Украинская разведка заявила, что в последнее время велись переговоры об обмене украинской журналистки Виктории Рощиной – ее коллеги рассказали «Вот Так», что ждали ее со дня на день. Однако теперь выяснилось, что Рощина уже почти месяц как мертва: она, как утверждается, скончалась во время этапа из Таганрога в Москву. Об этом Минобороны РФ сообщило в официальном письме ее отцу. «Вот Так» выяснил подробности того, как Виктория Рощина в первый раз оказалась в российском плену и что заставило ее снова вернуться на оккупированные территории и попасть в заключение повторно.
Хрупкая молодая женщина в черной водолазке, сложив руки на груди, стоит на фоне белой стены с казенным растением в углу и произносит заранее подготовленный текст: «В Бердянске мне были предоставлены жилье и еда, достойные бытовые условия. За это время боевых действий и акций протеста я не наблюдала. Претензий к российской стороне не имею. Действия Вооруженных сил России с высокой долей вероятности, возможно, сохранили мне жизнь и здоровье».
Это видео Виктория Рощина записала в марте 2022 года, первый раз попав в российский плен. Оно было одним из условий ее освобождения.
Когда Викторию отпустили, она позвонила коллегам и плакала: «Меня заставляли записать видео против коллег, против редакции, против украинской власти. И я его записала. Но я старалась ничего такого не сказать».
«Она действительно ничего такого не сказала, но больше всего ее мучило, что она поддалась и записала такое видео», – рассказала «Вот Так» ее бывшая начальница, главный редактор издания «Громадське» Христина Коцира.
«Стремилась вывести негодяев на чистую воду»
Виктория не была военным журналистом. Она в основном освещала судебные процессы. В январе 2022 года, незадолго до начала войны, она выпустила фильм о подростковых колониях, а также работала над материалом о парне, которого приговорили к шести годам за продажу нескольких граммов марихуаны, и о подростке, которого обвинили в нападении с ножом на свою семью.
«Она умела копаться в документах. Брала судебные дела, тонны бумаг и рыла, копала. Она стремилась вывести негодяев на чистую воду. Это была ее цель – разоблачать плохих людей», – говорят коллеги Рощиной.
Она, например, первой разобралась с громкой историей интерната в Николаевской области, где одну из несовершеннолетних воспитанниц заставили сделать аборт. После ее материала было возбуждено уголовное дело, а политикам пришлось брать ситуацию «на контроль». Эти публикации вскрыли проблемы в системе закрытых учреждений, в которых воспитываются дети и подростки в Украине.
В 2021 году Рощина сделала фильм про ПТСР – о том, как вернуть человека с войны эмоционально. В нем она пыталась ответить на вопрос, почему военные возвращаются с войны физически, но психологически остаются на полях сражений. Впоследствии она и сама после тяжелой командировки за линию фронта стала жертвой ПТСР, но не хотела этого признавать, рассказывают ее коллеги.
«Она всегда говорила: “Это моя работа”. Но я видела, что это была не просто работа. Это была история, когда журналистика заменила в жизни все. Кроме этого у нее ничего не было – это была ее страсть», – говорит Коцира.
«Лука в колонне главный – и он тебя сдал»
Рощина встретила полномасштабное вторжение России в Украину возле Луганска, в городе Счастье, который находился в тот момент под контролем ВСУ. За Счастье украинская армия и добровольцы вели тяжелые бои в 2014 году, когда война только начиналась. В 2022 году это место также оказалось на линии фронта.
«Она уже тогда говорила, что там нет украинских медиа, и она хочет наблюдать, что и как там происходит», – говорит ее редактор Христина Коцира.
Оттуда Рощина поехала в Запорожье и первый раз перешла линию фронта, оказавшись на оккупированных территориях. Ее следующий репортаж был из Энергодара, города украинских энергетиков, работавших на Запорожской АЭС. Его, как и станцию, российские войска захватили в самом начале войны, причем в захвате участвовали элитные подразделения ГРУ, Главного управления Генштаба РФ, которые взяли под контроль станцию и сам город.
«Вика открыто фотографировала российских военнослужащих. Она им задавала вопросы: “Почему вы к нам пришли? Это наша территория, что вы здесь забыли?”» – вспоминает Коцира. 11 марта 2022 года на «Громадьском» вышел репортаж Виктории Рощиной о первых днях оккупации Энергодара.
После этого журналистка решила, что должна попасть в Мариуполь и рассказать, что происходит в оккупированном городе на берегу Азовского моря. В то время в осажденном со всех сторон российскими войсками городе шли тяжелые бои. Чтобы проникнуть внутрь, Виктория догнала на попутке гуманитарную колонну, которая ехала в Мариуполь через Бердянск.
