Мобилизованных и контрактников возвращают на фронт не просто недолеченными, а с осколками в теле, выяснил корреспондент Север.Реалии. Военно-врачебные комиссии (ВВК) при этом отказывают им в выплатах за ранения. Солдаты и их близкие идут в частные клиники и суды за справедливостью. Но из всех их судебных исков удовлетворили пока только один.
“Тянут время: человек погибает, можно закрывать”
42-летнего офицера запаса Александра мобилизовали в Петербурге в октябре 2022 года. Он работал на производстве, а в армии служил больше 20 лет назад.
«Мы такие ошалевшие были. Мозгом понимали, что вот по закону может не расписываться в получении повестки, но на практике, когда со всех сторон “тюрьма, тюрьма”, ты теряешься и идешь как зомби в военкомат. К тому же он работал на предприятии, где надо быть каждый будний день, на удаленку не перейдешь – так мы думали, когда собирали его в учебку. В декабре он уже попал на фронт, – рассказывает Екатерина, жена офицера. – В марте он получил осколочное ранение. Такое тяжелое, что в Ростове его не оставили – повезли в госпиталь Минобороны в Москве».
Екатерина взяла в марте отпуск и срочно отправилась в госпиталь, чтобы ухаживать за мужем.
Через полтора месяца – 30 мая – категорию годности Александра повысили до “А”.
«Притом что до мобилизации у него была “Б”, – возмущается Екатерина. – Полтора месяца в госпитале – еще не все швы срослись, а один осколок – в груди – вообще оставили (врачи решили, что удалять будет опаснее). И в таком состоянии его кидают обратно на фронт!»
Спустя неделю – в июне – военно-врачебная комиссия признала Александра “годным”.
«Я в шоке. В госпитале мужу даже побоялись в рамках реабилитации массаж делать. “Возможно ухудшение состояния”. Там куча запретов была озвучена на дальнейшую жизнь – тяжелее пяти килограмм не поднимай, этого не пей, туда не ходи. И все равно отправляют в зону боевых действий – это что вообще? Некому больше? Пришла очередь инвалидов на фронт идти?! Стариков и детей (срочников) мы туда уже отправляем».
Сейчас Екатерина готовит документы в суд, чтобы добиться отсрочки от мобилизации, но опасается, что за сроки, в течение которых обычно рассматривают такие дела, муж уже погибнет.
«Я посмотрела на аналогичные дела – некоторые в суде уже полгода. Тянут время: человек погибает, можно закрывать, – говорит Екатерина. – Исход тоже не радует: пока ни одного с решением в пользу военнообязанного, а не госпиталя не нашла. Из тех 60 дел, что нашла, только в одном случае был положительный исход. Я искала этого военного, чтобы узнать, как удалось».
“Это очень дорого”
Екатерина говорит об иске Виктора Чуприненко, который весной 2022 года вернулся с фронта и обратился сразу в две частные клиники с жалобами на ухудшение здоровья. В обеих врачи подтвердили, что Чуприненко “нетрудоспособен”. В поликлинике краснодарского военного госпиталя №419 врачи назначили ему лечение, а спустя время военно-врачебная комиссия (ВВК) госпиталя признала Чуприненко “годным к службе”. Тогда он подал иск в Краснодарский гарнизонный военный суд, где выяснилось, что на комиссии Виктора осматривали только два врача из шести, включенных в ВВК. На заседании не было невролога, офтальмолога, отоларинголога и травматолога.
Судья постановил, что комиссия нарушила права военнослужащего, отменил медзаключение о годности и обязал врачей провести повторное заседание в полном составе.
«Даже в этом случае, когда военному “повезло”, что было нарушение на ВВК, неясно, чем закончится. А что решит комиссия в полном составе? Но перепробовать надо все варианты, поэтому коплю на адвоката и экспертизу в независимой клинике», – говорит Екатерина.
Глава “Союза комитетов солдатских матерей” Валентина Мельникова считает, что пытаться повторить “успех Чуприненко” не стоит, так как возможность обжаловать заключения военно-врачебных комиссий в суде “близка к нулю”.
