Экстраординарное напряжение на Ближнем Востоке, с которого начался 2020 года, похоже, пошло на убыль. Третьей мировой пока не будет – это общий тон публикаций во всем мире.
Ликвидация американским дроном 3 января вблизи международного аэропорта Багдада одной из ключевых фигур в руководстве Ирана – генерала Касема Сулеймани – привела к цепи крайне опасных событий, но катастрофа украинского лайнера сразу после взлета с тегеранского аэропорта, похоже, была на пике этого процесса. Известно, что одной из основных версий трагедии является ошибка иранской ПВО, которая ожидала американский ответы на ракетную атаку Ирана на две военно-воздушные базы на территории Ирака. Если окажется, что это действительно так, то придется признать: 176 пассажиров и членов экипажа украинского Боинга стали жертвами войны, которую никто не собирался начинать, по крайней мере, пока. Как еще можно расценить информацию, правда, неофициальную, о том, что Иран предупредил США об атаке, и это позволило американцам избежать жертв, а следовательно – безальтернативной необходимости отвечать жестко? И официальное обращение Дональда Трампа по этому поводу, соответственно, не содержало воинственной риторики, а свелось практически к обещанию новых экономических санкций против Ирана.
Тогда как квалифицировать ликвидацию генерала Сулеймани? Это был, одновременно, ответ США на многочисленные теракты против американских военных и захват американского посольства в Багдаде шиитскими отрядами, а также доказательство того, что Штаты остаются самой мощной и влиятельной силой на Ближнем Востоке. Все, что произошло в течение следующих дней – до 8 января включительно – служит подтверждением этого факта. Но это не значит, что конфликт остынет сам собой. Стоит готовиться к продолжению прокси-войны между США и Ираном, акциям возмездия, к терактам, в частности.
Иракский узел ракетными атаками не разрубишь…
Всю вторую половину 20129 года американцы должны были отвечать иранскому руководству: за нарушение свободы мореплавания в Персидском заливе, за ракетное нападение на нефтяные заводы Саудовской Аравии в Абкайке и Хурайсы, за атаки на военные базы, наконец, за тот же захват посольства в Багдаде. И это все вызывало лишь дальнейшую эскалацию конфликта, где основной мишенью остаются американские дипломаты и военные, не считая гражданское население соседних стран.
Иранские чиновники, похоже, не надеялись на подобное развитие событий, учитывая ход импичмента Дональду Трампу. Казалось, и в Тегеране, и в Вашингтоне должны уделять больше внимания протестам и процессам у себя дома, чем вызовам извне. Оказалось, что это не так. Ставка сделана на внешний военный успех, на фоне которого можно будет решить внутренние проблемы. Собственно, заявление Ирана о 80 американцах (реальная цифра – 0), погибших в результате ракетной атаки в ночь на 8 января – это попытка направить развитие своей внутриполитической ситуации именно в эту сторону. Абсолютное большинство иранцев привыкли верить своим. А значит «победного» настроения им не испортят ни 56 погибших в давке на похоронах генерала Сулеймани, ни жертвы украинского Боинга.
А практику Сулеймани продолжит его преемник генерал Эсмаил Каяни, к тому же на элитное спецподразделение “Эль-Кудс” Корпуса Стражей Исламской Революции выделено дополнительных 223 млн. долл. (!). Так, в лице Касема Сулеймани Иран потерял не только популярного в народе военного, но и потенциального политика, ведь его пророчили, как реального претендента на пост президента страны, который мог бы изменить идеологический климат Ирана с радикально исламистского в сторону секулярного национализма.
Корпус стражей исламской революции
В новых обстоятельствах возникла проблема и субъектности Ирака, руководство которого во главе с премьер-министром Адилем Абдул-Махди демонстрирует стремление как можно быстрее избавиться от вооруженных американцев на своей территории. Насколько это искренне – большой вопрос, но риторика, которую можно представить и как «маневры в восточном духе», – именно такова. Политическое положение в Ираке более чем тяжелое: с осени 2019 года не утихают антиправительственные протесты. В основном они происходят с участием шиитского большинства и его отрядов. Повод для них, который на поверхности, – коррупция и безработица, но, кроме всего этого, есть еще иранское желание контролировать Ирак. Вследствие протестов уже погибло 400 человек. А всего, по данным ООН, по состоянию на конец 2019 года в Ираке находятся 1,8 млн внутренне перемещенных лиц, а 6,7 млн человек нуждаются в гуманитарной помощи.
