22 сентября в самопровозглашенных ДНР и ЛНР приостановили всеобщую мобилизацию, которая там началась еще до российского вторжения в Украину. Это было сделано на время проведения “референдумов” о вхождении оккупированных территорий в состав России. 24-летний житель Донецка Роман (имя изменено) сначала к этим новостям отнесся скептически, но потом узнал от подруги, что 25 сентября из “ДНР” удалось выехать ее знакомому. Тогда он сам решил попробовать уехать из Донецка.
Роман оставался в городе с начала войны – мужчин из “ДНР” не выпускали даже в Россию. Почти восемь месяцев он уклонялся от мобилизации, объявленной в “ДНР” еще 19 февраля. Первое время “власти” приносили повестки на работу и в университеты, мужчин ловили на улицах – “пазики” стояли на транспортных развязках, вспоминает Роман. Потом на какое-то время все затихло.
“Раз в какое-то время они могли наводить шухер и забирать опять людей с улиц. Тем, кто официально работал, выдавали бронь, но когда “мясо” на фронте заканчивалось, эти брони потихоньку отзывали и мобилизовывали таких людей”, – рассказывает Роман.
Но после аннексии Донецкой, Луганской, Херсонской и Запорожской областей для Романа и множества других жителей оккупированных территорий пропагандистский российский лозунг “своих не бросаем” зазвучал уже, как прямая угроза мобилизации на войну с Украиной.
За последнюю неделю тысячи граждан Украины с детьми, стариками, животными и багажом добрались до границы России со странами Балтии в Ленинградской и Псковской областях и оказались на грани гуманитарной катастрофы – застряли в очереди на КПП в чистом поле с ночевками под дождем.
Би-би-си рассказывает истории бегства украинцев через Россию – от решения покинуть свои дома до последней “фильтрации” на пограничных пунктах.
Шесть дней в очереди на границе
26 сентября Роман сел на автобус и уехал в Ростов-на-Дону, намереваясь затем отправиться в Европу.
“Я и до этого планировал уехать, сидел почти что на чемодане. Времени было немного [пока проходили “референдумы”], я решился. Честно, не жалею, – говорит Роман. – Что раньше не уехал, тоже не жалею, надо было время, чтобы созреть. Был вариант проехать через оккупированные территории, но так и не решился. Не хотел бросать дом, почему и восемь лет после оккупации Донецка сидел там. Страшно было осваиваться на новом месте”.
На погранпункте на выезде из Донецкой области из автобуса, в котором ехал Роман, на проверку вывели только двоих мужчин, в автобус заглядывала военные, но Романа они не тронули, на границе дополнительных вопросов не было, рассказывает он корреспонденту Би-би-си, уже добравшись до Эстонии.
В Ростове-на-Дону Роман поселился в отеле, а потом на поезде – с остановкой в Москве – уехал в Санкт-Петербург. Утром 27 сентября он выехал на автобусе в Нарву. У Романа – украинское гражданство, в Европу он может приехать без визы.
На границе в Ивангороде очередь из машин была небольшая, Романа и других пассажиров выпустили из автобуса на КПП, а примерно через час позвали на паспортный контроль. Там он сразу сказал, что едет в Эстонию за убежищем – ему сообщили, что с ним проведут “беседу”. Ждал он ее более суток.
Через несколько дней после “референдумов” об аннексии принудительная мобилизация началась и на украинских территориях, оккупированных после начала войны. В Мелитополе на юге Запорожской области мужчин стали хватать на улицах 3 октября, писали украинские СМИ.
Влада с мужем успели выехать из Мелитополя накануне. “Это было очень страшно. В Крыму допросы идут и нужно фильтрацию проходить. В Европу ехать особо не хотелось, потому что это много денег. И в сторону [контролируемого украинскими властями] Запорожья тоже было страшно ехать – там постоянные обстрелы”, – рассказывает она.
Пока семья собирала деньги на дорогу, в Запорожье мелитопольцев пропускать перестали. “Сказали, [мужчин] 18-35 лет не пропускаем, и мы уже таки оба задумались. Еще плюс референдум и плюс мобилизация. То есть мужчинам на оккупированных территориях уже опасно оставаться”, – говорит Влада.
