А что случилось? Ничего особенного: в интервью La Stampa, которое в кратком пересказе приведено на сайте Ватикана, Папа Франциск в очередной раз заявил, что “Ватикан готов выступить посредником, чтобы остановить конфликт в Украине”. На прямой вопрос о том, верит ли он в возможность успеха таких переговоров, понтифик ответил в духе ордена иезуитов, выходцем из которого и является – мол, все непросто, но “каждый должен посвятить себя демилитаризации сердец, начиная со своего собственного, а затем обезвреживая, обезоруживая насилие”.
Это заявление, как говаривал в иных, но сходных обстоятельствах фельдкурат Отто Кац из романа Гашека, еще можно было бы вытерпеть. Тем более, что с предложениями о посредничестве Святой Престол регулярно выступает с 24 февраля, и к ним все уже привыкли. Ну, положено Папе что-то говорить о войне в Европе, а о “борьбе за мир” можно сказать всегда, ничем не рискуя.
Папские потуги
Но одними призывами к миру и предложениями о посредничестве Франциск не ограничивается. Он развивает тему “мира и братства” между российским и украинским народами вглупь и вширь. Так, общаясь с журналистами на борту самолета в ходе возвращения из Бахрейна, Папа, в частности, заявил, что хотя его поражает жестокость русских военных, она “не присуща русскому народу”, потому, что “русский народ — это великий народ”. Пытаясь разрешить это противоречие Франциск предположил, что военные преступления, совершаемые русскими в Украине — это поведение “наемников, солдат, идущих на войну как на приключение”.
“Я предпочитаю думать так, потому что испытываю большое уважение к русскому народу, к русскому гуманизму”, — заключил Папа, вспомнив Федора Достоевского, который, по его мнению, до сих пор “вдохновляет христиан на осмысление христианства”.
Хорошая новость в том, что российская сторона не пытается воспользоваться посредничеством Папы, и его призывы повисают в воздухе. Телефонный разговор Франциска с патриархом Кириллом 16 марта стал диалогом глухих. Когда через полтора месяца, в интервью Corriere della Sera, Франциск рассказал о разговоре с Кириллом, он сообщил, что их общение началось с двадцатиминутной лекции патриарха о причинах войны.
“Он зачитывал с листа, который держал в руке, все оправдания российского вторжения. Я его выслушал и ответил: я ничего этого не понимаю. Брат, мы не государственные чиновники, мы должны говорить не на языке политики, но на языке Иисуса. Мы пастыри одного и того же святого народа Божия. Из-за этого мы должны искать пути мира, чтобы положить конец войне”.
Затем диалог, судя по всему, стал накаляться, так что Франциск не только призвал Кирилла “не быть алтарником Путина”, но и процитировал это в своем интервью. В ответ на сайте РПЦ появилось заявление, в котором приводилась московская версия разговора, с обвинением во всем НАТО, а Папу обвиняли в выборе “неправильного тона для передачи содержания этой беседы”. Словом, посредничество у Франциска, что называется, не идет.
С другой стороны, едва ли в Ватикане и рассчитывали на успех. Тема посредничества раскручивается с иными целями, но активность Франциска нельзя игнорировать. Тем более, что он обращается не только к патриарху Кириллу, но и к президенту Зеленскому. И, поскольку, Папа делает заявления о миротворчестве публично, то и отвечать ему нужно публично, разъясняя нашу позицию. Причем не столько даже лично Папе, сколько тем, на кого он транслирует свои призывы. А значит, нужно понимать, на кого и с какой целью он их транслирует.
В любом случае призывы Папы к переговорам с Кремлем, предполагающие по умолчанию возможность компромисса с ним, укрепляют в западном сознании непонимание экзистенциальной сути конфликта. Это непонимание отчасти связано с личностью понтифика. Но, вместе с тем, Папой и его окружением движут соображения сугубо прагматические. Вся ситуация в целом во многом повторяет историю с Илоном Маском.
Как и в случае с Маском, можно, конечно, начать ругаться в ответ, и поискать в биографии Папы темные пятна. Но такие действия не принесут пользы Украине, и не ослабят позиции Папы – там, где его слова имеют реальный вес. Они лишь поставят украинских оппонентов Франциска на одну доску с российскими гопниками из РПЦ ФСБ.
Для кого Папа говорит о мире?
Всякая церковь есть коммерческое предприятие, обменивающее обещания на реальные ценности. С этой точки зрения Папа является одновременно и фронтменом и топ-менеджером Ecclesia Catholica — самой крупной христианской церкви в мире, насчитывающей более 1,34 миллиарда последователей/ клиентов. Напомню, что население всего мира составляет сегодня 8 млрд., ЕС – 0, 45 млрд. Причем, в ЕС далеко не все – истовые католики. Иными словами, центр интересов Ватикана давно сместился за пределы Европы.
