Особо секретное Оперативно-поисковое управление ФСБ чекисты называют «Николаем Николаевичем» — по первым буквам словосочетания «наружное наблюдение». Сотрудники ОПУ занимаются среди прочего слежкой за иностранными дипломатами, бизнесменами и журналистами. Недавно уволившаяся сотрудница управления рассказала The Insider, как работать под прикрытием в Москве, как «наружка» связана с политическими убийствами, каких качеств ждут от сотрудников и как в секретной службе отреагировали на вторжение России в Украину.
Сотрудники Оперативно-поискового управления ФСБ работают, как в кино, — несут «вахты» в больших отелях, где останавливаются иностранцы, у посольств, представительств иностранных военных атташе, резиденций послов, на международных выставках, фестивалях и так далее. Несколько групп наружного наблюдения работают во время визитов лидеров иностранных государств.
В самой ФСБ «опушники» держатся особняком, их данные строго засекречены. Оформляются они как инструкторы, а год службы идет за полтора. На балансе ОПУ десятки секретных особняков, крупнейший в ФСБ автопарк — сотни автомобилей, документы прикрытия, запасные комплекты госномеров, парики, накладные бороды и средства видео- и фотонаблюдения. ОПУ — единственное управление ФСБ, где почти половина личного состава — женщины, а для особо важных заданий привлекают состоящих в оперативном резерве 70-летних оперативниц.
Бывшая сотрудница ОПУ В., согласившаяся поговорить с The Insider о своей работе, уволилась сразу после начала войны против Украины. И хотя сейчас она находится в относительно безопасном месте, по взаимной договоренности мы скрыли ее данные.
Как попасть к «Николаю Николаевичу» и чем он занимается
Я окончила юридический факультет Академии ФСБ, проработала чуть больше двух лет, потом знакомый предложил мне службу у «Николая Николаевича». Прошла обучение в Питере, в институте ФСБ, где когда-то учился Путин. Вернулась в Москву.
В отделе встретили меня хорошо. Сначала было нелегко, особенно трудно давались занятия по адресной ориентировке в центре Москвы. Тогда Юрий Лужков каждую неделю что-то строил, кругом установили шлагбаумы, «кирпичи», уличные проходы и проезды менялись. Трудно для меня проходили занятия по антиаварийной подготовке на автомобилях, вождение «цепочкой» в группе. Опять же изматывали всякие занятия по подборке оперативного гардероба, контрольные проверки, оперативные игры в городских условиях, уроки по физиономистике и контрнаблюдению. Истоптала все пятки, но потом втянулась. Посмотрела на столицу другими глазами. Сначала моими объектами были какие-то наркодилеры, потом я подучила английский — и перевели на наружку за иностранцами, по заданию Первой службы ФСБ.
Еще со сталинских времен стационарные «негласки» стоят у посольств США, Великобритании, Франции, других стран НАТО. В отелях много работала, где постоянно бывали иностранцы, в ресторанах, музеях, театрах, на выставках. Нашей задачей было выявлять круг общения дипломатов, фиксировать их встречи, места постоянного пребывания, собирать сведения о семьях. Потом мы составляли отчеты и передавали нашим аналитикам, а те уже — заказчику из другой службы. В том числе передавали фото- и видеоотчеты. Так работают наружки во всём мире, но мы лучше других, потому что отрабатываем на все сто связи объектов, составляем психологические портреты и оторваться от наших ребят мало кому удавалось.
За журналистами, конечно, тоже следили. Стационарные или временные посты наружного наблюдения были на Зоологической улице (корпункт телекомпании CBS), на Кутузовском проспекте (CNN, NBC, Sky News, FSN, ABC), на Бахрушина (ВВС), больше сейчас не вспомню… Этих ребят прослушивали, читали их почту, но лично мне они нравились. Еще на Садово-Самотечной, 12, где проживают западные журналисты, сажали наших старушек с яблоками. Сидит такой божий одуванчик, продает яблочки, всем улыбается и фиксирует всех входящих и выходящих. Они начинали служить еще при СССР, настоящие суперпрофессионалы. А вообще наш главный враг — солнце. И наши технари часто лажают: ночью установят скрытую видеофиксацию на оперативный автомобиль, а днем вышло солнышко и засветило всю панораму, или объектив начинает бликовать. Всё — можно сворачиваться.
Сейчас, когда иностранцев стало мало, переключились на китайцев, индийцев. Или те же турки — они шпионят, вербуют наших ученых, инженеров, крадут наши технические и военные разработки. Есть такая поговорка: «С такими друзьями и врагов не надо». Вот, это про них.
