С момента нападения России на Украину в российских экономических ведомствах резко выросла текучка руководящих кадров. Что стоит за этим явлением и какие выводы можно на его основании сделать о состоянии российских властных структур, отвечающих за ситуацию в экономике?
Центробанк с начала 2022 года лишился восьми директоров департаментов и целых пяти заместителей председателя из 14, Минэкономразвития покинули только два замминистра, но зато сменилось 14 глав департаментов из имевшихся на тот момент 38. (Не учитывались сотрудники, про которых известно, что они перешли на другую должность внутри того же ведомства или его дочерних служб. Также не учитывались уходы, связанные с ликвидацией департамента.) В то же время в Минфине за полтора с лишним года тоже ушли два замминистра, но руководство сменилось лишь в двух департаментах. Отличиями ведомств происходящее тоже не объяснить: в том же ЦБ за аналогичный предыдущий период ушли шесть руководителей департаментов, но всего лишь один зампред.
Либералы не той системы
Российские экономические власти имеют двоякую репутацию. С одной стороны, именно председателю ЦБ Эльвире Набиуллиной, главам Минэкономразвития Максиму Орешкину и Минфина Антону Силуанову приписывают лавры спасения экономики от резкого спада и гиперинфляции. Такой результат к концу 2022 года в связи с войной в Украине предсказывали многие известные экономисты, но – по крайней мере, согласно официальной статистике – эти прогнозы не оправдались. По этому поводу издание Politico даже недавно назвало Набиуллину наиболее влиятельным человеком года в номинации “разрушители” (disrupters).
В то же время многих экономических руководителей в РФ относят к числу “системных либералов”, то есть потенциальных носителей скрытой угрозы нынешней власти. Многие депутаты Госдумы полагают ряд действий экономических ведомств вредными и, например, регулярно ради спасения отечественной промышленности пишут раздраженные письма с требованиями снизить ключевую ставку Центробанка. А члены руководимого депутатом Госдумы Евгением Федоровым “Национально-освободительного движения” много лет проводят по всей стране пикеты, в числе прочего обвиняя Банк России в действиях по указке враждебного Международного валютного фонда и американского Госдепартамента.
Эта давняя нелюбовь стала привычной, и вспомнить о ней заставляют разве что занятные совпадения: в августе, когда курс рубля резко снижался, телеведущий Владимир Соловьев потребовал вызвать Эльвиру Набиуллину для объяснений в Госдуму. Вскоре после этого курировавшая денежно-кредитную политику первый зампред Центробанка Ксения Юдаева оставила свой пост и место в совете директоров, перейдя в статус “советника” главы ЦБ. В следующий раз Соловьев вместе с зампредом Госдумы Александром Бабаковым ругали ЦБ за недостаточную поддержку российских предприятий. И хотя такая поддержка совершенно не входит в обязанности регулятора, так совпало, что буквально сразу после этого из него ушла возглавлявшая департамент корпоративных отношений экс-заместитель руководителя Федеральной службы по финансовым рынкам (ФСФР) Елена Курицына.
К тому же безопасное вчера не обязательно будет таким всегда. “В условиях всё большего огосударствления экономики она как бы перестает подчиняться экономическим законам – можно директивно устанавливать цены, правила, зарплаты и так далее. Все это обходится якобы бесплатно и какое-то время сходит с рук. В таком режиме можно обойтись без профессионалов. Правда, последствия будут плачевными, но они и так гарантированно плачевны, так что особой разницы нет, а в краткосрочной перспективе управлять будет проще. Поэтому убирают умных, назначают верных”, – резюмирует в комментарии для РС свои наблюдения экономист одного из относительно небольших российских банков (попросил не называть его имени).
Деньги – замена свободе
Однако на деле “либеральная” версия массового исхода оказывается как минимум не основной. “Вряд ли можно обсуждать предположение, что сотрудники ЦБ более моральны, чем, скажем, сотрудники Минфина, или наоборот”, – говорит приглашенный научный сотрудник Берлинского центра Карнеги по изучению России и Евразии Александра Прокопенко, которая ушла из ЦБ в апреле 2022 года.
Разумеется, сразу после начала полномасштабной войны появились желающие уволиться, но отток довольно быстро закончился. “Это были ранние отставки – примерно с апреля по сентябрь, потом отток прекратился. Многих остановило “чувство долга” перед командой и начальством – если шеф не уволился, самому уходить психологически сложнее, – рассказывает политолог, приглашенный исследователь в Европейском совете по международным делам Михаил Комин. – Тех, кто все-таки продолжил рассматривать увольнение как возможный сценарий, стали удерживать через отделы гостайны. Сотрудники уровня от замглавы департамента и выше при поступлении на работу, как правило, получают так называемую форму допуска к документам под грифами “секретно” и другими. Это формальность: даже если у тебя была форма допуска, ты мог эти документы не смотреть. Но при увольнении ты должен получить из этого отдела выписку, что не имел отношения к гостайне. И весной 2022 года, когда люди хотели увольняться, им стали угрожать, что поставят штамп и они станут “невыездными” на пять или больше лет. Так что многие решили не уходить. Таким образом, был некоторый надлом в настроениях, но потом многие передумали увольняться”.