Две тысячи лет успешной торговли влиянием, идеологией и картиной мира предполагают умение чутко откликаться на текущие запросы паствы. А принцип “клиент всегда прав” в коммерции никто и никогда не отменит.
Основной оплот католицизма сегодня – Латинская Америка. Растущие общины с хорошими перспективами есть в Африке, и в Китае. Легко увидеть и общую закономерность: больше либерализма – меньше католицизма. “Больше либерализма” означает, среди прочего, лучший уровень технологий, образования и жизни в целом. А значит, в ЕС “вес” католиков будет снижаться. В перспективе он начнет снижаться и в Латинской Америке — по тем же причинам. Будущее для католицизма — это Африка и Китай, отчасти Индия. Там, где меньше свобод и возможностей распоряжаться своей судьбой, где больше ограничений, со стороны власти или косного социума, люди всегда будут активнее искать новое измерение для своей социализации и самовыражения. Важно вовремя сделать им хорошее предложение, которое их привлечет, поскольку конкуренты тоже не дремлют. А значит, церкви нужно как можно точнее попадать в этих регионах в актуальную повестку.
В Африке сегодня заинтересованы в скорейшем окончании войны в Украине, поскольку из-за нее растут цены на продовольствие. Как именно окончится война, африканцев не интересует, они слабо разбираются в европейской политике. В КНР, на уровне рядовых верующих, Украина – чистая абстракция. Но власти КНР и верхушка КПК (это одно и тоже) не были бы собой, если бы не впихнули между китайскими католиками и Ватиканом свою прокладку. В 1957 году в КНР была создана Китайская католическая ассоциация (中国天主教爱国会) под управлением КПК, которая долго не признавалась Ватиканом. Власти КНР, в свою очередь, не признавали приходов, не вошедших в ассоциацию. Наконец, с 2018 года Ватикан и правительство КНР пришли к соглашению о совместном назначении епископов в китайских епархиях.
Так вот, КНР на государственном уровне заинтересована в том, чтобы война в Украине была заморожена, с сохранением оккупации части украинских территорий и бесконечными переговорами ни о чем. Это позволит удержать у власти существующий в Кремле режим, а Россию — под санкциями, укрепив ее зависимость от Китая.
И в ЕС есть большой пласт граждан, которые хотят, чтобы война в Украине закончилась как можно скорее. И тоже неважно, как именно. А коль скоро таких граждан много, есть и политики, выражающие их мнение. И среди них тоже есть католики.
Вот на эти группы: на голодных негров в Африке, на функционеров КПК, озабоченных контролем над китайцами, поддавшимися чуждому влиянию Ватикана, и на уставших от войны европейских путинферштееров Папа и транслирует свое миротворчество. Исключительно ради рейтинга — как своего, так и католической церкви в целом.
В Латинской Америке, где сильны позиции разного рода леваков, идея “мира любой ценой” тоже находит широкий отклик. Идея-то чисто левацкая: простое решение (просто перестать стрелять!), без попыток увидеть его последствия более чем на шаг вперед. По умолчанию оно предполагает готовностью к прагматичному компромиссу/союзу с кем угодно. Правда, у леваков это получается почему-то исключительно с Сатаной. Происхождение этой идеи легко прослеживается до большевиков, с их “миром без аннексий и контрибуций”, и чтобы “ни мира, ни войны, а армию распутить”.
А Папа Франциск по своим взглядам — южноамериканский левак. Ну, так сложилось, что ж теперь делать? Нужно работать с тем Папой, который есть.
Кризисный Папа
В истории появления Франциска на папском престоле много необычного. Он первый папа из Нового Света, первый за более чем 1200 лет, после сирийца Григория III, папа не из Европы; первый папа-иезуит, первый папа-монах со времён Григория XVI. Он был избран при живом предшественнике, Бенедикте XVI, чего не случалось шестьсот лет, после ухода с папского престола Григория XII. Правда, сейчас все было не столь драматично, как шестьсот лет назад, и Бенедикт XVI попросился на покой по состоянию здоровья – но это официальная версия.
Перечень необычных обстоятельств, предшествовавших и сопутствовавших интронизации Франциска велик, а их общий вектор указывает на кризис в католической церкви, потребовавший новых людей, решений и подходов. И аргентинец Хорхе Марио Бергольо, взявший себе, и тоже впервые в истории папства, имя Франциск, в честь св. Франциска Ассизского — мистика, основателя нищенствующих франсисканских орденов и одной из самых почитаемых фигур в католичестве, — типичный кризис-менеджер. И природа кризиса понятна: популярность католицизма в традиционно католических странах падает, этому нужно как-то противостоять, а также осваивать страны, где на католицизм растет социальный спрос.
