Российская армия привлекает все больше контрактников, заявил Владимир Путин. А его пресс-секретарь связал рост числа контрактников с “привлекательными” условиями для военных. Власти регулярно отчитываются о новых выплатах для участников “спецоперации” и отвергают “фейки”, когда военнослужащие и наемники публично жалуются на отсутствие положенных денег. Расследовательский проект “Система” поговорил с военными и их родственниками и убедился, что бардак и бюрократия в российской армии могут коснуться любого: контрактника, мобилизованного, наемника или бывшего заключенного. Разве что генералы могут рассчитывать на гарантированные выплаты.
Весной 2023 года 52-летний бывший заключенный Юрий Моторный перестал выходить на связь с женой Анной. Он должен был отправиться на передовую 1 мая – участвовать в штурме где-то на территории Украины, подробностей Анна не знала. В тот же день ей позвонили из военной части 22179 (Адыгея) и сказали, что Юрий серьезно ранен. Нашла мужа Анна только через месяц, в госпитале в аннексированном Севастополе. Но увидеться они так и не смогли: Юрий Моторный не получил помилования, врачи не пустили к нему жену. Через два месяца, в сентябре, он скончался.
Прослужил Моторный всего месяц. Подписал контракт с Минобороны, чтобы не сидеть за кражу и драку. До этого жителя Краснодарского края несколько раз задерживали за мелкое хулиганство, распитие алкогольных напитков и побои.
Никаких льгот, выплат или хотя бы документов, подтверждающих, что Моторный участвовал в “специальной военной операции”, семья бывшего заключенного так и не увидела. “Я не знаю ни часть, в которой он служил, ни номер его контракта. В Минобороны он не числился, а прокуратура пока молчит”, – рассказывает “Системе” Анна Моторная.
Анна – далеко не единственная, кто пытается добиться компенсации и положенных льгот после гибели мужа на войне в Украине. Родственники военнослужащих и бывших заключенных жалуются и депутатам, и друг другу – в локальных чатах. “Система” рассказывает о девяти таких историях: в каждом случае военнослужащие разными путями оказались на войне. Объединяет их одно – все они не получили обещанных властями денег и льгот.
Минобороны РФ и аппарат уполномоченного по правам человека не ответили на вопросы редакции.
“Так получилось, я оступился”
Моторный – один из множества заключенных, чьи семьи остались без положенных выплат. В большинстве случаев родственники даже не знают, с кем осужденные подписывали контракты на службу. По словам сестры рядового Николая Иванова, он подписывал контракт со “Штормом Z” (это подразделение называют штрафным батальоном Минобороны) и отбыл из исправительной колонии в Нижнем Тагиле в военную часть 54801. Эта часть – 247-й гвардейский десантно-штурмовой полк, он активно воевал и под Николаевом, и в Донецкой области с самого начала полномасштабного вторжения. Сейчас 35-летний Иванов лежит в госпитале, но Минобороны считает его без вести пропавшим, рассказывает его сестра Екатерина.
Другой собеседник “Системы”, Дмитрий Ефимов из колонии в Пермском крае, до передовой доехать не успел. После того как в мае 2023 года он подписал контракт, в учебной части ему оторвало кисть левой руки. “Инструктор с позывным “Турист” предложил учебную игру, по итогу у меня в руках взорвалась шашка тротиловая, без руки остался и лицо еще задело”, – рассказывает Ефимов.
Сначала Ефимову пытались помочь в госпитале в оккупированном Геническе Херсонской области, но безуспешно. Спустя несколько недель раненого отправили в Севастополь. В госпитале Ефимов ждет помилования – по наркотической 228-й статье ему оставалось сидеть еще шесть лет. Но командиры на его вопросы не реагируют, а прокуратура только начала разбираться в деле. Ни за ранение, ни за короткую службу Ефимову так и не заплатили, никаких документов о том, что он участвовал в “специальной военной операции”, у него до сих пор нет.
Для Ефимова, впрочем, денежные выплаты не были основным стимулом. “Я отдавал себе отчет в том, что я делаю. Тут или все, или ничего. Так получилось, я оступился. Не хотел я выйти из тюрьмы в 30 лет, как мне полагалось. Без семьи, квартиры, машины. И такая статья за спиной”, – объясняет он свое решение.