Когда она с мужем и собакой добрались на перекладных до КПП “Бурачки” в Псковской области на границе с Латвией, там уже вторые сутки стояли такие же украинские беженцы-пешеходы. Влада к этому подготовилась заранее: “Мы рассчитывали, что трое суток где-то будем там ночевать, жить на улице. Поэтому мы даже с собой складные стулья брали”.
У пешеходов и автомобилистов – разные очереди. Водитель Иван (имя изменено) подъехал к КПП “Убылинки” на российско-латвийской границе еще 27 сентября. Он вез в Европу украинских беженцев из города Сватово в Луганской области. Ночью пошел считать машины – их было 306. На момент разговора с Би-би-си Иван стоял в очереди уже шестые сутки. “Очередь продвигается очень медленно. Или не хватает людей, или организации, или порядка”, – говорил мужчина, пытаясь понять причины столь длительного ожидания.
2 октября на КПП “Бурачки” из Херсона приехали Алла с мужем и двумя детьми. Люди рассказали им, что стоят по шесть суток. Российские пограничники пропускали так медленно, что из более 200 ожидающих машин в день могли пройти границу только около 10, рассказывает Алла. В течение полутора суток их машина продвинулась всего на 50 метров, следующей ночью – на 100, и затем остановилась, к полудню Алла сказала корреспонденту Би-би-си: “Стоим на прежнем месте”.
Беженец Александр (имя изменено) покинул одну из оккупированных территорий, пройдя “фильтрацию”, 3 октября. Точное место он просил не называть, но говорит, что обстрелов там в тот момент не было, а уехать он решил из-за “взглядов на жизнь” – после того как “власть решила провести референдумы”. “Очень много было силовиков, очень много русских приезжали. Не хотелось оставаться в этом городе”, – объясняет Александр.
Он хотел уехать в Грузию, но побоялся пробок на границе из-за наплыва россиян, бежавших от мобилизации. Когда он приехал на КПП “Куничина гора” в Псковской области, люди в очереди сказали ему готовиться стоять минимум три-четыре дня. На момент разговора с корреспондентом Би-би-си он находился на российско-эстонской границе уже пятый день.
“Рекомендуем перенести поездку”
Массовое бегство украинцев к западным границам России оказалось выгодным бизнесом для частных перевозчиков.
“На границах сейчас настоящий коллапс! Среднее время прохождения границы с Европой составляет минимум двое суток! С каждым часом ситуация усложняется, так как прибывает все больше и больше желающих уехать!” Такое сообщение 26 сентября появилось в телеграм-чате автобусной компании “Южный экспресс” из Одессы – она вывозит людей из оккупированных Запорожской и Херсонской областей через Крым в Европу. Стоимость билета оттуда до Крыма – от одной до двух тысяч гривен (около 27-54 долларов), из Крыма до европейских стран – еще около 400 долларов.
Представительница компании в чате просила: “Если есть возможность перенести свою поездку, то со своей стороны настоятельно рекомендуем это сделать, в идеале минимум на неделю!”
На это один из участников чата отметил, что в начале октября Херсонская область уже будет в составе России и не факт, что мужчин, подпадающих под частичную мобилизацию, будут выпускать, поэтому перенести поездку сложно.
“У вас было 7 месяцев, – парировала представительница компании. – Вы можете отложить свою поездку на неделю или две и проехать в комфорте. Или могли сделать это две недели назад. Но вы, как и все, кто до последнего видел [сидел] на оккупированной территории, решили почему-то ехать именно сейчас”.
Житель Донецкой области Дмитрий (имя изменено) и его девушка жили не на территории самопровозглашенной ДНР, а в поселке, который после 24 февраля оккупировала Россия. Дом Дмитрия разбомбило, у его девушки погибла лучшая подруга, и они решили уехать еще до “референдума”: “Жили прямо на передовой – каждый день прилетало по 10-15 снарядов, просто уже устали. Приехали в Бердянск, отдохнули и начали искать, как дальше выехать”.
Друзья Дмитрия помогли ему найти перевозчика в интернете: заказали и оплатили билеты до Латвии – билет на двоих стоил 63 тысячи рублей (около 1094 долларов). Название фирмы-перевозчика он не запомнил.
