Российский рынок труда уже в полной мере ощутил на себе удары, которые нанесли по нему война, мобилизация и массовая миграция россиян, не поддерживающих войну и не желающих попасть на фронт. Об этом свидетельствуют данные сразу нескольких исследований рекрутинговых агентств, опубликованных на минувшей неделе.
Так, согласно докладу HR-холдинга Ventra “Рынок производственного персонала 2022: взгляд работников и работодателей”, 45 процентов опрошенных работодателей в производственной сфере признали, что столкнулись с дефицитом необходимых им работников. При этом каждый четвертый работодатель обратил внимание на снижение профессионального уровня соискателей.
Справляться с нехваткой рабочих рук руководители опрошенных компаний планируют по-разному. Наиболее популярные стратегии – ставка на людей предпенсионного возраста (их собирается нанимать 23 процента компаний) и использование женщин на традиционно “мужских” позициях (те же 23 процента). Еще 21 процент руководителей надеется автоматизировать производство, чтобы сократить потребность в ручном труде. Правда, на пути этих планов стоит дефицит промышленного оборудования, который возник из-за ограничений, наложенных международными санкциями. Наконец, почти каждый пятый руководитель – 19 процентов – готов платить больше, чтобы переманивать сотрудников, работающих на других предприятиях.
Тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать: позволить себе подобного рода стратегию могут предприятия, обеспеченные щедрыми военными заказами. А лишаться работников начнут компании, сосредоточенные на производстве какой-нибудь социально значимой, но совершенно не интересной Министерству обороны продукции, цены на которую тщательно отслеживают государственные органы.
Схожие, причем даже более красноречивые результаты дал опрос, который с 27 октября по 14 ноября провела компания Kontakt InterSearch Russia среди 270 HR-директоров. 59 процентов опрошенных заявили, что будут нанимать кандидатов старше 45 лет, 51 процент – женщин.
Еще одно любопытное исследование провела для Forbes компания HeadHunter. Согласно его результатам, этой осенью (в период с 1 сентября по 14 ноября) компании стали на 26 процентов чаще приглашать на собеседование несовершеннолетних от 14 до 18 лет. Причем если взять отдельно октябрь (а мобилизация была объявлена 21 сентября), рост составил уже 30 процентов к октябрю прошлого года. Активнее всего привлекают подростков образовательные учреждения и компании, которые специализируются на предоставлении услуг для бизнеса. Там несовершеннолетних стали нанимать в три с лишним раза чаще, чем год назад.
Наконец, последняя цифра. К середине ноября количество вакансий, на которые работодатели готовы брать людей без квалификации и опыта работы по специальности, по сравнению с весной выросло в полтора раза – на 52 процента.
Итак, налицо острый кадровый голод, который испытывают практически все отрасли российской экономики. Проблема усугубляется тем, что демографический удар, который нанесли война и мобилизация, наложился на “избыточную смертность” 2020–2021 годов, связанную с пандемией коронавируса.
“Демографическая яма”, в которую Россия медленно, но верно погружалась с начала прошлого десятилетия, – то есть с момента, когда в работоспособный и фертильный возраст начало вступать самое малочисленное поколение, родившееся в 1990-х годах, – превращается в пропасть. Именно это поколение несет в войне самые большие потери. Именно на него делается упор при мобилизации, и именно его представители активнее всего покидают страну.
Даже если на минуту забыть о продолжающейся войне, говорить в нынешних условиях о каких-то долгосрочных перспективах экономического развития, не связанных с колебаниями цен на российский сырьевой экспорт, весьма проблематично. Для того чтобы они появились, требуются гигантские инвестиции в модернизацию всех секторов российской экономики – от добычи сырья и тяжелой промышленности до услуг. Причем эта банальная прописная истина была очевидна уже давно.
Еще Дмитрий Медведев, заняв президентское кресло, попытался провозгласить курс на модернизацию. Провозгласить-то он провозгласил, но тогда весь пар ушел в паровозный свисток, а пересевший ненадолго в премьерское кресло Владимир Путин принялся с азартом рулить экономикой в “режиме ручного управления”. Да и появившиеся при Путине “нацпроекты” – это тоже попытка государственной модернизации экономики. Тоже, как выяснилось, провальная.
К исходу 2021 года, когда начал сходить на нет восстановительный рост после “коронакризиса”, стало окончательно понятно, что полтора десятилетия “модернизации” никаких технологических прорывов не принесли. А эффект от потраченных триллионов накопленных рублей ощутили на себе разве что полтора десятка “друзей Путина” да пара тысяч “айтишников”, поучаствовавших в освоении государственных заказов.
В нынешних обстоятельствах даже выход на допандемийный уровень производства гражданской продукции представляется маловероятным. Так что с мечтами о бурном росте благодаря импортозамещению можно распрощаться.
Главным поставщиком товаров на внутреннем рынке становятся Китай, Турция и другие “дружественные” страны (получившие дополнительный демографический “бонус” за счет России). А основным источником средств для оплаты этих товаров остается российский экспорт сырья в те же “дружественные страны” (Китай и другие, требующие весьма неприятных для России скидок). И падение цен на сырье на мировом рынке делает все более реальной перспективу повторения в российской экономике ситуации начала 90-х годов.
Источник: Максим Блант, «Радио Свобода»
