас, если нас спросить, что будет завтра-послезавтра, мы тоже не представляем до сих пор. Пока нет документов, нельзя предугадать, что будет завтра, – говорит Роман.
Если в России он обеспечивал семью трейдерством, то сейчас его российские счета закрыты, а прежних сумм не хватило бы на проживание.
– Тысячи долларов нам хватало без проблем в России, так что смысл был заниматься. Тут надо тысячи 4, чтобы аренду закрыть и прокормить семью. Зато здесь я могу черновой работой эту сумму заработать. Здесь работа руками в принципе ценится, и, если не лениться, зарплата перекрывает все базовые потребности плюс аренду. Лично в нашем штате [Калифорния] аренда – это очень большая статья расходов. Мне сложно представить, чтобы я в России смог грузчиком перекрыть аренду и мне хватало бы на еду еще для семьи. Когда я искал в России подработку после ухода из ФСБ, это было примерно около 130 рублей в час. Сейчас, конечно, больше, но тем не менее я не думаю, что можно перекрыть аренду квартиры и продукты для семьи. Здесь перекрывается, притом что мы питаемся лучше.
Сына Назаруков взяли в бесплатную школу, страховка у них бесплатная.
– Когда уже получим все документы, тогда будем [страховку] покупать. Сейчас для всех, кто приезжает, бесплатная страховка. Мы боялись этого больше всего: когда ребенок первый раз заболел, ухо воспалилось – я боялась идти в больницу, думала, сейчас скажут – почку вырезайте, чтобы заплатить за лекарства. На самом деле все оказалось абсолютно по-другому. Мы пришли, бесплатная страховка, которая эмигрантам дается, она покрывает и самого врача, который его обследовал, и рядом с больницей стоит специальная аптека, куда выписывается рецепт, все, что назначил врач, ты просто туда с паспортом приходишь, тебе бесплатно выдают все таблетки, сиропы, что тебе врач назначил, – говорит Анастасия. – Даже если что-то платно, там сумма небольшая была. Мы сами особо не пользовались еще, но наслышаны примерами, что все хорошо. Есть люди, кто чинит себе зубы, еще что-то делает. Мы обращались только с сыном пока – у него был кашель, ухо болело, горло, антибиотики ему как-то прописывали, и от кашля сироп. Все это не покупали, нам все выдавали в больнице.
Сейчас работает один Роман, так как у Анастасии нет пока разрешения на работу.
– Я сначала получу документы на работу, потом буду работать, рандомно, кем угодно. Мне нужна определенная сумма, которая позволит подучиться на визажиста – чтобы подтвердить свой российский диплом, мне нужно набрать часы, моих не хватает. Тогда я получу лицензию и пойду работать гримером, к примеру.
– Роман, а у вас какой план?
– Пока грузчиком. Понятно, что это все простая работа, но она позволяет нормально жить. Надо посмотреть, как у жены будет складываться. Здесь есть колледжи, в них можно отдельные курсы пройти, пойти дальше. Но чтобы получить курсы в колледже, нужно свободное время. Скорее всего, я не смогу работать параллельно с учебой. Ребенок учится до 12 часов дня. Если я буду учиться, то до вечера, то есть один из нас должен быть дома, на подхвате, – говорит Назарук.
Пока Назаруки настроены остаться в Штатах, но не исключают возможности вернуться, если “все поменяется”.
– Если все поменяется, режим, прекратится преследование, возможно. Все-таки это дом, нельзя просто так взять, все бросить. Есть люди, которые переезжают с возможностью приехать, вернуться, кого-то увидеть, а мы, получается, как оторвались, не имеем возможности сделать ничего. Поэтому не можем перестать следить за новостями, наша реальность сейчас – жить как будто на две страны, – говорит Роман. – Мы пытаемся жить здесь, но не получается, потому что все мозги там. Тело здесь, а мозг и все остальное – там: следишь за той жизнью, пытаешься уловить, понять, что происходит. Мы все время смотрим все новости из России, все читаем: а что изменилось, а что произошло, а какой закон приняли, а что не приняли, а поправки какие приняли? Постоянно ты все смотришь, чтобы понимать, можно ли ждать дальше перемен к лучшему, к худшему, куда мы движемся? Потому что мы просто вмиг уехали, как будто резко отрезали пуповину. Если человек готовится к отъезду, он уже знает, что уедет, готов жить в другом месте, а когда в один миг все изменилось, ты все равно мозгами сидишь там. А когда ты не собираешься уезжать и просто приходится в один день… Ты теряешь друзей, знакомых, родственников, вообще все. У нас есть только ты да я, да мы с тобой, больше никого. Мы потеряли все. Это же наша жизнь была, вся наша жизнь там была, все осталось там. Поэтому если власть изменится, конечно, хотелось бы.
Источник: «Сибирь.Реалии».
