В Банги, столице Центральноафриканской Республики, до сегодняшнего дня считали, что он уже девять месяцев либо находится в плену у российских наемников-«вагнеровцев», либо мертв. Журналист Эфрем Ялике в течение почти трех лет работал в системе пропаганды и дезинформации, созданной пригожинской «группой Вагнера» в ЦАР. Работал, пока его не заподозрили в предательстве после того, как выяснилось, что российские наемники, обстреляв мирных жителей, пытались скрыть следы преступления. Эфрему Ялике удалось бежать из страны. Он предоставил информацию для расследования, которое координировал международный журналистский консорциум Forbidden Stories и в котором участвовали десять СМИ, в том числе Международное французское радио RFI. В интервью нашей радиостанции Эфрем Ялике рассказал о том, как работает российская система дезинформации в ЦАР, созданная в рамках структур Евгения Пригожина и продолжающая свою работу в интересах правящего в РФ режима.
RFI: С 2019 по 2022 год вы работали в системе пропаганды и дезинформации, обслуживающей российских наемников, действующих в Центральноафриканской Республике. Почему вы решили покинуть страну, рассказать свою историю и раскрыть правду об операциях, которые они проводят в вашей стране?
Эфрем Ялике: Я решил рассказать о том, что пережил, и о том, что мне пришлось делать, потому что я понял, что русские в Центральноафриканской Республике действуют, нарушая права человека. Поэтому я сказал себе: я не могу молчать, я должен рассказать о том, что происходит в моей стране, чтобы помочь моим согражданам по-настоящему понять российское присутствие в ЦАР.
– Для этого вам пришлось покинуть Банги. Вы считаете, что сегодня для журналиста в ЦАР невозможно раскрыть реалии российского присутствия в стране?
– Сегодня в ЦАР для местного журналиста обличать и говорить правду о том, что делают россияне, – значит подвергать себя опасности. Потому что могу сказать вам: все, что делают россияне, неподконтрольно правительству. Их методы таковы, что если ты их обличаешь, ты автоматически становишься для них мишенью. Вот почему я решил: для того, чтобы быть свободным, говорить то, что я думаю, и рассказать о том, что я делал, я должен покинуть страну.
– До сегодняшнего дня в Банги все считали, что вы либо в тюрьме на военной базе Ру, в застенках у россиян, либо мертвы?
– Точно так. В столице ЦАР витали сомнения по поводу того, что со мной случилось. Но я не в тюрьме, я действительно нахожусь за пределами страны.
– Когда в конце 2019 года в Банги к вам обратились россияне с предложением о сотрудничестве, вы сразу же согласились. Почему вы так поступили?
– Я сразу согласился работать с россиянами, потому что в то время Центральноафриканская Республика только что вышла из кризиса. Как гражданин ЦАР я считал своим долгом помочь восстановить мир в своей стране. В то время Центральноафриканскую Республику оставил ее давний партнер [Франция – RFI], французский военный контингент операции «Sangaris» покинул страну. И приход россиян воспринимался всем населением со вздохом облегчения. Поэтому как журналист, которому россияне предложили сотрудничать с ними, я был рад внести свой вклад в возвращение мира в мою страну.
– Речь шла о поддержке действий вооруженных сил ЦАР – FACA. Но у вас была и финансовая мотивация. Вы не скрываете этого.
– Безусловно, меня просили рассказывать об операциях по нейтрализации [вооруженных формирований – RFI], проводимых центральноафриканскими вооруженными силами совместно с россиянами, и у меня не было никаких проблем с этим. Я согласился. А во-вторых, это была возможность получить средства, которые позволили бы мне оплачивать учебу. Журналисту в ЦАР трудно сводить концы с концами, имея одну только месячную зарплату. В местных газетах я зарабатывал не более 70 000 франков, но когда я начал работать с русскими, то автоматически стал зарабатывать более 200 000 франков.
– 200 000 и позже даже 500 000?
– Именно так.
– Человеком, который вас нанял на работу и с которым вы общались на протяжении всего сотрудничества, был Михаил Прудников. Вы его знали как «Мишеля» или «Мишу». Его всегда сопровождал переводчик. Кто он, кем именно он является в Банги? Какова его миссия в ЦАР?
– Он сказал мне, что отвечает за коммуникации и связи с общественностью в российской миссии в Центральноафриканской Республике. Именно с ним я все время и работал. По его словам, он занимается анализом методов коммуникации российской миссии в ЦАР и работой с местными СМИ для создания положительного образа этой миссии. Он говорил, что изучает, как сделать так, чтобы население ЦАР доверяло россиянам, которые находятся в стране.
– Но на самом деле он делает гораздо больше этого?
– На самом деле он делает гораздо больше, и, насколько я знаю, он посещает и другие африканские страны, чтобы делать то же самое, что он делает в ЦАР.