Ехать пришлось с пересадками. Из Бердянска в Крым – на микроавтобусах, в Джанкое пара застряла на сутки – женщин пропускали быстро, а Дмитрию и другим мужчинам пришлось проходить “фильтрацию”. Очередь большая, но по сравнению с последней границей в Крыму было “еще как-то нормально”. “Пограничники работали, не скажу, чтобы они ходили-курили-чай пили”, – говорит Дмитрий. Как это обычно происходит с начала войны, у всех проверяли телефоны.
После фильтрации пассажиров из Бердянска довезли до автостанции, где их ждали уже несколько больших автобусов того же перевозчика. Дмитрий говорит, что на КПП “Куничина гора” в Печорах рядом с Псково-Печерским монастырем на границу с Эстонией вместе с ним одновременно приехали еще 100-150 человек. Все гостиницы в Печорах в эти дни были забиты беженцами.
Ночью 28 сентября автобусы выгрузили украинцев возле КПП и уехали. В Крыму их о таком развитии событий не предупредили. Водитель сказал, что на той стороне границы их будет ждать другой автобус. “Перевозчики были крайне дружелюбны, предоставили даже нам по большому прянику и дали плащи от дождя”, – говорит Дмитрий.
“Когда мы вышли из автобуса и начали спрашивать людей, сколько они уже там стоят, то ужаснулись”. Людей у КПП было “человек 300”. Рейс, которым ехал Дмитрий, увеличил эту очередь в полтора раза. “Если бы я знал, что такое будет, я бы туда не поехал, но деваться некуда”, – рассказывает Дмитрий.
В чате компанию “Южный экспресс” раскритиковали за то, что автобусы оставляли людей у КПП на российской границе – им приходилось проводить ночь на улице под дождем. Представители компании защищались: “Мы предупреждаем пассажиров, что ожидание на улице. У вас есть выбор”, “Надоело уже читать про “кидают на границе”. Триста раз писали про пеший переход с ожиданием на улице”.
Би-би-си попробовала связаться с компанией “Южный экспресс” по одному из украинских номеров, указанных в чате, но там на вопросы корреспондента отвечать отказались и бросили трубку.
Почему людям приходится ждать проверок у КПП на улице, спрашивали и в телеграм-канале другого перевозчика – компании “ЛюксАвтоКом”, которая тоже вывозит людей из оккупированных регионов Украины. В чате объясняли: “Автобус ожидает пассажиров встречного рейса и уезжает”.
И сотрудники “Южного экспресса”, и пострадавшие пассажиры, которые провели десятки часов на улице, тем, кто только собирается выезжать к границе, советовали брать с собой зонты, дождевики, складные стулья, подушки, пледы, спальники и палатки.
Ужесточение пропускного режима
Пропускной режим на границе России с Эстонией и Латвией ужесточили после убийства 20 августа Дарьи Дугиной – по опубликованной ФСБ информации, потенциальный убийца пересекал российско-эстонскую границу в Печорском районе, отмечает Лев Шлосберг, лидер псковских “яблочников”, которые координируют помощь беженцам в этом районе.
До этого, по его словам, несмотря на все события в Украине, никто не мешал украинцам выезжать из Псковской области – был негласный приказ их не задерживать.
Нынешнее обвальное движение людей к границе с балтийскими странами совпало с “референдумами” и началом мобилизации. В очереди на границе стоят машины сплошь с украинскими номерами, говорит Шлосберг. По его мнению, в Россию через коридоры безопасности могли устремиться люди из зоны боевых действий в Украине: “У них был выбор – либо погибнуть, либо ехать в Россию. Они поехали в Россию”.
Некоторые украинские беженцы с начала войны пытались устроиться в разных регионах России, но, судя по всему, многим это не удалось, продолжает глава псковского “Яблока”. Они не прижились и захотели уехать в страны Евросоюза или в Украину. То, что украинцы с двойным гражданством, получившие российский паспорт, подлежат призыву в российскую армию, могло ускорить их отъезд.
Кроме того, на границе стало больше одиноких молодых парней, сказала Би-би-си координатор волонтеров Валерия (имя изменено по ее просьбе), связывая это с мобилизацией.
Границы оказались к такому потоку людей не готовы. К 3 октября на каждом КПП в Псковской области находилось по несколько тысяч человек. “Такого не было никогда. Судя по всему, это связано с тем, что с украинцами на российской границе проводятся какие-то чрезвычайно длительные собеседования”, – считает Шлосберг.