Конвой сопровождали священники Украинской православной церкви Московского патриархата, старшим из которых был митрополит Запорожской епархии Лука. Российские военные задержали Рощину в тот момент, когда она покинула колонну и попыталась отыскать попутку в Мариуполь.
Ее заприметили еще во время пересечения первых блокпостов по фотоаппарату в сумке – она и не скрывала, что работает журналистом. В Бердянске ее уже остановили и начали проверять телефон. Пока ее осматривали и допрашивали, военные поговорили о чем-то с митрополитом Лукой, писала Виктория в своей колонке. После задержания приставленный к ней кадыровец сказал: «Лука в колонне главный – и он тебя сдал».
Сейчас митрополит Лука находится под следствием в Украине по уголовному делу о «разжигании религиозной вражды» (ст. 162 УК Украины). Его обвиняют в том, что он публично высказывал свое пренебрежительное отношение к прихожанам других конфессий и оскорблял их религиозные чувства в своем телеграм-канале.
СБУ также опубликовала скриншоты сообщений из телефона митрополита в которых, в частности, были молитвы с просьбой «сохранить великий царствующий град Москву… и всю землю Русскую». Таким образом, по версии следствия, Лука расшатывал общественно-политическую обстановку во фронтовом регионе в пользу страны-агрессора.
Редакция «Вот Так» связалась с митрополитом Лукой и попросила его рассказать, говорил ли он с российскими силовиками о Виктории Рощиной в день ее задержания. Митрополит подтвердил, что в тот день российские военные действительно указали ему на женщину и спросили, знает ли он ее.
«Ко мне подошли люди в форме и спросили, знаю ли я эту женщину, а я сказал, что не знаю. Мне сказали, что эта женщина снимает военные объекты Российской Федерации. У меня десятки тонн гуманитарного груза и сотни людей. Они просто спросили, знаю я ее или нет. Я сказал, что нет», – сообщил Лука.
При этом митрополит объяснил свои действия тем, что в первую очередь спасал мэра и главу громады Мариуполя, которые тайно ехали с ним в машине под прикрытием, а также прокурора города, который был в колонне.
«Русские давали десятки тысяч долларов за их головы. Я им сказал, что это мои помощники. Также в колонне вместе со мной ехал прокурор районной мариупольской прокуратуры. Я ни о ком ничего не знал. Я был такой же участник этого гуманитарного конвоя. Кто она и что она, я не знаю. Ко мне подошли люди и спросили, знаю ли я эту женщину, а я сказал, что не знаю», – добавил митрополит.
Лука считает, что Рощина оговорила его не преднамеренно, а потому что поверила словам кадыровцев, которые сказали ей, что в колонне он был главным.
«Если бы мне дали документ, в котором сказано, что я начальник колонны, то я бы ответил за все. Я не имею никакого отношения к этой женщине. Я отвечал только за десять своих священников», – пояснил Лука.
Однако в сентябре этого года в интервью Союзу православных журналистов иерарх заявил, что вице-премьер Ирина Верещук лично просила его возглавить колонну: «Когда было тяжело, Церковь просили о помощи. Мне звонила Верещук и просила, чтобы я возглавил гуманитарный конвой в Мариуполь».
В разговоре с «Вот Так» Лука сообщил, что в тот день Верещук «каждый час звонила» ему.
«После возвращения в Запорожье я сразу сообщил в СБУ про эту женщину [Викторию Рощину]. Я об этом доложил вице-премьеру Украины Верещук, которая каждый час мне звонила. И еще я доложил губернатору Донецкой области, что у меня в машине сидели мэр Мариуполя и глава громады», – сказал митрополит.
«После возвращения в Запорожье я сразу сообщил в СБУ про эту женщину [Викторию Рощину]. Я об этом доложил вице-премьеру Украины Верещук, которая каждый час мне звонила. И еще я доложил губернатору Донецкой области, что у меня в машине сидели мэр Мариуполя и глава громады», – сказал митрополит.
Информацию о том, что мэр Мариуполя тайно проехал в машине митрополита в гуманитарной колонне, подтвердил «Вот Так» другой присутствовавший там священник Запорожской епархии отец Геннадий. Он видел, как «светские люди» из машины владыки, которые сопровождали колонну, участвовали в переговорах с российскими военными на блокпостах. Про Викторию Рощину отец Геннадий тоже помнит – «маленькая, худая женщина» пыталась уехать из города, договорилась с водителем одного из автобусов колонны, а потом ее задержали.