– Одна из задач, которую поставил перед вами «Миша», состояла в том, чтобы готовить обзоры СМИ и всего того, что в них говорится о российском присутствии в стране. Вы также должны были писать статьи, которые бы дискредитировали критические голоса. Вы должны были размещать в местных газетах за вознаграждение выгодные для россиян материалы. Как это работало на практике?
– Именно так. Он давал мне темы и проверял, соответствует ли результат работы его требованиям. Затем он говорил мне, в каких СМИ я должен материал опубликовать. В конце каждого месяца я платил этим изданиям 10 000 франков за статью. Я вел таблицу Excel и передавал ее «Мише» с названием СМИ, опубликованной статьей, датой и фотографией, чтобы он выдал мне деньги, а я мог бы заплатить каждому из журналистов.
– Неужели положение прессы в ЦАР настолько отчаянное, что такая практика никогда не вызывала вопросов и не становилась проблемой?
– Положение прессы в Центральноафриканской Республике остается шатким. Так что подобная практика никого не смущает. Ты работаешь, но тебе нужно и как-то жить. Поэтому некоторые журналисты, даже если они внутренне были против, были вынуждены из-за нехватки денег брать и публиковать эти статьи.
– Еще одной вашей задачей была организация демонстраций – то против Франции, то против США, то против ООН. Как именно вы проводили эти демонстрации?
– Иногда Миша звонил мне и давал «тему» на неделю. Он говорил мне: «Мы хотим, чтобы ты организовал шествие, которое бы показало, что население сыто по горло присутствием в стране миссии ООН MINUSCA».
Я должен был найти кого-либо из местных лидеров и спросить его, способен ли он собрать 500 человек на демонстрацию перед штаб-квартирой миссии ООН в такой-то день. Он отвечал мне, что это возможно.
Накануне «Миша» и его команда готовили картонные и бумажные транспаранты с надписями, которые должны были держать демонстранты, делая вид, что это их лозунги. На самом деле всё это предоставлял «Мишель». Я передавал лидерам конверт [с деньгами]: сумма зависела от от количества демонстрантов. Я делал это в полной тайне, чтобы никто об этом не знал.
– Какую сумму получал каждый молодой участник демонстрации?
– Около 2000 франков (примерно три евро – RFI).
– Одной из постоянных целей этих демонстраций была миротворческая миссия ООН MINUSCA. Почему?
– Россияне и MINUSCA находятся в стране примерно с одной и той же целью – помочь правительству восстановить мир. Россияне в этом деле хотели бы выглядеть лучшими в глазах народа ЦАР. А для этого им нужно дискредитировать действия ООН. Вот почему все эти демонстрации направлены против миссии MINUSCA.
– Были ли демонстрации против председательницы Конституционного суда Даниэль Дарлан в 2022 году (она пыталась воспрепятствовать президенту Туадере в его стремлении изменить Конституцию и переизбраться на третий срок), а также за изменение Конституции в 2023 году (внесенные в нее поправки сняли ограничение полномочий президента двумя сроками) также организованы россиянами?
– Демонстрации с требованием отстранения Даниэль Дарлан от должности, демонстрации в поддержку Конституции – все это имело место, и за этим стояли россияне. Некоторые демонстрации были организованными. Я, работая с ними [россиянами], был не в курсе. Потом они звонили мне и только давали статьи и фотографии для публикации.
– То есть не вы их организовывали, но вы уверены, что это россияне организовали их по другим каналам. Еще были события в городе Буар. Вас попросили написать, что наемники группы «Вагнер» пришли на помощь раненым мирным жителям из народности фула (фульбе, фулани), хотя именно они, наемники, стреляли в них. Можете ли вы рассказать об этом эпизоде?
– Тогда утром мне позвонил «Миша» и сказал: «У нас срочное дело, мы должны отправиться в Буар, чтобы спасти людей из народа фула, которые попали в беду». Я согласился. «Мы нашли двух раненых в региональной больнице в городе Буар». В самолете Миша рассказал мне, что на них напали боевики вооруженных группировок, в частности группировки «3R». Мы прибыли на место, там был переводчик. По тому, как переводчик просил их говорить со мной, чтобы он мог переводить для меня, журналиста, я понял, что он переводит мне не совсем то, что они ему конкретно говорили. Но я записал все, что он мне сказал.
И когда мы летели с ним («Мишей») в самолете, я сказал ему: «Мишель, ты действительно считаешь, что именно боевики из “3R” напали на эту группу? Поскольку я работаю с тобой, ты должен сказать мне правду, чтобы я мог понять, под каким углом подойти к теме, чтобы статья получилась весомей».
Он посмотрел на меня и сказал: «Хорошо. То, что я тебе скажу, должно остаться между нами. Это наши атаковали их. Только потом мы поняли, что это невинные люди, и пришли им на помощь. Поэтому ты должен сделать все возможное, чтобы статья была положительной по отношению к нам».
– То есть они хотели контролировать освещение событий в Буаре. Проблема в том, что правду через несколько недель раскрыла местная газета, а ваши хозяева решили, что вы их предали, и стали угрожать вам физической расправой.