Волонтеры говорят, что решением проблемы могли бы стать ускорение работы российских пограничников, палаточный городок МЧС с обогревом и армейской кухней возле КПП или размещение людей в пионерлагеря, куда можно увезти хотя бы стариков и детей и подвозить их, когда подходит очередь. Власти стали заниматься этой проблемой лишь последние четыре дня.
Костры, температура и смерти
У КПП в Убылинке на российско-латвийской границе беженцы построили палаточный городок, готовили еду на костре, грелись, кто как мог, там постоянно был дым – и днем, и ночью, рассказывает водитель Иван.
“Всю ночь шел дождь. И все это время пешеходы стояли”, – описывает мелитопольчанка Влада очередь на российско-латвийской границе в Бурачках.
Холод и дождь на границе в эти дни стали одной из главных проблем, особенно для “пешеходов”, которых массово высаживали у КПП из автобусов. На улице всего +4, а у КПП никакого пункта обогрева – “ни палатки с [тепловой] пушкой, ни шалаша, чтобы за шиворот не капало”.
“Они спят на картонках. На заправках их выгоняют – пришел, купил, вышел. Там жесть что творится. Люди обычные никому не нужны, нужны только их деньги”, – рассказывает Иван. По его словам, на заправку погреться не пускали даже женщин с детьми.
О том, что люди спали где придется, говорит и дончанин Роман – он ехал через КПП в Ивангороде. “Условий никаких не было, люди спали на полу, лежали на разной технике (на ленте машины для проверки сумок), я же сам в последующем спал на столе”, – вспоминает он.
Такая картина была на всех КПП в Псковской области. “Люди спят под открытым небом – и с маленькими детьми, и взрослые, и пожилые. У них импровизированная кровать из пледов, накрытых целлофаном. Многие идут в строительные магазины за туристическими ковриками, чтобы можно было спать”, – рассказывает Александр, приехавший из оккупированного региона Украины.
Но купить что-то для ночлега было возможно только на Куничиной горе в Печорах. Другие погранпункты находятся фактически в чистом поле – поблизости нет магазинов.
Семья Аллы спала в машине, но водительское и пассажирское кресло было не откинуть, поскольку на задних сиденьях лежали дети. “Проснулись, сходили поесть и затем все время проводим в машине. Даже не выйти – дождь идет. И так целый день. Машина постоянно работает, потому что очень холодно”, – описывает она день в пробке. Утром 4 октября муж Аллы проснулся с температурой 38,9, а дочь – с температурой 37,8. Пришлось ехать за 20 километров в город в аптеку.
Алла звонила на горячую линию КПП и в пограничную службу, но им ответили, что ничем помочь не могут. “Это ненормальная ситуация. Такого быть не должно. Абсолютно независимо от того, граждане какой страны ожидают”, – говорит женщина. 5 октября, по ее словам, к КПП в Бурачках привезли две палатки МЧС – судя по всему, для обогрева.
Коллапс на границе в Псковской области привел по меньшей мере к одному случаю смерти в очереди: соцсети облетела фотография лежащей на земле женщины, накрытой простыней. Ее видели и собеседники Би-би-си. Александр говорит, что это была одна из двух женщин около 50 лет, которые вместе приехали на микроавтобусе.
“Она побелела вся. Вызвали скорую. Скорая ехала около часа. Пока она ехала, слава богу, вышел работник монастыря, накрыл женщину простыней. Потому что она просто лежала на дороге лицом вверх с открытыми глазами. Рядом ходили люди, стояли машины. Скорая приехала, констатировала смерть и уехала, через час приехала полиция”, – рассказывает Александр.
На станции скорой помощи сообщили, что женщина потеряла сознание и скончалась до приезда медицинской бригады, а причина смерти устанавливается. Это событие никак не повлияло на ситуацию на границе, говорит Александр.
“Буду я еще на вас мыло тратить”
Условия в очереди возле псковских КПП беженцы называют ужасными. В Убылинке в туалет ходили за машины, “которые побольше”. “Стоять в очереди, чтобы сходить в туалет – нереально”. В Бурачках – биотуалеты, в которые страшно ходить, и вдоль березового леса – куча туалетной бумаги. На Куничиной горе только через несколько дней с начала коллапса привезли пять биотуалетов и лавочки.