Кризисное назначение объясняет и левые взгляды Франциска. Конечно, в плане личном, они, вероятно, сложились, под влиянием отца, итальянского коммуниста, эмигрировавшего в Аргентину от репрессий при Муссолини. Но ведь не все сыновья итальянских эмигрантов становятся главами католической церкви? Зато католическую паству в Аргентине времен восхождения Бергольо по карьерной лестнице делала левой сама логика событий, а священники, чтобы сохранить влияние, должны были следовать за прихожанами.
Торжество левых взглядов в католической церкви в Европе сегодня тоже закономерно. После отделения от государства церковь почти повсеместно перестала быть инструментом имущих классов. Авторитарный Китай не в счет, но это все-таки исключение. А в основном, церковь была оставлена государствами без присмотра и стала претендовать на роль защитницы прихожан от произвола власть имущих – ей больше некуда было деться. И каждая деталь в образе Франциска, сформированном к моменту интронизации, указывала на то, что в ходе его папства во главу угла будет выдвинута проблема социальной справедливости.
Но защита социальной справедливости должна происходить на понятном прихожанам уровне. А поскольку в церковь в наши дни ходят, по большей части, люди бедные и плохо образованные, то и она, вся, вплоть до Папы, должна оперировать простыми лозунгами, взывая к простым решениям.
Как Украине наладить диалог с Ватиканом?
Сам Франциск, безусловно, не поклонник Путина, не сторонник кремлевской агрессии и не враг Украины. Напротив, он постоянно выступает в нашу поддержку. Уже по этой причине идти с ним на конфликт нерационально. Единственная причина расхождений – позиция Папы о возможности переговоров. Но переговоры не смогут прекратить войну РФ против Украины; они смогут только приостановить ее, дав Путину очень нужную ему передышку. Конфликт с Россией неразрешим, пока в Кремле не сменится режим. А до тех пор Украину может устроить только капитуляция Москвы, как бы ее ни назвали для внутрироссийского употребления кремлевские пропагандисты. “Сохранить лицо Путина”, дав ему возможность выйти победителем, хотя бы в глазах оболваненных россиян, определенно не получится.
Между тем, ряд западных политиков предпочли бы именно такой финал, и Папа своей позицией подыгрывает им. Скорее всего, он делает это невольно, в силу левой политики католической церкви и собственных левых взглядов. И это еще один аргумент против конфликта, и за диалог.
Вместе с тем, диалог, безусловно, необходим. А значит, нужна площадка для обсуждения с Ватиканом того, какой мир может быть заключен с Россией. Это вполне логично: если Папа хочет быть миротворцем, то отчего бы представителям Украины не обсудить с ним контуры возможного — и невозможного — мира? Естественно, пока без России, но она и не стремится к диалогу с Папой.
И вот на эту площадку нужно вытащить, притом, максимально публично, следующие темы:
- О глубокой социальной несправедливости российского режима, совершившего и совершающего многочисленные преступления против собственного народа. Достойно ли христианина продлевать существование такого режима?
- Об антихристианской сущности современной РПЦ МП, являющейся, по сути, симуляцией церкви российскими спецслужбами – и о том, что эта ситуация существует, как минимум, начиная с Архиерейского собора РПЦ 1943 года. И то, что РПЦ МП признали тогда за церковь и вошли с ней в церковные сношения, не значит, что такое решение не может быть пересмотрено. Особенно на фоне изменений, которые РПЦ претерпела при Кирилле.
- О том, допустимо ли христианину вести переговоры со безусловным Злом и идти на уступки Злу ради уклонения от битвы с ним, смиряясь с сохранением Зла в его прежнем виде.
- И, наконец: допустим, что в Ватикане готовы начаться мирные переговоры между Москвой и Киевом. Какие условия перемирия, по результатам обсуждения предыдущих тем, счел бы приемлемыми сам Франциск?
Папа – левых взглядов, открыт для диалога как с другими конфессиями, так и с мирянами? Отлично, давайте начнем такой диалог! Нам ли, стоящим на стороне Добра и Света, бояться громко заявить о своей позиции?
А если Ватикан уклонится от открытой дискуссии с представителями украинского общества и украинских конфессий, что, скорее всего, и случится, это тоже станет нашей победой, закрыв тему посредничества Франциска между Киевом и Москвой.
Источник: Сергей Ильченко, «Деловая столица»