И дальнейшие перемещения эксперты объясняют банально: оставшимся по тем или иным причинам руководителям были предложены более выгодные места. Часть ушла в частные (точнее, формально частные) структуры – так, директор департамента госдолга и государственных финансовых активов Минфина Петр Казакевич возглавил блок финансовых рынков в “опорном” для Минобороны Промсвязьбанке. Первый зампред ЦБ Сергей Швецов стал главой наблюдательного совета Мосбиржи, а отвечавший за кадры зампред Руслан Вестеровский ушел в Сбербанк – причем даже не зампредом, а вице-президентом, то есть на должность, не требующую утверждения регулятора.
Конечно, у каждого случая своя специфика: например, зампред Михаил Алексеев еще в апреле 2022 года был утвержден Госдумой в совет директоров ЦБ, то есть явно не собирался увольняться, а уже летом стал главой правления банка “Открытие” (с конца 2022 года входит в группу ВТБ). “Личная мотивация Алексеева неизвестна, но зарплата в “Открытии” значительно выше. И еще он попал под личные санкции, что мешало общаться с некоторыми контрагентами”, – объясняет Александра Прокопенко.
Кстати, несмотря на популярные разговоры о “бесполезности и бессилии” санкций, отношение как минимум к личным санкциям на уровне исполнительной власти довольно трепетное. В частности, именно с этим риском связывают формальный переход Ксении Юдаевой с должности первого зампреда и члена совета директоров ЦБ в советники председателя. “С Юдаевой все прозрачно и понятно: она уходит от санкций, но ее функционал не изменился. Мои собеседники, близкие к руководству ЦБ, так считают”, – рассказывает Михаил Комин.
Идите вы в бухгалтерию
Поводом для снижения интереса руководящих сотрудников к сохранению должностей в экономических ведомствах стали, помимо прочего, скромные перспективы. ЦБ еще несколько лет назад претендовал на роль мегарегулятора: кроме банковского надзора, он сосредоточил в своих руках контроль за пенсионной системой, рынком ценных бумаг, страховым и лизинговым рынками и прочим. Однако количество банков в РФ снижается в среднем на 10% в год, крупнейшие же банки обладают или обзаводятся своими ресурсами влияния. Им регулятор не особо нужен, а малые банки не нужны самому регулятору – возможно, именно с этим связан и факт, что за последние три с небольшим года число департаментов, отвечающих за работу с банками, в ЦБ сократилось с шести до трех.
Перспективы биржевой торговли тоже неоднозначны: основная часть оборота уже давно приходится на очень короткий список бумаг государственных или окологосударственных компаний. В итоге Банку России в достаточно обозримой перспективе могут остаться лишь страховщики, контроль потребительского кредитования, инкассация и прочие скучные вещи. Впрочем, даже инкассация недавно была передана “военному” Сергею Белову: до 2022 года он заведовал в ЦБ “полевыми учреждениями”, выдававшими денежное довольствие военнослужащим, а сейчас ему подчинено все движение наличных в стране.
На этом фоне право руководить денежно-кредитной политикой и формально самостоятельно определять курс рубля выглядит избыточным – и нельзя исключить, что лозунг НОД “Госбанк вместо Центробанка!” рано или поздно станет реальностью. “Набиуллина и Силуанов, несмотря на либеральную репутацию, имеют очень высокий кредит доверия у “лица, принимающего решения”, и их личным позициям, очевидно, пока ничего не угрожает, – рассуждает бывший руководитель одного из крупнейших финансовых холдингов. – Но столь же очевидно, что рано или поздно роль этих ведомств в нынешней российской экономике сведется к чему-то вроде бухгалтерии”.
Происходящее – не новость ни для сотрудников, ни для профессионального сообщества. “Минэкономразвития при Решетникове (министр с февраля 2020 года. – РС) ослабело, в ряде департаментов работа стала пустоватой и свелась к перекладыванию бумажек. Служба в Банке России до февраля 2022 года была пределом мечтаний для любого экономиста в РФ, на каждую должность был большой конкурс – если человек не хотел уезжать на Запад, он шел в Центробанк. Сейчас привлекательность ЦБ как места работы снизилась, хотя и не драматически”, – говорит Михаил Комин.
На переднем крае тыла
И здесь в дело вступает чисто мобилизационный эффект: управленцы нужны не только частным компаниям, лишившимся менеджмента из-за массовой эмиграции, но и переходящей на военные рельсы государственной экономике. Так, в апреле 2022 года первый замминистра экономического развития Андрей Иванов (ранее он руководил департаментом бюджетной политики в сфере инноваций, промышленности гражданского назначения, энергетики, связи и частно-государственного партнерства) занял должность руководителя компании “Кибертех” в составе концерна “Ростех”.
И такая перестановка была совсем не единичной – просто остальные не получили освещения в прессе. Так что большинство отставок, пришедшихся на конец 2022 и 2023 год, можно связывать с переходом в оборонную промышленность. “В Минэкономразвития просто пришли люди из администрации президента и от [Дениса] Мантурова (вице-премьер, до 2012 года – замминистра и и. о. министра промышленности и торговли. – РС) и отправили делать, скажем, восемь танковых гусениц вместо четырех в неделю, – говорит Комин. – Получится удвоить производство военного железа – будет прибавка к зарплате вдвое, а получится сделать больше, то и вчетверо. И они пошли. А в Минпромторге этот процесс прошел еще раньше”.
Источник: Илья Рейх, «Радио Свобода».