В международном аспекте Ирак – перекресток многих региональных конфликтов, в частности между Саудовской Аравией и Ираном, Катаром и Саудовской Аравией. Эти противоречия отражаются на иракском политикуме, где основную роль играют мусульмане-шииты, а сунниты остаются на обочине. Именно такая нестабильная страна как Ирак “идеальное место” для противостояния двух государств – ядерных США и «почти» ядерного Ирана. И в этих обстоятельствах иракские лидеры стремятся избежать подобной участи, но как говорится “имеем то, что имеем”.
От нефти проигрывает Иран вместе с Индией и Китаем
Экономическая сторону американо-иранского противостояния иногда важнее, чем военная или политическая. Дело в режиме санкций, под которыми Иран живет последние 40 лет. «Новые» санкции, наложенные президентом США Дональдом Трампом в 2018-2019 годах, были направлены на ограничение торговли основными предметами иранского экспорта: автомобили, нефть и нефтепродукты, а также финансовый сектор. Результат налицо – если в начале 2018 года Иран добывал 3,8 млн баррелей нефти в день, то в декабря 2019 году эта цифра уже снизилась до 2,1 млн (данные ОПЕК).
Еда и лекарства не являются объектом американских санкций, хотя в этом случае назревает конфликт Вашингтона не так с Тегераном, как с Брюсселем. Ведь именно со стороны ЕС идет основная гуманитарная помощь в Иран.
Стоит отметить, что в смысле антииранских санкций еще есть куда «расти». По крайней мере отключение от Интернет-сервисов может спровоцировать возобновление протестов в Иране.
Способен ли Трамп на дальнейшие жесткие действия в вопросе санкций? От этого будет зависеть не только ситуация на мировом рынке энергоносителей, но и отношения Штатов с “друзьями” Ирана – Индией, Китаем и Россией. С одной стороны эти страны не хотят “ухудшения” отношений с Вашингтоном, а с другой продолжат использовать американо-иранскую напряженность в своих интересах. Китай заинтересован в переговорах о торговле со Штатами, а Россия стремится снять санкции, наложенные за агрессию против Украины. Индия, оставаясь основным импортером иранской нефти и ключевым игроком в регионе Южной Азии стремится реализовать геополитические амбиции в борьбе с Китаем и Пакистаном.
Ирану в этом случае ничего не остается, как искать альтернативы, с помощью которых можно будет обойти американские санкции. Здесь стоит обратить внимание на недавнее заявление президента Ирана Хасана Роухани о создании собственной криптовалюты, в пику “долларовой гегемонии”. Впрочем, зная о предыдущем опыте Венесуэлы и России, куда реалистичнее выглядит использование Ираном китайского петроюаня.
Через Ормузский пролив ежедневно везут 18 млн. баррелей нефти
США за последние 10 лет существенно нарастили свой нефтяной потенциал, и сейчас производят до 13 млн. баррелей нефти в день. Штаты стали крупнейшим производителем нефти в мире. И поэтому рост цен на нефть навредит не так Штатам, как Индии с Китаем. У Ирана еще остается опция перекрыть полностью Ормузский пролив, через который ежедневно транспортируется 18 млн. баррелей ближневосточной нефти. Ну, это уже будет война …
(А)симметричного ответа стоит ждать где угодно…
Поэтому иранский ответ будет носить скорее тактический, чем стратегический характер. А стратегическая цель Тегерана – вытеснения сил коалиции во главе с американцами из Ирака и с Ближнего Востока в целом. Насколько это реально? Чисто военная победа здесь невозможна: слишком разные потенциалы. Но давление на правительства в Европе и Северной Америке – это реально. Для этого существуют террористические акты. Или нападения на базы (как вот в ночь на 8 января). Видимо, «традиционно» не исключен вариант и терактов в отношении третьих сторон: в частности нападение на Израиль со стороны Ливана силами Хезболлы.
Штаты, в отличие от Ирана решают стратегические задачи – сохранить свое влияние на Ближнем Востоке, учитывая при этом интересы стратегических союзников в регионе (Израиль, Саудовская Аравия) и минимизировав собственные потери. Пяти тысяч американских военнослужащих, которые сейчас дислоцированы в Ираке, вряд ли хватит для отражения полномасштабной атаки иранских парамилитарных групп. Вот над этим, похоже, и придется сейчас думать Дональду Трампу.
Но одно стало понятно в эти дни: Вашингтон и Тегеран сейчас не заинтересованы в прямом противостоянии. Американское общество, как и вся западная цивилизация, вряд ли готово к полномасштабной войне, а Иран чисто экономически не потянет колоссальные затраты. То есть, все и останется в рамках прокси-войны, где ключевую роль будет играть кибербезопасность, экономическое давление и одиночные теракты. К тому же в этом году пройдут выборы в США, Израиле и Иране – ключевых игроках на Ближнем Востоке. Вот после них и посмотрим.
