Владимир Путин встретился с замминистра обороны России Юнус-Беком Евкуровым и бывшим главой штаба ЧВК “Вагнер” Андреем Трошевым. Сайт Кремля должность Трошева не указывает, но ранее сообщалось, что Трошев – полковник в отставке с позывным “Седой”, он был одним из самых высокопоставленных командиров ЧВК “Вагнер”. По информации издания “Фонтанка”, за службу в Сирии Трошева удостоили звания Героя России.
“На последней встрече мы говорили о том, что вы займетесь формированием добровольческих подразделений, которые могут выполнять различные боевые задачи, прежде всего, конечно, в зоне специальной военной операции”, – обратился Путин к Трошеву. “Специальной военной операцией” российский президент называет войну против Украины. Говоря с Трошиным, Путин упомянул, что сейчас тот тоже выполняет боевые задачи – без уточнений где. Когда пресс-секретаря президента России Дмитрия Пескова спросили, в каком качестве Трошев явился на встречу с Путиным, он ответил, что тот “работает в министерстве обороны”. Кем – непонятно.
Известно, что Андрей Трошев не поддержал июньский мятеж вагнеровцев, который возглавлял Евгений Пригожин, позже погибший в авиакатастрофе. СМИ полагают, что Путин на этой встрече фактически назначил Трошева преемником Пригожина, а также стремился продемонстрировать, что российское государство окончательно получило контроль над наемниками.
Кто такой Трошев и зачем нужен Путину – об этом мы спросили журналиста Центра “Досье” Дениса Короткова, который исследует деятельность наемников ЧВК “Вагнер”.
— Кто такой Андрей Трошев? Что о нем известно вам? Чем он занимался, занимается сейчас?
— Собственно, никто. Что же касается его биографии, то она абсолютно известна. Господин Трошев, в отличие от многих других бойцов и командиров “Вагнера”, достаточно публичной фигурой был. Окончил в свое время в Ленинграде военно-артиллерийское училище, в воздушно-десантных войсках командовал батареей, судя по всему, хорошо воевал в Афганистане, за что имеет орден Красной Звезды. Потом в 90-х – увольнение из армии, служба в петербургском отряде милиции особого назначения, в отделе кадров петербургского милицейского главка, в отделе боевой подготовки. И закончил службу в 2012 году командиром специального отряда быстрого реагирования Главного управления МВД по Северо-Западу, полковником полиции. Когда мы говорим, что он полковник, мы должны помнить, что он полковник полиции – его воинское звание, скорее всего, майор или капитан, не помню.
И с того же 2012 года он приходит к Пригожину. Что неудивительно, потому что у Пригожина много людей из Главного управления МВД по Северо-Западу трудилось, включая начальника службы безопасности господина Гуляева. И он становится, скажем так, главным администратором того формирования, которое стало известно как ЧВК “Вагнер” впоследствии. То есть его функции были организационные, административные: он курировал администрацию полевого лагеря, лагеря подготовки, кадровую службу, юридическую, логистику и так далее, в то время как Дмитрий Валерьевич Уткин был командиром боевого формирования, которое из роты потом чуть ли не в дивизию было развернуто.
— Такой системный, можно сказать?
– Да. В этом его отличие от остальных – и то, что он 23 или фактически 24 числа не поддержал Пригожина в его мятеже и не остался с ним, это весьма объяснимо. Конечно же, до Пригожина он таких высот не достигал, как при нем. И звание Героя России ему не светило, и подобная всероссийская и всемирная известность. Но он не был маргиналом уж точно. Уважаемый полковник полиции на пенсии со связями, с пенсией, с возможностью дальнейшей карьеры.
— Я уж не знаю, можем ли мы назвать это наградой, но тем не менее теперь он будет преемником или не преемником Пригожина, будет заниматься некими “добровольцами”. Что вам известно об этом? Что вы про это можете сказать?
— Здесь опять-таки нет никакой тайны абсолютно ни для кого. Во-первых, я не думаю, что был награжден и вообще кого-то интересует личность господина Трошева, в верхах или не в верхах.
— Может, за лояльность?