Если для других собеседников “Системы” война закончилась, то 30-летнему Сергею Хомякову после ранения придется вернуться на фронт. По словам его брата, Хомякова ранили меньше чем через месяц после того, как он подписал контракт, находясь в ИК-1 в Твери. Сидел он за многочисленные кражи и хулиганство. С момента госпитализации денег Хомяков от Минобороны не получал вообще – ни за ранение, ни за службу. Контракт он также подписал со “Штормом Z” в мае 2023 года. При этом вылечили Хомякова быстро. “Через несколько дней на передовую уже”, – рассказывает “Системе” брат осужденного.
“Стал раз в пять меньше получать”
Добровольцы “военной операции” Кремля страдают от проблем с выплатами не реже, чем осужденные. Им угрожают, а иногда их даже арестовывают за попытки уволиться, рассказывают родственники.
Николай Трошин контракт подписал еще в 2022 году, в июле. С тех пор он не видел ни жены (отпуск не дают), ни боевых выплат. “Идет зарплата от Минобороны, 28 411 рублей”, – рассказывает супруга Трошина Оксана. Подписанный Трошиным контракт закончился еще в декабре, но в связи с мобилизацией контракт автоматически продлили. “Служить тебе как медному котелку [очень долго], сказал ему командир в ответ на рапорт об увольнении. И в яму [неформальную тюрьму] его определили. Отношение хуже, чем к украинским военнопленным. И он такой там не один”, – сетует Трошина.
Все жалобы – в прокуратуру и в аппарат уполномоченного по правам человека – привели только к тому, что самой Трошиной стали писать командиры мужа. “Его и трусом называют, и алкоголиком, избивают его. Даже жетон ему сорвали и выбросили, хорошо, что ребята потом принесли”, – описывает Трошина отношение к мужу на фронте.
За попытки уволиться задерживали и другого добровольца, младшего сержанта Сергея Прокудина. По словам жены Анастасии, он подписал контракт в сентябре 2022 года. С тех пор получил два ранения, после чего отказался возвращаться на фронт по истечении контракта. “Его 11 дней на подвале продержали за это, но он возвращаться не хочет, сильно упал духом”, – рассказывает Анастасия. Она – как и другие собеседники “Системы” – пытается добиваться выплат через прокуратуру, однако там ей помочь не могут: “Мне прокурор из Барнаула сказал, что был бы мобилизованный, отпустили бы, мы сейчас четвертого ребенка ждем. А так он не из-за денег пошел, патриотизм сыграл. А контракт истек, и его автоматически продлили”. Когда Сергей Прокудин вернется домой, неясно, но деньги ему выплатили только после нескольких обращений в военную прокуратуру.
Рядовой Юрий Шульгинов тоже остался без обещанных выплат и получил меньше, чем планировал. По словам его матери, после того как Шульгинов подписал контракт, его статус изменили. “Пошел он добровольцем, а оформили его просто контрактником, через часть. Вместо положенных денег стал раз в пять меньше получать”, – рассказывает его мать. Последняя выплата, 30 тыс. рублей, пришла Шульгинову в апреле. Не заплатило Минобороны и за ранение: Шульгинов был в штурмовом отряде, подорвался на мине и потерял ногу. Теперь он ждет протез и какую-то помощь в реабилитации после ранения. Но даже документы семье выдают с трудом.
Сотни проблемных: что происходит с мобилизованными
Без обещанных денег, по данным “Системы”, остаются и мобилизованные, однако они реже идут на контакт с журналистами, боятся руководства части. Истории схожи с другими: отправляют на передовую без документов, после ранения не выплачивают положенных денег. Такой случай, например, у ефрейтора Андрея Богатырева, которого мобилизовали в октябре 2022 года. После учебки Богатырева отправили в зону проведения “СВО”, даже дали звание, но на зарплате это никак не сказалось.
Другой мобилизованный, Юрий Геращенков, также оказался на войне в октябре. На передовую отправился сразу, правда без документов. По словам его жены Ольги, выплат семья не получает с мая, а в июне, когда муж получил ранение, никаких документов или дополнительных средств им не прислали. Рассказывать подробнее о том, что случилось с ее мужем, Ольга отказывается, опасается проблем.
Точной статистики невыплат военным и бывшим заключенным просто не существует, говорит Сергей Кривенко, директор правозащитной группы “Гражданин. Армия. Право”. “Выплаты происходят после оформления документов, а с этим в армии всегда были проблемы. Сейчас командование частей находится не на пунктах постоянной дислокации, а в зоне боевых действий, что только усугубляет проблемы с оформлением”, – поясняет правозащитник.