– Да, через месяц в местной газете появилась подлинная информация, и, к моему большому удивлению, однажды утром у меня раздался звонок: «Я у твоего дома». Хотя я никогда не говорил, где живу, с тех пор как мы начали работать вместе. Он повез меня куда-то. Я не знал, куда мы едем. На северном выезде из города, по дороге в Боали, мы проехали КПП 26. Он остановился и сказал: «Я задам тебе всего один вопрос. Ты должен сказать мне, что побудило тебя рассказать правду тем журналистам, которые раскрыли информацию». В этот момент он положил пистолет рядом со мной. И взял мой телефон.
Его переводчик начал изучать мой телефон, чтобы узнать, с кем я общался. Он искал, искал. Но ничего не нашел. Он пригрозил мне. «Ты должен признаться. Здесь! Тут вокруг никого. Ты понимаешь, что с тобой может случиться!».
Я сказал: «Мишель, я не могу признаваться в том, чего не делал». Он настаивал, угрожая убить меня. Я сказал ему: «Если бы я это сделал, я бы тебе сказал. Я ничего не сделал. Я уже сказал тебе». Мне было страшно. Но поскольку я ничего не сделал, мне не в чем было признаваться.
Он забрал мой телефон и ушел. Он бросил меня в этой чаще.
Я никому не рассказывал об этом, потому что, уходя, он сказал: «После всего, что здесь произошло, имей в виду, что отныне за тобой следят наши спецслужбы. Если станет известно, что [мы] тебе угрожали, ты в живых не останешься».
– В самом деле, они внимательно следили за вами, потому что два года спустя, когда после долгой подготовки вы готовились покинуть страну в феврале 2024 года, как раз в тот момент, когда вы собирались вылетать из аэропорта Банги, вас задержали. И тогда вы поняли, что за этим стоят россияне, по их приказу вас задержали в аэропорту в полицейском участке.
– Именно так. К моему большому удивлению, когда я уезжал, меня задержали в аэропорту. Полицейский комиссар не позволил мне улететь, но не смог назвать причину задержания. Он сказал мне: «Ты собираешься улететь со всей информацией, которая у тебя есть». Я спросил его: «Какой информацией?» – «Тебе надо разобраться в этом с россиянами». Полицейский комиссар в аэропорту действовал по указке россиян, чтобы помешать мне вылететь из аэропорта в тот день.
– Остальные члены вашей семьи смогли уехать. Вы прятались несколько дней, сумели сплавиться по реке Убанги на пироге до границы с Конго, а затем оттуда добрались до Франции. Оглядываясь назад, жалеете ли вы о сотрудничестве с россиянами? Жалеете ли вы о своих действиях?
– Если бы я не сожалел об этом сотрудничестве, я бы не решился на то, чтобы их разоблачить. Я сожалею об этом сотрудничестве, потому что в самом начале я думал, что оно должно помочь моей стране. Они же представляются как партнеры, которые пришли помочь установить мир, но делают совсем другое: совершают насилие, занимаются дезинформацией и обманывают общественное мнение. Это не те способы, которыми можно помочь народу. В результате я пожалел о том, что делал сам, сотрудничая с ними.
– Как бы вы охарактеризовали сегодня присутствие России в Центральноафриканской Республике?
– Это присутствие определяется личными интересами, интересами группы «Вагнера», интересами некоторых россиян. Они не помогают. Я готов поспорить, что если бы речь шла о прекращении насилия в Центральноафриканской Республике, россияне давно бы смогли это сделать. Но они просто делают вид [что к этому стремятся – RFI], чтобы кризис продолжался и чтобы их присутствие в ЦАР расширялось для того, чтобы они могли реализовать все свои планы.
– ЦАР – это страна, находящаяся под внешним вляинием?
– На мой взгляд, это страна под контролем России, это видно по действиям россиян. Простой пример: когда меня не пустили в аэропорт, это было нарушением моей свободы выезда и въезда. Мой адвокат обратился в судебные и полицейские органы. До сих пор ответа не последовало, потому что распоряжение исходило от россиян. Без них ничего нельзя сделать.
– Ваше свидетельство и факты, представленные в расследовании журналистского консорциума Forbidden stories, грозят вам нападками на родине. Вас наверняка назовут предателем или продавшимся. Что вы ответили бы тем, кто сомневается в вашей откровенности и честности?
– Я был единственным, кто работал с ними [россиянами – RFI], и пока я работал с ними, я никому ничего не рассказывал. И если сегодня я решил их разоблачить, то это вопрос моей честности и моего достоинства. Те, кто считает, что мной манипулировали, что я продался, – это их точка зрения. Кроме того, моя совесть чиста. Настоящие патриоты Центральноафриканской Республики поддержали меня. Мне все равно, что говорят другие, потому что я ни о чем не жалею.
Источник: RFI.
