Банк России на внеочередном заседании совета директоров 15 августа повысил ключевую ставку с 8,5 до 12 процентов годовых. Днем ранее курс рубля пробил психологически важную отметку: один доллар стоил 100 рублей. На новостях о внеочередном заседании ЦБ вечером 14 августа российская валюта слегка подросла, но днем 15 августа рубль возобновил падение: доллар торгуется на отметке 99,01 рубля, евро – 108,21 рубля.
В связи с волатильностью курса валют на регулятор обрушились с критикой представители власти. Депутат Госдумы Дмитрий Кузнецов написал публичное письмо Эльвире Набиуллиной, в котором попросил главу ЦБ “дать разъяснения для избирателей” о причинах падения курса рубля и последствиях этого падения “с целью предупреждения россиян о возможной высокой инфляции и росте цен в стране”. К критике российского Центробанка подключился также сенатор Андрей Клишас: он заявил, что ЦБ “важно понимать, что курс доллара <…> оказывает существенное влияние на социальные права граждан”. Центробанк упрекнул и помощник Путина Максим Орешкин: в колонке на сайте агентства ТАСС он написал, что ЦБ проводит слишком мягкую кредитно-денежную политику в ущерб экономике и доходам населения.
Доктор экономических наук Игорь Липсиц рассказал в эфире Настоящего Времени, что Россия входит в ситуацию галопирующей инфляции – от 20 до 100 процентов в год. По его словам, это разрушит бизнес в стране, поскольку в экономике “нет никакой предсказуемости”.
– ЦБ собирается как-то спасать рубль?
– А как же? Такая критика – это значит, что была придумана и разыграна некая комбинация. Я понимаю, как она будет устроена. Соловьев может брызгать слюной сколько угодно, но всем понятно, что все, что происходит с рублем, это ни в коем случае не происки и не вина ЦБ. Все в прошлом году кричали, что ЦБ гениальные люди: они спасали рубль и спасали экономику. Все кричали: “Какие выдающиеся у нас люди в ЦБ!” Теперь люди в ЦБ те же самые, но теперь все кричат: “А что же они там ничего не делают?”
Объяснить, что падение рубля связано со “спецоперацией”, с падением экспорта из-за разрушения всей внешнеторговой сферы, никто не может. Но какую-то же нужно игру сыграть. Люди реагируют на эти самые колебания курса, замечают их, опасаются, что что-то в стране не очень хорошо. Значит, нужно сыграть какую-то игру. Соответственно, на роль виновного назначается ЦБ. ЦБ включается в игру, куда же ему деться. Поэтому сегодня он проведет это чрезвычайное заседание, повысит ставку (ставка была повышена с 8,5 до 12 процентов годовых – ред.).
Сейчас идет очень забавный профессиональный спор среди экономистов – на сколько ее повысят: на один процентный пункт, на два. Сумасшедшие говорят: “Давайте повысим до 15”. Но до 15 вряд ли. Наиболее распространенный консенсус-прогноз – это где-то до 10,5, может быть, до 11 процентных пунктов. Это будет сделано.
Вероятно, будет тихое закулисное указание правительства – экспортерам продать побольше валюты, за счет этого увеличится оборот валюты, некоторым образом упадет курс. Я думаю, что курс собьют до 90 рублей. После этого выступит президент и похвалит ЦБ за хорошую работу по стабилизации рубля и скажет: “Как видите, мы заботимся об интересах россиян, мы сбили курс”. И где-нибудь на 90 курс удержится пару недель, а потом снова пойдет вверх, но уже будет видно, что правительство заботится, президент гениальный, он защищает рубль, защищает интересы.
Но рубль будет дешеветь и дальше – это тоже понятно. Потому что никаких фундаментальных факторов его укрепления не существует. Соответственно, будут дальше расти цены. Если вы возьмете слова, которые дал вам в своем письме сейчас депутат Госдумы, – 40 процентов импортных товаров в потребительской корзине – вот и берите, у вас рубль подешевел на 36 процентов, значит, умножьте 36 на 0,40, получаете примерно 14 процентов дополнительного повышения цен на всю потребительскую корзинку в целом за счет удешевления рубля. И это не конец, дальше будет больше. Это значит, что Россия входит в ситуацию галопирующей инфляции.