Прикрытие «Николая Николаевича»
Привлекательная внешность в нашей профессии совсем не нужна. На меня посмотрели и тут же забыли. Главное — удобная обувь, смекалка и терпение. И нужно быть немного артисткой.
Одно из главных правил — нельзя встречаться глазами с объектом. Он может не запомнить вашу одежду, внешность, головной убор, но ваш взгляд обязательно отложится в его памяти. Второе: следуя за объектом, нужно прорабатывать разные ситуации. Например, вдруг ваш подопечный свернет в малолюдный переулок. Нужно вовремя сориентироваться и подать знак остальной группе. Необходимо отработать до мелочей навыки во время наружки в общественном транспорте, где расстояние между сотрудником и объектом сокращается до минимума.
Насчет документов прикрытия — всё зависит от ситуации. У меня был целый комплект, была даже корочка инспектора пожарного надзора и еще спасателя МЧС. У некоторых ребят были удостоверения участковых. Сама я достала журналистское удостоверение какой-то районной газеты, сейчас уже не помню. За пятьсот рублей купила. На любой вкус были документы прикрытия, ситуации разные бывали.
Недвижимость «Николая Николаевича»
— На балансе наружки стоят десятки зданий и конспиративных квартир. И это только в центре Москвы. Например, в бывшем доходном доме Коровина в Староконюшенном переулке, где квартиры стоят больше 100 миллионов. Кстати, а из кельи бывшего греческого монастыря на Никольской вы съехали?
— Я там редко бывала. Нехорошее место. Большевички сам храм разрушили, из келий мощи монахов выкинули на свалку и вселили туда разные конторы. В 70-х годах въехала наружка. Наши ребята, что там раньше сидели, часто болели. Приглашали священника, чтобы освятить помещение, но всё напрасно.
— А это ваши сидят под вывесками туристических агентств на Малой Ордынке, в Пожарском переулке, и что у вас за офис на 5-й Парковой?
— Ты хочешь, чтобы на меня завели уголовное дело за госизмену?
— А что у вас за филиал в Вологде?
— Курсы кройки и шитья (смеется).
Начальство «Николая Николаевича»
— С начальником наружки генералом Геннадием Шветовым общались?
— Видела иногда. Он раньше был прикомандирован к 15-му отряду охраны ГУВД Москвы. Они в форме полицейских у посольств стоят, но это ребята из нашего управления.
— Кто самый уважаемый генерал в наружке?
— Владимир Васильевич Тумин. Он — наша легенда, служил еще в 7-м управлении КГБ. При Совке наружка работала под прикрытием госпредприятия «Прогресс».
— А это не тот генерал Тумин, который «крышевал» владельца сети магазинов по продаже американских джинсов, к которому, по слухам, бегали, чтобы он свел с ФСБ?
— Михаил Мендоса-Бландон. Ну, зря вы так, Михаил Орландович много сделал для помощи офицерам ФСБ. В нашем клиническом госпитале он оборудовал палату Серафима Саровского с иконами, там лечение шло гораздо быстрее.
«Николай Николаевич» и политические убийства
— А как в наружке отреагировали на Александра Воеводова, который переломал кости жене, а потом снимал на планшет, как она умирает? Так сказать, по привычке, для отчета.
— Урод! Хотя был неплохим сотрудником, пока совсем не спился. Мало ему дали за убитую жену — всего 6 лет. Я Катю раньше видела на нашем корпоративе.
— А подполковник Дмитрий Давыдкин умер от сердечной недостаточности?
— Не знаю, на сердце он не жаловался.
— А как потом сложилась судьба Ольги Мелькумовой, которую во время снятия порчи цыгане развели на полторы тысячи долларов, украли золотые украшения и удостоверение ФСБ? Как ее вообще взяли в ОПУ? У нее муж состоит на спецучете МВД за мошенничество.
— Вроде уволилась. Она в девятом отделе работала, прапорщик. Просто дуреха, тут нечего сказать. Начала ментам рассказывать, где она служит и чем занимается. Лохушка какая-то. Так я тебе больше расскажу: к нам в секретариат взяли смазливую деваху. Она шла тепленькая после вечеринки, у нее выхватили сумочку с деньгами и удостоверением. Потом менты позвонили: «Она у нас на спецучете состоит за токсикоманию». Короче, клей нюхала с детства, а потом пересела на наркоту. Еще один наш водитель-инструктор был в розыске за подделку документов. Его вычислили в банке, где он хотел получить кредит, а наши кадровики всё прошляпили. Я уже ничему не удивляюсь.
