События последнего времени — снятие санкций с Олега Тинькова, внесение в американский санкционный список Михаила Фридмана и его партнеров по «Альфа-Групп», скандал вокруг основателя «Яндекса» Аркадия Воложа, угроза лишения латвийского гражданства совладельца Альфа-банка Петра Авена — всколыхнули новую волну дискуссий о том, как стимулировать раскол путинских элит. Предлагать ли им «морковку» в виде снятия санкций в ответ на какие-то действия против Путина? Каких действий будет достаточно? Имеет ли вся эта дискуссия смысл в целом?
Автор этих строк отработал шесть лет на госслужбе и лично знаком примерно с половиной российского списка Forbes, а также с большим количеством действующих чиновников. Как представляется, стоит изложить реалистичный взгляд на эту проблему, выходящий за рамки абстрактных рассуждений. Ситуация здесь куда сложнее, чем кажется многим.
Прежде всего, термин «раскол элит» носит во многом искусственный, описательный характер. Политологи сформулировали его по факту — во время бурных исторических событий часть элит отказывалась подчиняться правителю, способствуя кардинальным политическим изменениям в той или иной стране. Но спрогнозировать и тем более спровоцировать «раскол элит», смею утверждать, никому и никогда не удавалось. Все имеющиеся истории показывают, что это крайне неуправляемый и плохо предсказываемый процесс, и у элит в авторитарных системах есть сильные стимулы сохранять лояльность власти до самого последнего момента (о них мы поговорим чуть позже). Никто из специалистов по Советскому Союзу себе и представить не мог раскол в руководстве КПСС, случившийся начиная с 1985 года — многие предсказатели распада СССР, от Андрея Амальрика до Элен Каррер д’Анкосс, называли совсем другие причины возможного распада Советского Союза, нежели те, что позже случились в реальности. Никто не прогнозировал свержение Николаэ Чаушеску руководством румынской компартии в декабре 1989 года и так далее.
Поэтому, когда мы слышим разговоры о том, что «политические перемены невозможны без раскола элит», мы должны понимать, что попытка искусственно вызвать раскол элит — как грозу или землетрясение — это ненаучный подход, не основанный на фактическом анализе ситуации и историческом опыте. Наш собственный исторический опыт конца 1980-х — начала 1990-х говорит о том, что, во-первых, раскол элит был максимально непрогнозируемым, а во-вторых, элиты по факту цеплялись за номенклатурные позиции до последнего и становились в какую-то более-менее радикальную позицию только в последний момент, когда перемены становились неизбежными под воздействием совсем других, не элитных сил.
Почему они молчат?
Вот два самых ярких примера. Все знают, что движение против КПСС возглавил Борис Ельцин, который в итоге стал лидером перемен. Однако сегодня многие забыли, что после отставки и опалы осенью 1987 года Ельцин дрожащим голосом просил XIX партконференцию КПСС о политической реабилитации и осмелел только тогда, когда массовое низовое движение против компартии обрело мощную силу. Когда в августе 1991 года случился путч консерваторов, советники Горбачёва Примаков и Бакатин выпустили заявление с осуждением переворота, но… лишь во второй половине третьего дня путча, 21 августа, когда провал путчистов стал очевиден всем, а сами они полетели сдаваться Горбачёву в Форос.
Нечто похожее мы видим и сейчас. С начала путинского полномасштабного вторжения в Украину прошло уже полтора года, но происходит примерно то же самое. Почти 100% чиновников и крупных бизнесменов молчат; прозвучавшие заявления против войны по большей части завуалированны и беззубы; число тех, кто выступил против войны открыто, — единицы и они играют второстепенные роли; молчат даже многие из тех, кто уехал. Даже Аркадий Волож, вроде как выступивший с резким осуждением войны после кампании публичного давления, сам не сказал ни слова — СМИ лишь опубликовали некий текст, переданный его пресс-службой. Может было, а может не было.
Почему они так боятся?
Первое — не видят себя за пределами системы. Автор этих строк в свое время прошел через важный опыт ухода с руководящей госдолжности «в никуда» — тем более в поле критики режима. Это очень болезненно, с точки зрения карьеры вы теряете всё и приобретаете новые серьезные риски — в том числе для жизни. С тех пор прошло более двадцати лет, и ситуация резко ухудшилась — де-факто ликвидирован независимый частный сектор экономики, найти себя вне связанных с государством структур негде, а политических оппонентов и публичных критиков режима буквально убивают.