– Дальше будет больше – это сколько?
– Галопирующая – это от 20 до 100 в год. Но самое страшное даже не то, что она такая высокая, а то, что она нестабильная. То есть она то ускоряется, то замедляется. И это разрушает бизнес. Потому что когда тебе непонятно, как будут меняться цены, нет никакой предсказуемости, то бизнесом заниматься очень трудно. И при галопирующей инфляции бизнес начинает умирать. Эта угроза сейчас повисает над Россией. Потому что я не могу просчитать, стоит ли мне покупать импортный товар или не стоит. Стоит ли мне этот товар продавать потом в России или придержать его на складе? Потому что непонятно, смогу ли я выручить деньги и потом купить следующую партию. Начинается разрушение бизнеса.
Галопирующая инфляция, в которую сейчас Россия начинает вползать, – это разрушение экономики. Вот это самая большая беда.
– Получается, предсказать условный потолок курса рубля, то есть цены доллара или евро, невозможно? Есть ли предел?
– Есть такая шутка, которую я теперь всюду цитирую. Она абсолютно правильная, хотя очень ядовитая: “У рубля нет курса – у рубля есть только путь”. И это правильно. У рубля есть только путь обесценивания. Он так обесценивается с момента появления свободного валютного рынка в 1992 году. И нет никаких альтернатив. Да, он будет обесцениваться. И никто вам не скажет, до какого уровня он упадет. Понятно, что он будет только обесцениваться. Чтобы он не обесценивался, нужно чтобы Россия смогла существенно больше экспортировать за хорошую валюту. Не за рупии, не за юани, а за хорошую валюту: доллары и евро.
Никаких шансов на это у России не существует. Ей нечего экспортировать, кроме нефти и газа. А газ мы продать больше не можем. Видите, даже Туркменистан нам отказал в пропуске газа через свой трубопровод. Других трубопроводов у нас в Китай нет. Других товаров, кроме нефти и минеральных удобрений, тоже нет. Даже черные металлы мы теперь очень мало экспортируем.
В общем, добавить больше валюты за счет большего экспорта каких-то российских товаров нет возможности. Поэтому рубль может обесцениваться и дальше. И до какого уровня – никто не знает. Все люди, которые занимаются валютным рынком, говорят: “Ну и чего, ну и 120, ну и 130. Да он до 200 может уйти. Какая проблема?”
– Есть еще одна тема, которую мы хотели с вами обсудить. Вы написали, что “Высшая школа экономики” аннулировала ваш контракт, вы перестанете там работать формально с 1 сентября. Что случилось?
– “Высшая школа экономики” решила, что нечего людям преподавать дистанционно российским студентам, живя за границей. Поэтому людям, которые работали последние годы из-за границы, было прислано уведомление, что либо вы все должны вернуться в Москву и работать исключительно очно, даже если вы читаете дистанционные лекции, как я, но читать дистанционно лекции только из Москвы. А если нет, то мы вас уволим по Трудовому кодексу. После стольких лет трудовой деятельности – более 50 – увольняться по Трудовому кодексу мне как-то противно. Поэтому я ушел по собственному желанию.
– Вы связываете такие действия со стороны “Высшей школы экономики”, например, с участием в наших и не только в наших эфирах?
– Я не могу это доказать, потому что никто это впрямую не артикулирует. Все объясняют только изменением режима работы: все возвращаются из пандемии, должны работать. Поэтому, конечно, такое утверждение я сделать не могу, потому что нет никаких документальных основ. Хотя разговор о том, что я выступаю на неправильных площадках, со мной был.
– Вы только что совсем непозитивный прогноз дали для российского рубля. Такой прогноз совсем не понравится, наверное, российским властям. Может быть, дело даже не столько в площадках, сколько в ваших оценках того, что происходит в российской экономике?
– По поводу содержания мне ничего не говорили вообще. Все время делали вид, что по содержанию меня не цензурируют, но мне говорили: “Есть нехорошие площадки, на которых вы выступаете. Нам пишут письма люди, что профессор госуниверситета выступает на нехороших площадках. Можете, пожалуйста, там не выступать?” Я сказал, что, к сожалению, центральные каналы мне не дают нормальной площадки для выступления, поэтому приходится выступать на ненормальных площадках.
Источник: Алексей Александров, «Настоящее время».