Алла рассказывает, что когда они зашли в ближайший отель, чтобы помыть руки, то столкнулись с хамством. “Нам прямым текстом сказали, что нам не рады. Мы спросили, нет ли мыла. Администратор ответила, что его и не будет. “Вас здесь таких много, буду я еще на вас мыло тратить”. Это был такой “добрый день” нам”, – добавляет Алла.
Еду, “пенки”, спальники, одеяла беженцам привозили волонтеры. Когда люди уезжали, передавали их следующим в очереди. “Мужик в очках пришел с работы домой, приготовил плов, принес, говорит “ешьте”. Теплые вещи привозил из дома, одеяла ребенку. Не забудем”, – говорит Дмитрий.
“Яблочники” объявили сбор средств и привлекли к волонтерской деятельности местный бизнес. В Псково-Печерском монастыре кормили беженцев и открыли для них душ. На других КПП в Псковской области единственное в округе здание – автозаправка. Там можно съесть борщ или солянку и даже принять душ – хотя вешалки нет, и “воды по колено”, вспоминает Иван.
На заправке семье Аллы разрешили воспользоваться чайником и вскипятить воды. “Но по выражению лица и по отношению было видно, что не очень люди радуются приезду нашему. Да мы и сами не рады такому приезду. Мы уже хотим побыстрее отсюда выехать”, – говорит Алла.
Постепенно атмосфера в очередях стала накаляться. Иван и Дмитрий рассказали Би-би-си одинаковые истории о том, как в Убылинках и на Куничиной горе границу без очереди проезжали машины и автобусы с молдавскими номерами. Почему им это разрешали, неясно. Но когда украинцы это поняли, дело дошло чуть ли не до драки – люди стали перекрывать “молдаванам” дорогу и разворачивать.
Быстрее всего выехать получалось в эти дни через Ивангород Ленинградской области на границе с Эстонией – возможно, потому что автобусы из Украины массово ехали не туда, а в Псковскую область. Очередь в Ивангороде занимала более суток. Роман прошел ее примерно за 30 часов. Хостелы в эти дни там тоже были забиты, некоторых беженцев пускали греться в подъезжающие автобусы, но не бесплатно – за 20 рублей в час.
Из КПП ожидающих допроса людей выпускали на улицу – в рамках границы, рассказывает Роман. Разрешали выходить в туалет и магазин Duty Free, был доступ к питьевой воде из-под крана, однажды приехал волонтер с водой и печеньем.
За неделю коллапса очереди на КПП заросли мусором. По словам Дмитрия, украинцы, которые четверо суток стояли рядом с ним на Куничиной горе, в последний день очереди пошли на рынок, купили веники и лопатки и перед отъездом убрали за собой территорию.
“Выпустят, если телефон вне политики”
Последние часы ожидания у беженцев проходили на самих КПП. Коллапс на подходе к ним на скорость работы пограничников не влиял никак. Влада из Мелитополя и ее муж после всех процедур шесть часов ждали возвращения паспорта, который забрали пограничники.
У Романа проверка началась с внесения в базу сведений о нем – взяли отпечатки пальцев и сфотографировали. Этот этап он прошел примерно через 14 часов пребывания на погранпункте.
Затем у него забрали телефон – это второй этап проверки. В телефонах ищут “проукраинский контент” и выкачивают из них все данные, утверждает Роман. Он перед этой поездкой свой телефон почистил: “Мне не возвращали телефон в течение 12 часов. На девятый час его отсутствия я уже ходил просить, чтобы его вернули, но мне ответил фсбшник, мол, “подожди, чуть-чуть осталось и все тебе вернут”.
В телеграм-чатах представители перевозчика, тоже проходившие через границу, советовали пассажирам: “Выпустят при условии, что телефон будет вне политики”. А украинцы, прошедшие через допросы, давали напутствие: главное – держаться уверенно.
Когда Романа отвели на “беседу” с сотрудником ФСБ, его спросили, кто он, куда едет, почему и зачем. “Я сказал прямо, что из Донецка, еду в Эстонию за убежищем. Он спросил, почему именно туда, а не в Россию, – вспоминает Роман. – Я сказал, что хочу быть в Европе и очень нравится Эстония”.