— Перед убийством Анны Политковской за ней следили не только чеченские киллеры, но и, как говорят, наружка. Неужели они не заметили чеченцев?
— У нас есть должностная инструкция, где черным по белому написано: «Ни при каких обстоятельствах себя не раскрывать». Я один раз во время наружного наблюдения видела, как захватили заложника недалеко от Кремля. Самое большое, что я могла сделать, так это доложить старшему группы.
— А с Борисом Немцовым так же вышло? Вы его вели и как бы не заметили киллеров?
— Меня там не было, но еще раз говорю, мы не имеем права рассекречиваться!
— Были ли у вас левые заказы? Например, последить за конкурентами по бизнесу, неверными женами, любовницами? У меня есть прайс-лист, где цены за слежку доходят до 10 тысяч долларов в сутки.
— Есть у нас генеральские любимчики. В оперативных мероприятиях они не участвуют и занимаются наружным наблюдением по левым заказам. Им достаются награды и премии. Самое большое, что я получила за частный заказ, — это триста баксов. Я вела жену одного советника в правительстве. Он думал, что она изменяет с мужчиной, а она встречалась с другой женщиной. Советник так обрадовался, когда ему отчет показали.
Когда у «Николая Николаевича» что-то идет не так
На первый взгляд в слежке нет ничего сложного — ходи, смотри да пиши отчеты, но на самом деле это трудная работа и даже самый опытный сотрудник может проколоться. У меня тоже не обходилось, конечно, без таких эпизодов. Вели, например, одну даму из посольства Польши. Изучили круг ее знакомств, места посещений. А тут она заходит в другое кафе и подсаживается к солидному мужчине. Я тоже села и тут понимаю, что кошелек оставила в машине. Как потом расплачиваться? Пока объекты беседовали, я быстренько сбегала к машине, взяла кошелек, сменила куртку и надела парик. Захожу, делаю пару фоток на телефон для отчета, а они уставились на меня и улыбаются. Думала — засветилась. Иду к машине за напарником, а он хохочет: «Ты парик задом наперед надела». Прокол, короче.
Когда что-то идет не так, надо уметь быстро сориентироваться и применить здоровую импровизацию. Всё в должностных инструкциях не пропишешь. Например, был эпизод ночью у Савеловского вокзала. Мы выявляли связи одного чеченца, который работал на турецкую разведку. Он сидел за рулем БМВ, одна наша машина шла впереди и две другие — сзади цепочкой. Вдруг на Дмитровском шоссе он хорошо так притопил. Старший группы думал, что чеченец заметил наш хвост. А он останавливается у Савеловского вокзала и бегом к дверям. А ночью вокзал закрывают. Он тыркался, тыркался и побежал во дворы, ребята — вдоль Дмитровки, а я — следом за ним. Выскакиваю прямо на него, а он расстегивает штаны и начинает справлять нужду. От неожиданности я опешила, а потом села рядом — нельзя же спалиться. Он мне и говорит: «Не пугайся и делай свои дела. Я тебя охранять буду». В общем, прокола удалось избежать.
Жизнь после «Николая Николаевича»
После ухода генералы идут в крупные банки, госкорпорации, а опера находят местечки в ЧОПах, детективных агентствах, работают инструкторами по вождению — кто как пристраивается. Вон, Лена Чиченова для французского ресторана занялась разведением лягушек и улиток. Все свои сбережения вложила, но быстро прогорела. Не любят у нас питаться лягушками и улитками.
Раньше мы отмечали День наружки — 18 марта — в ресторанах: танцы-шманцы, до драк доходило. После Крыма всё запретили.
Настроения «Николая Николаевича»
— В секретных инструкциях для сотрудников советской наружки было написано: «Сотрудники наружного наблюдения должны быть беспредельно преданными социалистической Родине. В противоборстве с противником должны отдавать делу партии все свои силы, а если потребуется, то и саму жизнь». А как сейчас?
— Никак. За партию олигархов никто умирать не будет.
— А что коллеги думают про нападение на Украину?
— Каждому в голову не залезешь. Многие замкнулись, но продолжают работать. Но моральная атмосфера в управлении резко изменилась в худшую сторону. Иногда я спрашиваю себя: «И зачем я истоптала вдоль и поперек всю Москву? Ради чего?» С мужем развелась, дочь отдалилась… Я заработала варикоз — по утрам хожу, как утка, боли в спине. Поэтому я не стала перезаключать контракт.
Источник: Сергей Канев, The Insider.
