Артём Петрик – украинский историк, переживший оккупацию Херсона. До войны историк жил в Литве и является научным сотрудником Института истории и археологии Балтийского региона Клайпедского университета. В Херсон он приехал незадолго до наступления российских войск и последовавшей за ним оккупации, чтобы закончить свою книгу по истории стран Балтии.
Петрик – один из свидетелей российской оккупации, он поделился своими впечатлениями и данными с группой международного расследования журналистов европейских национальных телеканалов о русификации оккупированных Россией территорий Украины.
– Где вы находились, когда началось широкомасштабное наступление российских войск на Украину?
– Я родом из Херсона, с юга Украины. Там сейчас живут мои родители. И у меня есть опыт жизни в оккупации. Я жил в городе весь период, когда Херсон и все правобережье Херсонской области были оккупированы. В силу своей профессии, в силу того, что я историк, в силу своих проукраинских и прозападных взглядов, я вынужден был все это время скрываться. Это был очень сложный, но интересный опыт. Так что с 24 февраля 2022 года, когда началось широкомасштабное вторжение, и до освобождения Херсона 11 ноября 2022 года я вместе с тысячами других херсонцев был свидетелем освобождения Херсона. Но я был свидетелем и на территориях, оккупированных российским режимом.
– Можете ли Вы вспомнить свое первое впечатление о том, как стали вести себя люди, когда началась война и пришли россияне?
– В первые дни оккупации люди начали протестовать. Протесты нарастали и достигли своего пика в середине марта 2022 года. Тот момент, когда украинский полицейский с украинским флагом запрыгнул на российский военный автомобиль и проехал на нем по улице Ушакова. Это был пример того, что украинцы, даже без оружия в руках, оказались сильнее российских оккупантов.
Я думаю, что это был переломный момент для россиян. Они этого не ожидали. Они живут в своем собственном мире, где царит культ силы и власти. Если у тебя в руках оружие, значит, у тебя есть возможность распоряжаться чьей-то жизнью.
Но здесь все было наоборот. Люди без оружия протестовали и победили их силой воли и твердой верой в то, что это правильно. И я думаю, что именно тогда россияне поняли, что психологически они проиграли Херсон. Но, следуя своей логике и своим российским традициям, они начали подавлять сопротивление. Они стали искать организаторов протестов, вообще проукраинских и прозападных людей. Они не могли понять, что люди могут сами организовываться, сами выходить на улицы и протестовать, и никто им не указ. Россияне живут в мире с жесткой вертикальной иерархией.
Со второй половины марта начинаются репрессии. Все были в опасности, никто не был в безопасности. Главными мишенями стали семьи украинских солдат, полицейские, судьи, журналисты, учителя и, конечно, ученые. Особенно историки. Почему историки? Потому что в российском мировоззрении историк – это пропагандист. Он является частью идеологической системы.
Все остальное время россияне пытались бороться с украинским подпольем, искали партизан, искали западных агентов и начали внедрять свою пропаганду. С первых дней оккупации они взяли под контроль телевидение, начали транслировать российское радио, распространяли ложь об Украине, о Западе, прославляли российскую армию и государство. Пропаганда распространялась в печатном виде через газеты. Но у меня, как у историка, и у других людей, которые это видели, по их свидетельствам, все это вызывало… Не могу сказать, что улыбку, потому что мне тогда было не до смеха, но смех сквозь слезы – насколько примитивно это было сделано.
– Были ли моменты, когда это срабатывало, когда люди верили в эту пропаганду?
– В моем окружении, насколько я мог общаться, находясь в подполье, таких людей не было. Но надо быть объективным – в Херсоне тоже были коллаборационисты. И действительно, если говорить об эффективности российской пропаганды, то мне, как историку, иногда казалось, что россияне сами не понимали, что они хотят восстановить. То, что они империалисты, было ясно. Было очевидно, что они пытаются восстановить империю. Но что это за империалисты? Восстанавливают ли они империю Романовых или восстанавливают Советский Союз, что там происходит? Их пропаганда была похожа на смесь всего мира, отчего выглядела еще глупее. Что было в этой пропаганде? Огромная враждебность к украинцам и к Западу, который россияне связывают с распадом Советского Союза.
Для них Советский Союз был высшей точкой, апогеем развития Российской империи. И они ненавидят весь мир за распад Советского Союза. В развале Советского Союза они винят прежде всего украинцев, страны Балтии, Америку. Они хотели бы восстановить его любой ценой, и, собственно, они этого и не скрывают.
– Как историк, Вы говорите, что это была очень элементарная, примитивная российская пропаганда. Видите ли Вы параллели между современной российской пропагандой и пропагандой после 1945 года? В чем заключаются наибольшие различия?
– Я думаю, что с точки зрения модели пропаганды они взяли пример с Советского Союза, причем не столько после 1945 года, сколько с межвоенного периода, с момента создания советского государства в 1917 году до начала Второй мировой войны. И, конечно, они использовали пропаганду нацистской Германии. Они объединили нарративы, они их модернизировали, но в принципе они использовали опыт Третьего рейха, фашистской Италии и, конечно, Советского Союза. Таким образом, они создали свою особую форму. Важный момент – это презрение к другим народам, высокомерие.
Чувство превосходства, потому что ты принадлежишь к так называемому русскому миру. Неприятие права украинцев, молдаван, грузин, поляков, литовцев, латышей, эстонцев на собственное государство. И отношение ко всем этим странам, включая Финляндию, как будто они когда-то были частью Российской империи, и поэтому Россия может их вернуть под дулом пистолета. И убежденность в том, что это возможно только силой оружия. И полное безразличие к международному праву, включая соглашения, подписанные Россией и самим Путиным.
Смысл всего этого: не хочешь быть русским – умри.
– Еще в сентябре в Харькове, в Купянске и повсюду в других местах вы видели одни и те же рекламные щиты, одни и те же газеты. Если бы Вы назвали основные элементы русификации и пропаганды, которые они используют, что бы это было?
– Это средства массовой информации – телевидение, радио, пресса, внедрение русской идентичности в общественную сферу. Это организация мероприятий по проведению Дней российского флага, Дней России, установка рекламных щитов и, конечно, попытка установить контроль над школами. Введение российской школьной программы, прежде всего курса истории, и навязывание российского видения мира через курс истории.
– На Ваш взгляд, почему для россиян так важно уделять внимание школьникам и образованию?
– Империя всегда обращена в прошлое, она ищет там свои корни. И действительно, через культ предков, культ традиции, что также является одной из характеристик российской идеологии, Россия пытается развить лояльность к нынешнему российскому режиму, привить идею российского превосходства и таким образом мотивировать молодых людей не только считать себя русскими, но и быть готовыми умереть за Россию. Все это делается из-за перспективы постоянной войны до полной реализации геополитических амбиций России. Им нужны солдаты.
Луиза Йенсен и Индре Макарайтите, LRT