Теоретически можно представить себе возможность пристроиться на Западе, но надо понимать, что все эти люди в реальности не владеют технологиями существования и заработка в правовой и конкурентной западной среде. Даже «продвинутые» и давно уехавшие бизнесмены типа Павла Дурова или Михаила Кокорича столкнулись с серьезными проблемами с теми же американскими властями, потому что не овладели навыками работы в регуляторных рамках США. Что уж говорить про гораздо более примитивных персонажей, чья бизнес-стратегия не выходит за рамки принципов «подоить бывший советский завод» или «решить вопрос о получении госсубсидий через друзей Путина».
Далее, риск преследования на Западе высок. У всех этих деятелей рыло полностью в пушку, и «состав» на случай преследования имеется за каждым. Чтобы они не боялись перебраться на Запад, нужны железобетонные гарантии отказа от преследования. Российская номенклатура в целом оценивает надежность таких гарантий как невысокую, и даже если какие-то чиновники им такие гарантии предоставят, это всегда может быть пересмотрено под давлением оппозиции, независимых судов и прокуратуры, общественности. Да что там говорить — российская элита открыто обсуждает приход к власти в США в 2024 году республиканцев-изоляционистов Дональда Трампа или Рона Десантиса, которые с высокой степенью вероятности могут их запросто выдать обратно Путину в обмен на что-то. Могут выдать, а могут и нет, но по поступающим от российской номенклатуры сигналам — они страшно боятся такого сценария и считают его реалистичным.
Следующий момент — боязнь за тех приближенных, которые останутся в России. У каждой значимой фигуры (бизнесмена или чиновника) есть большая группа приближенных, которую физически невозможно просто взять и вывезти из страны. Это родственники, престарелые и как правило не очень здоровые родители, любовницы, дети от разных браков, разнообразные бизнес-партнеры по самым разным проектам, лояльные управляющие или сотрудники их предприятий, просто какие-то люди, которые им дороги. Для любой крупной фигуры число таких людей измеряется десятками. ФСБ ведет папку на каждую значимую фигуру в российской элите и знает, на кого из ближнего круга давить, в случае если фигурант папки «пойдет не в ту степь» и открестится от Путина — или хуже того, станет помогать Украине и западным правительствам.
У меня было много случаев, где подобное проявлялось, но, наверное, самой яркой была ситуация, когда я в 2017 году пригласил в эфир Навальный Live одного известного и крупного бизнесмена, который буквально за несколько месяцев до этого был объявлен в розыск, уехал в Лондон и выступил с рядом ярких записей в блогах, резко критикующих российскую власть. Я имел глупость публично анонсировать эфир с ним, хотя до этого подробно предупреждал его о рисках. Сразу после анонса он позвонил мне и отказался выступать, сказав коротко: «У меня остались люди в России, на них пригрозили надавить, если я приду на канал Навального» (дело было во время популярной и набиравшей обороты президентской кампании «Навальный 2018»).
Таких историй много, и важно понимать, что представители путинской элиты «заякорены» в России по гораздо большему кругу позиций, чем наивно рассуждают многие из тех, кто считают, что могут какими-то заклинаниями или подписанными письмами вызвать некий «раскол элит». Нет, ребята, если положить все эти вещи на разные чаши весов, то груз привязанности к России и путинской системе будет несравнимо весомее. Поэтому они и молчат.
Я уже не говорю о таких мелочах — или вовсе не мелочах — как отсутствие легкого транспортного пути для эмиграции на Запад. Сейчас нельзя просто так взять и купить билет на рейс United Airlines Домодедово — Вашингтон (ох, были и такие времена) — любые попытки реально уехать будут отслеживаться и, при возникновении подозрений в желании перейти на другую сторону (предварительное избавление от активов и закрытие дел), пресекаться. В Дубае или Турции вас легко достанут и при необходимости экстрадируют.
Ну, и последнее. Тут меня могут тысячу раз обвинить в «радикализме», «неумении прощать», «непонимании важности перехода части элит на сторону добра», но факт состоит в том, что все эти люди неслучайно досидели в системе до 2022 года. Они всё прекрасно понимали, они имеют на порядок больше информации о происходящем, чем вы. Если они выбирали оставаться — это с вероятностью 100% означает, что они предельно циничные люди, которые готовы были делать бизнес в системе, построенной на крови. У них нет никаких моральных ограничителей по этому поводу, единственное, что их сейчас пугает, — то, что Путин ведет всю систему к катастрофе (но тут их тормозят от конкретных действий все те факторы, которые были перечислены выше). У них нет идеологической мотивации переходить на сторону Запада. Они смотрят на Запад так же, как и Путин, и их главная мотивация — беспредельный цинизм. Поэтому многих из вас удивляет: как же так можно — быть создателем крупнейшей российской IT-компании и управлять ею более четверти века, а потом, не моргнув глазом, представляться «рожденным в Казахстане израильским бизнесменом». А вот так — вы просто плохо представляете себе этих людей, слушайте лучше тех, кто их действительно хорошо знает.