«Чтобы обжаловать заключение ВВК, нужно добиться процессуального направления на независимую военно-врачебную экспертизу. А есть ли они сейчас? И какие решения выносят те, что выжили? На самом ли деле независимые? – предупреждает Мельникова. – В первую очередь шансы есть у того, кто может лично приходить на суды, а не “через жену”. А таких мало, практически всех успевают отправить обратно на фронт. Во-вторых, нужен хороший адвокат, то есть дорогой. И экспертиза в независимых клиниках, не одна, а это тоже дорого».
“Решили, что осколок в голове можно удалить попозже”
Мобилизованный Рамиль Жолмуханбетов, которому, как и Александру, врачи отказались удалять осколок, дождался суда.
«Мне осколок попал в голову. Такое закон квалифицирует уже как тяжкое увечье, – говорит Рамиль. – Однако после лечения в волгоградском госпитале №413 ВВК поставила мне категорию годности “А”. Хотя осколок в голове так и остался. В марте был суд: я рассказал, что при госпитализации врачи на листе приема подтвердили, что мне необходимо хирургически удалить осколок. Однако после они передумали. И судья, опросив нейрохирурга и травматолога, согласился, что эта операция мне якобы не нужна так уж срочно. “Осколок можно удалить и позже, срочной необходимости в операции нет”. Вот такое решение».
Жолмуханбетов пытался через суд понизить свою категорию годности до “В” (ограниченно годен), но судья заявил, что такое было бы возможно, “если бы осколок повредил мозг”.
«Проникновения осколка в полость головного мозга» не произошло, поэтому снизить категорию годности не вижу возможности” – так и заявил, – цитирует военный судью. – В итоге осталась категория “А” – с осколком в голове!»
Во время судебного процесса он познакомился со многими ранеными – большинство из них не надеется отсудить себе отсрочку, а судятся за выплаты компенсации.
«В суды идут с выписками, где прямо указаны симптомы контузии: шум, звон в ушах, головные боли, невралгия, проблемы со зрением, давление. Чаще всего эти меддокументы они получают по месту жительства в гражданской больнице, а ВВК их заворачивает. Они идут в госпиталь, а там уже фиксируют какой-нибудь геморрой. И куда с ним? Мое мнение: экономят на выплатах. Кто-то считает, что сами виноваты – затянули с походом в военный госпиталь, а контузия со временем симптоматику теряет, – поясняет Рамиль. – С другой стороны, а кто их предупреждал, что выписка из обычной больницы не имеет веса?»
“Геморрой смешанных форм”
Слова военного про геморрой вовсе не шутка – в одном из исков к 1602-му военному клиническому госпиталю Ростова-на-Дону сержант Мурат Джанхуватов утверждает, что был госпитализирован в апреле 2022 года с диагнозом “минно-взрывная травма, контузия головного мозга и межреберная невралгия”. Однако при выписке получил справку об “обострении геморроя смешанных форм”. Последний военной травмой не считается, поэтому в выплатах сержанту Махачкалинский суд отказал.
Жительница Иркутской области Елена Сухих рассказывает, что ее муж “успел вернуться” с войны в августе с контузией средней тяжести.
«Он в том году на два месяца уходил, еще до мобилизации, поэтому смог вернуться. Тогда еще можно было на шесть месяцев, – говорит Елена. – Вернулся в августе с контузией. Очень и очень страшно, говорит: из 400 человек осталось 170. За второй месяц службы ему только половина зарплаты пришла, так еще и в выплатах компенсации ему отказали. Потому что справку в госпитале не взял, и все: не смогли доказать, что была контузия. Видимо, полмесяца он там чисто для себя провел – “загорал”. А я лично наблюдаю, как его штормит – шум и свист в ушах, головная боль, заикается.
Военный адвокат Алексей Семенов считает, что не всегда причиной является желание “сэкономить на компенсациях”, чаще это “просто бардак”.
«Оформить документы у них часто нет времени, слишком много раненых – а жизни все же важнее, – рассуждает Семенов. – Теоретически все решается просто: военнообязанный после контузии идет в независимую клинику, а лучше – в две, и с выписками уже в суд. На практике это долго, дорого и с предсказуемо плохим результатом. Потому что в судах таких исков тоже много и там тоже бардак».
Источник: «Север.Реалии»
