Александр Лукашенко на встрече с Владимиром Путиным в Санкт-Петербурге заявил, что якобы удерживает наемников ЧВК “Вагнер” от похода на Варшаву. По данным военных аналитиков, на территорию Беларуси уже прибыли не менее десяти колонн вагнеровцев.
На этой же встрече Лукашенко сообщил Путину, что вооруженные силы Польши якобы перебрасывают военных к границам Беларуси: одна бригада оказалась в 40 км от Бреста, другая – в 100 км от Гродно. В своей речи Лукашенко также заявлял о якобы имеющихся у Польши притязаниях на западную часть Украины. Премьер-министр и президент Польши оставили слова Лукашенко без внимания и не делали в связи с ними никаких публичных заявлений. Глава украинского МИД Дмитрий Кулеба назвал то, о чем говорили Путин и Лукашенко на встрече, попыткой Путина вбить клин между Киевом и Варшавой – и заверил, что сделать этого не удастся.
Встречу Лукашенко и Путина в Санкт-Петербурге и смысл сделанных во время нее заявлений мы обсудили в эфире Настоящего Времени с бывшим сотрудником администрации президента Беларуси Анатолием Котовым.
– Можете объяснить нашим зрителям, зачем Александр Лукашенко делает заявление, что Польша будет делить Украину, если очевидно, что Варшава – это вообще-то один из самых важных и надежных союзников Киева сейчас?
– Нужно понимать, что очень часто ртом Лукашенко говорит Путин. И это абсолютно российский нарратив, который они повторяют уже достаточно давно, что Польша хочет расчленить Беларусь и Украину, поэтому нужно усиливаться, поэтому нужно доводить до победного для России конца войну, которую они начали. Естественно, у режима Лукашенко в этом особая роль. Это и перевалочная база, и новый центр снабжения, и ремонтная база для техники, и, вполне возможно, резервная площадка для очередной эскалации в ходе войны против Украины. Это не слова Лукашенко – это слова Путина, которые тот иногда стесняется либо повторять, либо произносить на публику, чтобы не выглядеть уж совсем клоуном. Эту роль в отсутствие Жириновского иногда доверяют Лукашенко. Поэтому данное заявление следует рассматривать исключительно как пророссийский нарратив, который озвучивал тот, кого не жалко.
– Вы сказали, что нарратив звучит в том числе для того, чтобы было понятно, что нужно усиливаться. Усиливаться до какой степени? Что вы имеете в виду под этим?
– Усиливаться в военной сфере. Прежде всего, это усиление военной интеграции, это наращивание так называемой союзной группировки, в том числе большее количество того же самого “Вагнера” в Беларуси, и основание для наращивания потенциала размещенного на территории Беларуси тактического ядерного оружия. Создание такой раздражающей НАТО и Украину точки напряжения. Хотя я абсолютно согласен с оценкой министра иностранных дел Украины Кулебы: в общем-то, это попытка вбить клин. И равно разделяю мнение западных экспертов о том, что “Вагнер” в своей нынешней ипостаси не является серьезной военной угрозой, даже если получит военную технику. Но раздражающим фактором будет.
– А для общества их слова имеют какое-то значение? Или они этот месседж посылают каким-то своим приближенным, которые верят во все это?
– Я, честно говоря, слабо себе представляю, как на подобный бред может реагировать общество, потому что это попытка повторить нарративы советской пропаганды 30-х годов, которые стали основанием для аннексии части территории Польши (как раз Западная Украина, Западная Беларусь) и оккупации Балтийских государств: Литвы, Латвии и Эстонии. Сейчас эти заявления можно расценивать как попытку предложить устами Лукашенко фактически некоторый территориальный размен. То бишь часть Украины, которая оккупирована сейчас российскими войсками, должна в результате какой-то такой сделки, по мнению Кремля, остаться за Россией, зато Запад может себе забрать западные части Украины.
– Это они так делают Западу предложение, что ли?
– Да, фактически этот нарратив не в первый раз звучит. Его даже повторял венгерский премьер Орбан: [говорил], что им Россия предлагала часть исторических земель Большой Венгрии – опять-таки часть Украины. Просто поделить Украину, как в свое время поделили Польшу, как начиная с 1939 года, за два года до вступления Советского Союза во Вторую мировую войну, перекраивали границы всех государств, которые так или иначе имели несчастье быть соседями Советского Союза.
– Зачем Лукашенко говорит, что он якобы удерживает вагнеровцев от похода на Варшаву? Хотя очевидно, что наемников там слишком мало для какой-то масштабной военной операции. Но тем не менее Варшава от этих слов напряглась. Или нет? Во всяком случае стена, которая уже строится, видимо будет строиться, граница будет усилена – во всяком случае, по заявлениям польской стороны.
– Варшаву, на самом деле, это заявление не сильно напрягло. Предыдущий опыт – в первую очередь, миграционного кризиса – заставил построить эту стену. Ее строительство завершено, там идет местами дооборудование ее средствами контроля. Достаточно давно Польша поняла, что нужно усиливать свою армию. И фактически с самого начала войны, второй фазы, с февраля 2022 года, идет наращивание потенциала польской армии, идет ее модернизация, увеличение численности, в том числе на восточном направлении. Точно так же сейчас готовятся страны Балтии: [они стали относиться] более серьезно к угрозам, исходящим с территории Беларуси, и последний саммит НАТО подтвердил готовность и даже необходимость существенно увеличить группировку сил НАТО, размещенную в трех государствах, граничащих с Беларусью и Россией. Поэтому “Вагнер” явно становится просто дополнительным фактором раздражения, но не той причиной, по которой все это началось. Все это началось гораздо раньше – я имею в виду, ответная реакция, усиление военной составляющей стран-соседей, которым просто не повезло иметь рядом двух таких не очень адекватных либо совсем неадекватных лидеров белорусского и российского режимов.
– Американский институт изучения войны пришел к мнению, что Путин и Лукашенко усилили информационное давление на Запад. Согласны ли вы с этим? Понимаете ли вы, каким образом [они это делают]?
– У Путина осталось достаточно мало вариантов, как можно усилить давление на Запад – и он воспользовался говорящим ртом Лукашенко. Высказывания про то, что Лукашенко удерживает “Вагнер” от похода на Варшаву, на самом деле, несут в себе двойной сигнал. Во-первых, Лукашенко впервые признал, что он не сильно их контролирует, и это становится непосредственной угрозой, в том числе для его режима. Можно сказать, что две с половиной или три тысячи вагнеровцев, которые сейчас находятся на территории Беларуси, представляют большую угрозу для режима Лукашенко, чем для Запада, потому что в общем-то свою абсолютную лояльность Путину Пригожин сохранил. И три тысячи бойцов нелегального, но очень профессионального вооруженного формирования на территории страны, в которой имеются лишь подразделения, которые привыкли воевать со своими безоружными гражданами, – это серьезная угроза для самого Лукашенко.
И второй месседж, который он хотел подать, – это “я вот их тут сдерживаю, давайте попробуем договориться с вами, поговорить о чем-нибудь”. Излюбленный прием Лукашенко – попробовать усадить за стол переговоров тех же самых представителей Польши. Ранее он воспользовался миграционным кризисом так, чтобы ему звонили отдельные лидеры: Меркель звонила просто чтобы поговорить. Сейчас он пытается провернуть тот же самый фокус – только реакция на все, что происходит в Беларуси, становится более или менее разумной: по крайней мере, страны озаботились своей военной безопасностью, а не попытками поговорить с неадекватным белорусским лидером.
Источник: Игорь Севрюгин, «Настоящее время»