Через несколько дней на те же вопросы пришлось отвечать его земляку Дмитрию. Он объяснял, что едет к тете в Латвию.
Сотрудники ФСБ, судя по рассказам собеседников Би-би-си, вели “беседу” однотипно.
Романа спросили про его взгляды. “Я ему начал врать на этом этапе и вел нарратив, мол, “Украина плохая, плохое делала, мы, дончане, – сами по себе”, – рассказывает Роман. – Но попал в его капкан: он начал давить на меня, мол, почему я бегу туда, а русские солдаты за меня умирают. Я ему сказал, что я бегу от войны, что в Донецке был с начала войны и очень надоело. Он опять спросил про русских солдат. Я начал рассказывать про ситуацию в Донецке, он остановил меня и сказал, что сам знает, потому что ездит туда в командировки. Я спросил, если сам знает, то почему хочет, чтобы я там был. Он опять прогоняет нарратив про солдат и в это же время грубит, мол, “я ****, я с вас **** [недоумеваю]” и постоянно ругается матом”.
Роман говорит, что сотрудник ФСБ поставил его перед выбором: “Сказал, что если я получу убежище в Эстонии, то назад в Донецк уже не вернусь, поскольку это будет Россия, а мне будет закрыт въезд на 50 лет”. После допроса мужчину вывели с погранпункта. 28 сентября он попросил убежище в Эстонии.
У его земляка Дмитрия пограничники потребовали подтверждение, что он приехал на КПП с оккупированной территории Украины, а не находился в России. “У нас была бумажка, что мы прошли фильтрацию, – говорит он. – И это помогло”. Телефон у Дмитрия проверять не стали. Но спрашивали, почему не остался воевать: “Мол, наши воюют, а ты куда уезжаешь-убегаешь? Жить на пособие будешь? Или как? Докапывались до всего, – рассказывает Дмитрий. – Я начал говорить, что вывожу девушку из зоны военных действий. Не могу, говорю, воевать, и все. Они начали все равно докапываться. Отношение свинское ко всем”.
2 октября Дмитрий со своей девушкой прошли границу. На эстонской стороне их ждал автобус того же перевозчика, который оставил своих пассажиров на несколько дней под дождем.
В ночь на 4 октября в телеграм-канале псковского губернатора Михаила Ведерникова появилось сообщение, что власти на границе установят палатки для обогрева. Но пока там развернули только мобильные призывные пункты.
12 часов на границе с Финляндией
К 5 октября очереди у погранпунктов в Псковской области, по словам волонтеров, значительно сократились, при этом ситуация меняется каждый час. Пограничники стали работать быстрее – беженцам не приходится ждать проверок по несколько суток.
Но проблемы теперь начались на границе с Финляндией. “В последние дни с границ в Псковской области некоторые автомобилисты начали двигаться в сторону границ с Финляндией, но тут их ждал сюрприз”, – рассказала Би-би-си волонтер Олеся (имя изменено).
На трех самых востребованных КПП между Россией и Финляндией российские пограничники направляют машины с украинскими номерами и волонтеров с украинскими пассажирами в отдельную очередь и держат их часами в ожидании. Сейчас прохождение границы занимает около 12 часов, говорит Олеся.
На российско-финской границе пешеходных переходов нет. Украинских пешеходов до финского КПП обычно подвозят волонтеры. Въезд российским туристам с шенгенскими визами Финляндия закрыла 30 сентября, но финские пограничники пока разрешают подвозить украинцев до КПП. Но сегодня утром на КПП в Брусничном российского волонтера, который привез украинцев к границе накануне, завернули российские пограничники – из-за ограничений, связанных с мобилизацией. Пришлось искать для беженцев попутный микроавтобус.
В среду ночью там же украинцев сняли с рейсового автобуса. Еще в полдень они ждали беседы с российскими пограничниками – прошли ли они границу, неизвестно. “Одна женщина разорилась на автобус и поехала этим путем, думая, что он будет самым комфортным. У нее позвоночные грыжи и сильные боли в спине, на фоне всего этого заболевание обострилось, всю ночь она ходила в туалет и колола себе обезболивающие”, – рассказывает Олеся.
Как и в Псковской области, на финской границе на сами проверки и допросы уходит около часа, говорит волонтер. Остальное время люди просто ждут.
Источник: BBC.
