Еврокомиссия должна принять специальные меры против европейских фирм, продолжающих вести бизнес в России на фоне полномасштабной войны РФ против Украины, считает румынский евродепутат из фракции либералов Влад Георге, который в бюджетном комитете Европарламента занимается вопросами конфискации замороженных российских активов. О каких именно мерах идет речь и что должен сделать ЕС, чтобы санкции против РФ работали эффективно, Георге рассказал в интервью DW.
DW: Господин Георге, на прошлой неделе вы направили письмо еврокомиссару по вопросам финансовых услуг Мейрид Макгиннесс о необходимости наказать европейские компании, злоупотребляющие правом на исключение из санкций, чтобы продолжать вести бизнес с Россией. Какие меры вы предлагаете?
Влад Георге: В моем письме говорится о проблеме компаний, продолжающих зарабатывать деньги вместе с путинским режимом. И если они якобы имеют на это право, то, на мой взгляд, они не должны претендовать на деньги ЕС. Поэтому я предложил, чтобы эти компании были отлучены от европейских фондов и отстранены от участия в государственных закупках в европейских странах. Мы также хотели бы понять, как работает механизм исключения из санкций, потому что это очень непрозрачная система.
– Вы уже получили ответ от Еврокомиссии?
– Нет, потому что она известна своей медлительностью. Кроме того, то, о чем мы их просим, – это довольно значительные шаги, ведь речь идет о крупных компаниях. Однако с начала войны прошло более полутора лет, и у Еврокомиссии было время все обдумать и выработать позицию.
– В письме вы отмечаете, что список этих компаний непубличный. Однако знаете ли вы, о каком количестве компаний идет речь, их несколько, десятки или сотни?
– Вообще-то мы в Европарламенте пользуемся данными списка европейских компаний, не ушедших с российского рынка, который составила украинская сторона. Теперь Еврокомиссия должна проверить данные, собранные украинцами, и подтвердить или опровергнуть этот список. Потому что у Европарламента нет официального перечня тех компаний в каждой стране ЕС, которые имеют право на исключение из санкционного режима и ведут бизнес с Путиным.
– Я правильно понимаю, что у Европарламента этого списка нет, потому что Еврокомиссия вам его не предоставляет?
– Еврокомиссия утверждает, что он у них есть, но мы его не видели. На нашу просьбу предоставить этот перечень нам ответили, что это конфиденциальная информация, и они не могут ею поделиться, потому что в свою очередь страны-члены предоставили эти данные только для Еврокомиссии и только на условиях конфиденциальности.
– С начала российского вторжения ЕС принял 11 санкционных пакетов, на подходе 12-й. Однако режим Путина продолжает существовать и вести агрессивную войну против Украины. Как вы думаете, санкции ЕС работают?
– Санкции работают. Мы хотели бы, чтобы их влияние было более быстрым и эффективным, но в реальной жизни все случается не так. И хотя санкционный режим работает, но, как я говорил, мы можем делать больше. В частности, мы можем поставить европейские компании перед реальным выбором: ты работаешь с Путиным или нет.
– Но вот, например, введение потолка цен на российскую сырую нефть Еврокомиссия называла одной из самых эффективных санкционных мер. Однако выяснилось, что этой весной поставки российской нефти выросли на 50%, несмотря на потолок цен, введенный G7 и ЕС в декабре прошлого года.
– На мой взгляд, это не проблема санкций. Это проблема обеспечения их применения. Да, мы видим, что российская сырая и переработанная нефть продолжает попадать в ЕС разными способами с помощью различных доверенных лиц России в Европе. Это нарушение санкций, но это происходит. ЕС оказался не готов к отслеживанию применения санкций. Именно поэтому список компаний, о котором мы говорим, так важен. Так как написать санкции на бумаге недостаточно. Но Еврокомиссия не готова или не хочет решить эту проблему.
– То есть, речь идет о необходимости создания специального механизма, способного гарантировать выполнение санкций?
– Мы (бюджетный комитет Европарламента. – Ред.) предложили и выиграли пилотный проект по созданию независимого органа на уровне ЕС, специализирующегося на обеспечении выполнения санкций. Мы ощутили некоторое сопротивление этой идее, потому что нам сказали, что уже есть люди, занимающиеся этими вопросами. Однако эффекта от этого не видно. Поэтому необходим специально созданный для этого институт, который будет отвечать за обеспечение выполнения санкций, будет проверять исключения, будет удостоверяться, работают ли санкции или нет, так как, возможно, некоторые из них нужно усовершенствовать. Ведь в Еврокомиссии контроль за исполнением санкций выглядит так: определенный круг людей предлагает и вводит санкции, а затем те же люди проверяют их выполнение. По-моему, так быть не должно.
– Какие действенные ограничительные меры против России еще остались в распоряжении ЕС?
– Думаю, что все-таки главный вопрос – выполнение уже веденных санкций. На днях я видел иранский беспилотник, который украинцы разобрали на части. И они показали, сколько в нем деталей европейского производства. Это исполнение санкций?! Иран уже давно под санкциями, и эти детали не должны находиться в их беспилотниках. Но почему-то мы не видим людей, арестованных за то, что они туда попали. Я не вижу задержанных изготовителей этих деталей. А если они были ввезены незаконно, где арестованные контрабандисты? Нет ни одного уголовного дела против тех, кто к этому причастен. И в этом состоит реальная проблема.
– Вы и ваш комитет находитесь в тесном диалоге с Еврокомиссией по вопросу конфискации российских активов. Какие последние новости по этому вопросу? Насколько соответствует действительности информация о том, что в 12 пакет санкций войдет предложение Еврокомиссии ввести налог на сверхприбыль, полученную от замороженных российских суверенных активов, которую можно будет перечислить в бюджет ЕС, а затем – на помощь Украине?
– Если это решение и будет принято, этого недостаточно. Потому что нам необходимы сами российские активы. И когда я говорю это, то имею в виду, что мы уже должны были иметь их в своем распоряжении. Потому что Россия – это страна-агрессор. Это уже ни у кого не вызывает возражений, у нас есть юридическое определение этого, у нас есть факты, которые это подтверждают. И я не понимаю, как мы можем сидеть на российских активах но продолжать использовать наши деньги, чтобы помогать Украине? Это просто в голове не укладывается.
На дворе не март 2022 года, а октябрь 2023-го. Почему мы до сих пор этого не сделали? Я знаю ответ на этот вопрос. Мы этого не сделали, потому что есть страны, например, такие, как Австрия, получающие большие преимущества от своих отношений с Путиным и путинской Россией. И, конечно, они будут выступать против таких шагов (конфискация российских активов. – Ред.). Австрия играет в эту опасную игру довольно эффективно, именно поэтому мы еще не конфисковали российские активы. И мы должны очень внимательно присмотреться к связям европейских компаний, делающих деньги с россиянами, с их местными политиками в странах ЕС. Убежден, что эти связи окажутся очень интересными для ЕС и его прокуроров.
Источник: Виктория Власенко, Deutsche Welle.
