Почему Путин не спешит с мобилизацией
Российские оккупанты терпят большие потери на войне в Украине. Под Угледаром ВСУ уничтожили элитную 155 бригаду морской пехоты РФ, ежедневно цифры о количестве ликвидированных захватчиков в сводках Генштаба составляют около тысячи. Несмотря на это и ожидаемое большое наступление Кремль не спешит объявлять новую волну мобилизации. В чем причина такого решения российских властей, какова ситуация с техническим обеспечением вражеских войск и как на такое количество уничтоженных оккупантов реагируют в самой России – в эфире Апостроф TV рассказал капитан ВСУ, общественный деятель, журналист и соучредитель “Демсокиры” Виктор Трегубов.
– Министр обороны Великобритании Бен Уоллес заявил, что уже 97% российской армии в Украине, однако их боеспособность снижена на 40%. О чем говорят такие данные? Если это действительно так, то чем тогда обусловлены колебания Кремля относительно необъявленной мобилизации.
– Мне кажется, 40% в их случае – это содержание алкоголя. Относительно цифр, да, они действительно похожи на то, что известно ВСУ. У Кремля просто нет бесконечного мобилизационного резерва на самом деле без того, чтобы начинать калечить собственную экономику, то есть способности собственной экономики обеспечивать те же вооруженные силы. У них, в отличие от нас, нет подушки, состоящей с международных кредитов и помощи. Они должны так или иначе считать деньги, и с этим тоже большие проблемы.
Также надо понимать, если у них даже зеки уже не мобилизуются – а мы об этом слышим последний месяц, что даже зеки отказываются – где найти людей? Можно отловить оставшихся айтишников, еще не сбежавших в Грузию или Германию.
Опять же, не надо переоценивать российскую безграничность – это ошибка, которую мы часто совершаем на этой войне. Они тоже ограничены в ресурсах и тоже сейчас скребут последние сусеки. Они потеряли свои основные силы еще на первом этапе войны. Они добирали мобилизацией активно в конце этого года, и мобилизационный ресурс у них тоже не безграничен. Ну, кого дальше набирать? Алкоголиков, девушек?
– Помните, Путин говорил, что лучше умереть на фронте, чем от алкоголя. Вот вот состоится обращение путина к федеральному собранию. Решится ли он, чтобы как-то подтолкнуть народ брать автомат и идти на фронт в Украину?
– Мне кажется, что сейчас это решение еще не принято. Если оно будет принято, то буквально в последний момент. По крайней мере, пока психологической подготовки нет. Напротив, сохраняется ситуация неопределенности для самих россиян, потому что было объявление о том, что предыдущие мобилизационные мероприятия завершены, с другой стороны часть из них юридически еще работает.
Даже те же российские депутаты не очень понимают, насколько мобилизована страна. Никто не понимает, каковы границы российской федерации. Даже на картах, которые они сейчас у себя выпускают, они смотрятся совершенно удивительно. Например, туда входит почему-то город Запорожье, но почему-то не входит та же часть Харьковской области, в которой вроде бы еще успели провести их псевдореферендум. Поэтому сейчас Россия – государство с неопределенным будущим, неопределенными границами и неопределенным юридическим статусом.
– Здесь скандал разразился между квазиобразованием “ДНР” и российской федерацией. Оттуда не выпускают грузовики, пытающиеся въехать в Ростовскую область, пограничный контроль не только не отменили, но и усилили, хотя границы якобы уже нет. Почему Россия отмежевывается от “банановых республик”?
– На самом деле трудно сказать, о чем они сейчас думают. Совершенно очевидно, что решение о псевдореферендуме принималось впопыхах, привести ни фактическую ситуацию, ни законодательство в соответствие никто не то чтобы не успел, а не очень и пытался. Это был декларативный шаг. Поэтому сейчас, опять же, Россия живет в сложной юридической ситуации сама для себя. Вроде бы граница есть, а вроде бы ее и нет. А если и есть, никто не знает, где она проходит. И никто не знает, какие территории сейчас находятся непосредственно под российским “юридическим суверенитетом” даже в российской федерации.
Даже на вопрос “правильным ли был отход от Херсона” ответ “да” является уголовным преступлением, потому что вы нарушаете “суверенитет” российской федерации, а ответ “нет” – так же является уголовным преступлением, потому что вы дискредитируете вооруженные силы российской федерации и решения, которые они приняли в ходе так называемой “СВО”. Поэтому сами россияне окончательно загнали себя в ситуацию абсолютных парадоксов, когда никто не знает, что правда, где границы даже с точки зрения, я не говорю реальности, а российского законодательства.
– Западная разведка говорит, что производство оружия в России не отвечает потребностям для ведения войны в Украине, но мы видим это наступление, которое мы анонсировали по меньшей мере за месяц до его начала. Действительно ли голод в вооружении, и как это все сопоставимо с началом новой волны наступательных действий со стороны страны-агрессора?