— Оказанная услуга ничего не стоит, тем более в этих кругах. Группа “Вагнер” перестала существовать в момент смерти господина Пригожина. В то же время осталось значительное количество бывших вагнеровцев и осталась память о структуре, которую Кремль, видимо, считал эффективной. Как это терять? Ну вот такое штрейкбрехерство. Что еще при жизни Пригожина пытались реализовать: “А вот давайте, ребята, теперь мы все пойдем в “Редут”, там будет командовать вами тот же самый Трошев, которого вы знаете, и все будет хорошо”. И никто не пошел. Когда я говорю “никто”, это значит, что не пошли тысячи. Может быть, пошли единицы, десятки, сотни, что, естественно, не играет никакой роли в масштабах российско-украинской войны. И все. А дальше “давайте вот куда-нибудь формировать”, “давайте делать вид, что это тот же “Вагнер”, давайте [назначим] Трошева. Ну будет еще один БАРС или несколько БАРСов. Этих БАРСов уже три десятка есть самого разного вида, размера и подготовки. (БАРС – “Боевой армейский резерв специальный” – это проект российского Минобороны, созданный на основе частной военной компании “Редут”, связанной с бывшими сотрудниками спецназа – НВ).
— То есть, по сути, он будет набирать неких добровольцев, встраивать их в систему?
— Сколько уже можно этих добровольцев? Когда человек – доброволец, он идет и записывается в российскую армию и воюет. А если человек идет и записывается в непонятные БАРСы на шестимесячный контракт, имея возможность оттуда срулить в любой момент: повоевал за деньги, ушел обратно, это называется наемник, вообще-то. И большой разницы по мотивации между бойцами “Вагнера” и бойцами остальных БАРСов, как правило, не было. Это не говорит о том, что там нет убежденных людей, которые действительно считают, что они там родину защищают. Конечно, они есть. Но превалирует все-таки материальный интерес. Только в отличие от “Вагнера” как структуры, которая под руководством господина Пригожина, весьма самостоятельного, состоятельного и неординарного человека, была чем-то особенным во всей этой истории, то под руководством господина Трошева какой-то очередной БАРС, или два БАРСа, или три БАРСа ничем отличаться особо не будут от остальных и роли не сыграют. Возможно, господину Трошеву придумают что-нибудь во всероссийском масштабе, чтобы как-то учинить координацию всех этих добровольно наемных структур, но вряд ли. Очевидно, что мобилизацию проводить не хотят, на контракт народ не идет – остается воевать наемниками.
— Откуда он будет черпать эти силы: тюрьмы, искать людей на улицах, отлавливать, на тех же самых оккупированных территориях?
— А ниоткуда, потому что опять все просто до банальности. Откуда можно взять людей на войну? Есть не так уж много путей. Первый – “народная война”. Это мобилизационные мероприятия, то есть принудительный призыв людей на действительную службу и направление их в армию. Этого делать не хотят – может, не могут, а может, и не хотят, и не могут. Дальше какие варианты? Добровольческое движение. “Мы все, как один, должны куда-то пойти и защитить родину-мать”. Не идет народ: то ли не понимает, что родина-мать в опасности, то ли боится, то ли просто ему об этом не рассказали.
Третий вариант – это, в общем-то, наемничество, потому что контрактная профессиональная армия закончилась, судя по всему, еще к лету 2022 года, а новая чего-то не набирается из сугубо профессионалов. Значит, надо показывать людям морковку. Причем уже за условных 200 тысяч рублей в месяц, чуть больше, люди уже на контракт не идут. Нет, идут, но массового притока на контракт нет. Значит, приходится создавать эти квазивоенные формирования, эти “Барсы”, куда человек идет повоевать на полгода. “Вот я иду повоевать на полгода, а дальше я не иду, при этом я не военнослужащий действительной службы, а хрен знает кто”. Получится, не получится – кто же его знает? Я думаю, что вряд ли, потому что многие, кто хотел, уже там. С другой стороны, маргинализация населения вынужденно толкнет туда достаточное количество народу просто для выживания.
Источник: Игорь Севрюгин, «Настоящее время».