Добиться раскола элит возможно
Какие выводы из всей этой ситуации? Неужели невозможно добиться раскола путинских элит? Возможно — но только в случае, если под международным давлением будут усиливаться социально-экономические проблемы, если изменится общественное мнение, и страна начнет выступать против власти. Тогда «эти» зашевелятся. Сейчас же они оценивают ситуацию так, что путинская система может выдержать, значит, пока имеет смысл ничего не делать. К тому же появляется огромное число наивных людей антипутинских и антивоенных взглядов, которых можно просто развести на письма о снятии санкций и прочие рассуждения «нам нужны олигархи на нашей стороне». Если есть такой дурацкий запрос на «раскол элит», то почему сначала не попробовать выехать задаром на спине оппозиции, чем начинать реально опасную игру против Путина, рискуя потерять всё и даже быть убитым?
Какие действия путинских чиновников и олигархов могут действительно засчитываться как переход на «сторону добра»?
Поддержка Украины, помощь Западу и российской оппозиции (любая опция из этого, если вам, например, оппозиция не нравится) в масштабах, сопоставимых с выгодой, полученной в прошлые годы от участия в путинской системе. Пост в Instagram или тем более «письмо, переданное журналистам» (вместо прямой речи) — даже близко не достаточно и не считается.
Тема «механизма выхода олигархов и чиновников из-под санкций» крайне контрпродуктивна и должна немедленно перестать обсуждаться. Пока что она стимулирует лишь ничего не делать, развести наиболее наивную часть оппозиции на поддержку, добиться снятия санкций и тихо залечь под корягу, избегая ответственности. А ответственность огромная — про тот же «Яндекс» и его роль в путинской системе всё хорошо известно, а Тинькофф-банк играл огромную роль амортизатора для скептически настроенного к властям среднего класса: видите, у нас же есть крупный высокотехнологичный частный банк, значит, всё не так уж плохо. Такой аналог Ксении Собчак в финансовой сфере. Кстати, и с ФСБ там всё было хорошо — мечтаю, чтобы интервьюеры Олега Тинькова не мусолили его личную версию событий, а прямо спросили его, чем занимался в его банке «первый отдел» и отвечал ли банк на запросы ФСБ по поводу «политически неблагонадежных» клиентов.
Пусть сначала сделают что-то — только тогда можно начинать разговор о «механизме выхода из-под санкций». Вы слишком хорошо погуляли на этой многолетней путинской вечеринке, чтобы требовать авансов — вам тут никто ничего не должен. Главный эффективный месседж для чиновников и олигархов — вас будут бить санкциями и другими способами, бить больно и долго, и спрятаться вам не удастся, только переход на другую сторону может вас спасти. Вот этот язык они понимают очень хорошо. Мягкотелая дискуссия о «снятии санкций» и восторженное кидание чепчиками в первого встречного, написавшего не имеющий последствий «антивоенный пост» или, хуже того, просто «передавшего текст в СМИ», лишь стимулируют их и дальше разводить оппозиционную тусовку на лоббирование вывода их из-под санкций. Как показали последние полтора года, это на порядок легче, дешевле и безрисковее, чем реально сделать что-то болезненное Путину.
Со всем этим табором надо жестче. Они выстроились под Путина, потому что хорошо понимают его стилистику и его язык. Если вы хотите от них чего-то добиться — надо разговаривать с ними этим языком. Демонстрация собственной прекраснодушной наивности в разговоре с этими циничными людьми максимально контрпродуктивна. И переставайте слушать рассуждения политологов про «раскол элит». Если профессор биологии может хорошо описать образ жизни дикого медведя — это не значит, что он немедленно не умрет от инфаркта, столкнувшись с этим медведем в лесу. Расколы элит непредсказуемы и случаются только в самый последний момент, когда у элит других шансов уже не остается. Надо не оставить им этих шансов. Санкции, поддержка Украины, изменение общественного мнения в России — всё это приблизит такую ситуацию и обвал системы. Заигрывания с хищными, циничными и готовыми за секунду вас переиграть олигархами — нет.
Источник: Владимир Милов, The Insider.