– Мы точно знаем, что у них есть определенный артиллерийский голод. Количество артобстрелов очень уменьшилось и это правда. Вопрос в том, касается ли это непосредственно линии разграничения, либо у них и на складах в каких-то Уссурийсках тоже все начало заканчиваться?
Это вопрос не ко мне, скорее к Главному управлению разведки. То, что у них на передке сейчас голод – это правда. Но проблема эта очевидна, потому что их выносят дальнобойным высокоточным оружием, поэтому это логично. Есть ли эта же проблема непосредственно в каких-то их “закромах родины”, которые находятся где-то в Сибири – я сказать не могу.
Следует предположить, в каком состоянии там все сохранялось. Я вам скажу – в таком же, как у нас все сохранялось до 2014 года. То есть фактически просто лежало на свалке.
– Недаром же Медведев призвал увеличить производство танков, фактически признавая, что танков тоже осталось не так много, как всем думалось.
– Там большая проблема даже не с количеством, а качеством танков. Формально их много, если брать каждый Т-62, который с советских времен стоит. Но проблема в том, что их нужно, во-первых, перебрать. Во-вторых, в танке должна быть хоть какая-то непрогнившая электроника. В идеале, конечно, должна быть какая-то форма защиты, тот же тепловизор. А вот с этим проблема как с фактическим наличием, так и с производством.
Поэтому танковых корпусов – я имею в виду не соединение, а сам предмет – в российской федерации много, а современных боеспособных танков в России мало. И вот в этот феномен и проваливается сейчас вся российская военная доктрина.
– Financial Times писало, что ВСУ используют 5-6 тысяч артиллерийских боеприпасов в сутки. Будет ли нам их хватать, чтобы продолжать войну? Какие изменения в целом есть в артиллерийском сегменте у обеих сторон?
– Это проблема, потому что на самом деле снарядный голод касается обеих сторон. И у нас тоже абсолютно все не безгранично, сейчас нам помогают поставки из других стран. Нам помогает то, что еще остались склады боеприпасов, во-первых, советского образца. А во-вторых, у нас идет перевооружение артиллерии, используется западное оружие, и для него с боеприпасами как раз более-менее нормально. Вопрос в логистике – чтобы снаряды вовремя довозить до места.
– О потерях врагов. Генштаб поделился информацией о том, что во временно оккупированном Крыму обнаружили очередной крематорий, где сжигают погибших оккупантов. В Запорожской и Луганской областях тоже такие видели. Неужели никто из родственников новомобилизованных не задается вопросом, почему так много людей не возвращается? Эта информация же распространяется по русским пабликам.
– А куда ставятся эти вопросы? Это ведь не Украина, где эти вопросы оказываются в медийке. Да, в телеграмм-каналах это есть, но кто там ответит? Да, есть телеграмм-канал, есть сотни тысяч тех же вдов, и что? Это не имеет выхода на официальную медийку, это не влияет на общество.
Скажем так, каждая из этих сотен тысяч вдов остается сама со своей бедой. Может идти, конечно, просить “Ладу”, дрова, что они там еще дают за убитого мужчину. Скорее всего, даже дадут. Дрова точно дадут. Но вопрос в том, будет ли от этого хоть какой-то политический эффект. Даже если там их несколько миллионов поляжет. Ну, будут ворчать – и все.
– Мы видим, что они от крематориев не отказываются. Мы слышали о них в сводках Генштаба еще в начале вторжения от жителей оккупированных территорий. То есть работает эта стратегия сокрытия потерь на войне для кремлевской элиты и диктатора?
– Они не столько скрывают, сколько просто не говорят об этом. Опять же, если ты полностью контролируешь информационную повестку дня в своей стране, ты можешь просто не говорить об этом по телевизору, и этого будет достаточно. Никто не будет скрывать это на индивидуальном уровне, нет смысла. Если в какую-нибудь бурятскую деревню приехало гробов больше, чем там живых осталось, ты это не скроешь в пределах своей бурятской деревни. Но если ты не будешь об этом говорить на телеканале “Россия”, то это не будет предметом обсуждений в стране.
– Путин сегодня хвалит операции десантников под Угледаром, несмотря на то, что одну из элитных бригад РФ фактически уничтожили. Аналитики считают, что это делается для поддержания информационной линии для российского общества. Однако о большом наступлении и Путин, и его прислужники молчат. Как вы думаете, почему? Это такая подушка безопасности, мол вдруг что не удастся?
– Должен поддержать в этом вопросе Владимира Владимировича, полностью поддерживаю те действия тихоокеанского флота, которые были осуществлены под Угледаром, и очень прошу российские войска на территории Украины делать то же самое.
Источник: Адриан Радченко, «Апостроф»