Другой юрист, работающий с подобными случаями (он предпочел остаться анонимным из соображений безопасности), говорит, что задержки в выплатах происходят из-за того, что войска используют единый расчетный центр в Москве и командование не всегда успевает внести данные в специальную систему “Алушта”. “Очень часто именно из-за этого военные остаются без денег. То же самое относится к ранениям, медицинские документы не всегда фиксируют, что ранения получены именно на боевых действиях”, – говорит юрист. Согласно его опыту, семьям некоторых заключенных не платят даже за их гибель: “Этого не предусмотрели в законе. Этого нет и в контрактах, как и срока помилования”.
Понять, сколько же всего военных не получили положенных денег от Минобороны, практически невозможно. Жалобы оседают в военной прокуратуре, а данные о судебных исках к военному ведомству не публикуются. Единственные доступные сведения представили летом 2023 года в Госдуме. По словам члена комитета ГД по обороне Дмитрия Кузнецова, почти за год мобилизации регионы получили 829 обращений, связанных с выплатами мобилизованным. Уполномоченная по правам человека Татьяна Москалькова, в свою очередь, заявила, что получила 5,7 тысяч обращений от военнослужащих. Сколько из них касаются выплат неясно.
При этом, если судить по поисковым запросам, интерес российских пользователей к запросу “военные выплаты” падает – пик в 100 тысяч запросов запросов в месяц был в сентябре 2022 года, после начала массовой мобилизации. Через год “Яндекс” обрабатывал уже около 40 тыс. подобных запросов в месяц.
В поисках документов для “Немо”
Свои проблемы с выплатами и признанием – у тех, кто пошел воевать в составе так называемых частных военных компаний.
Бывший сотрудник ростовского ОМОН и бывший участник “группы Вагнера” Александр Копыльцов уехал воевать в Украину еще в середине января 2022 года. Ни семье, ни знакомым он не рассказывал, как и куда поехал и с кем подписывал контракт. В середине февраля Копыльцов последний раз звонил жене из Беларуси, а вскоре оказался участником российского вторжения в Украину в Киевской области.
“Немо” – такой позывной был у Копыльцова – погиб в результате артобстрела в марте 2022 года. В справке о смерти, которую выдали родным, указано, что место его смерти – именно Украина (хотя и ошибочно указана область – “Системе” известны обстоятельства и место его гибели). Уже год семья пытается добиться от российских властей признания “Немо” участником боевых действий и выплат, которые российские власти обещали всем участникам вооруженной агрессии.
Копыльцов не воевал в составе регулярных войск, не был мобилизован (так как поехал воевать задолго до мобилизации) и не подписывал официальный “контракт добровольца”, который предлагает российское Минобороны. Поэтому все официальные органы, в которые обращалась семья, отвечали одно и то же: такого военнослужащего, как Александр Копыльцов, в зоне “специальной военной операции” не было (все ответы есть в распоряжении редакции). Несмотря на то, что к большинству обращений семья погибшего прилагала и справку о смерти, и орден Мужества, которым Путин посмертно наградил бойца.
В июле 2023 года семья получила новый ответ от военной прокуратуры Южного военного округа: там было сказано, что Копыльцов “погиб, принимая участие в специальной военной операции в составе частной военной компании “Редут”. Там же было написано, что, согласно имеющимся у прокуратуры сведениям, еще в апреле 2022 года указанной компанией была произведена предусмотренная контрактом выплата – а значит, государство семье денег за гибель бойца платить не будет.
Деньги от “Редута” семья действительно получила – около 60 тысяч долларов наличными семье передал сослуживец Копыльцова. “Но это выплата от ЧВК, а не от государства, которое гарантировало защиту и компенсации всем участникам СВО”, – говорит адвокат семьи Копыльцовых Игорь Солкин, предоставивший редакции все документы.
Проблема в том, что “частной военной компании “Редут” не существует, как минимум официально. Неофициально, как выяснили в совместном расследовании проекты “Схемы” и “Система”, “Редутом” называют секретную систему рекрутинга на войну под эгидой ГРУ. В так называемой ЧВК все держится на честном слове: контракты подписываются с несуществующей компанией, а деньги выдают, как правило, наличными.
Но даже подписывая контракт напрямую с Минобороны, участники “СВО” не застрахованы от проблем: их семьям приходится через суды и прокуратуру бороться за положенные льготы и выплаты. И с каждым днем, пока идет война, таких случаев становится все больше.
Источник: Антон Баев, Елизавета Сурначева (“Система”) и Андрей Цыганов («Настоящее Время»)