О том, что мэр Мариуполя Вадим Бойченко заезжал на оккупированную территорию после своего спешного отъезда из города 26 февраля, ранее ничего известно не было. Украинские СМИ писали, что он находился в Запорожье. Оперативно связаться с Бойченко, чтобы подтвердить, что он находился в день похищения Виктории Рощиной в гуманитарной колонне под опекой митрополита Луки, «Вот Так» не удалось.
Главный редактор «Громадське» Христина Коцира считает, что митрополит не мог спасти Викторию от плена: «Все может быть – подошли, спросили, он сказал: “Она не моя, не со мной, ничего не знаю”. Про Вику он то же самое говорил во всех других интервью. То, что в колонне он ни за что не отвечал – лукавит. Его фактически попросила власть управлять колонной, потому что только так русские могли пропустить».
Виктория провела в плену в Бердянске 10 дней. За это время российские силовики угрожали ей убийством и пытались вынудить сотрудничать.
«Поместили меня в небольшую комнату. Там был стол, стул, окно. Его впоследствии закрыли и запретили к нему подходить. Принесли одеяло, на котором я спала на полу. Там было светло и тепло. Выводили меня только в туалет. Практически все мои вещи забрали. Когда я спрашивала, когда меня отпустят, говорили: “Когда Киев возьмем”», – вспоминала Рощина.
Журналистка отказывалась от еды, которую ей приносили, ела свои небольшие запасы, привезенные из Запорожья. Когда их не стало, она пила сладкий чай.
«Чувствовала, как меня оставляют силы. Даже подняться на ноги было сложно. Во время предпоследнего визита [сотрудников ФСБ] я почти не могла встать», – рассказывала Рощина.
«Она уже не понимала рисков»
Когда Викторию отпустили из плена после записанного под давлением видео, редакция «Громадське» поставила ей четкое условие: прежде чем продолжить работу, она должна пройти реабилитацию. Но журналистка этого не сделала. На третий день после возвращения она вернулась на оккупированную территорию.
«У Вики было плохое психологическое состояние, она уже не понимала рисков. Мы ее очень просили вернуться и поработать с психологом. Хотя бы месяц отдохнуть. Но у нее уже была как будто мания, – говорит главред «Громадське». – Все наши просьбы: “Вика, отдохни неделю-две, поговори с психологом. Может, тебе нужна помощь” – она воспринимала как посягательство на профессию. Так и говорила: “Вы хотите меня устранить? Вы хотите, чтобы я не делала свою работу? Там нет украинских журналистов! Кто-то должен там быть, кто-то должен рассказывать, что там происходит!”».
Второй раз Рощина попала в плен в августе 2023 года. Из него она уже не вернулась. В официальном письме российских властей, отправленном родителям украинской журналистки, указана дата ее смерти – 19 сентября 2024 года.
Как утверждают украинские эксперты по обмену пленными, сказать точно, когда именно Виктория Рощина погибла в российской тюрьме, можно будет только после того, как ее тело передадут на родину. Бывало, что дату смерти ставили позже реальной на два месяца, рассказал «Вот Так» глава Комитета по вопросам свободы слова Верховной рады Украины Ярослав Юрчишин.
По его словам, Викторию Рощину в ближайшее время должны были обменять. Об этом ему известно от украинской разведки. Главный редактор издания «Громадське», в котором Рощина проработала пять лет, говорит, что ее коллеги и друзья были уверены – она вернется в Украину в ближайшие недели. В письме отцу журналистки Минобороны РФ сообщило, что она скончалась на этапе из Таганрога в Москву. Если обмен и правда планировался, выходит, что российская сторона договаривалась с украинской об обмене уже погибшей журналистки.
Представитель ГУР Андрей Юсов объяснил «Вот Так», что такой сценарий не исключен.
«Вопрос обмена часто переносится, Рощина была в списках, ее должны были обменять. Велась работа, чтобы ее вернуть. И оставалась надежда, что ее обменяют. Так что однозначно утверждать, что Рощину предлагали на обмен, уже когда она умерла, ГУР не может», – сказал он.
В письме отцу журналистки Минобороны РФ сообщило, что она скончалась на этапе из Таганрога в Москву. В ГУР утверждают, что Викторию везли в следственный изолятор «Лефортово» для подготовки к обмену. Работающий с пленными российский адвокат считает, что к такой версии надо относиться с осторожностью: «Нет никакой необходимости везти человека в “Лефортово” для обмена. Такое могло быть сделано скорее для проведения допроса и, например, возбуждения нового уголовного дела».
«Сродни самоубийству»
Коллеги Виктории Рощиной удивлялись ее смелости и везению – и недоумевали, как ей удавалось так долго работать на оккупированных территориях. В своих социальных сетях она продолжала публиковать ссылки на репортажи, даже находясь по ту сторону линии фронта. Однажды в комментариях один из ее коллег написал, что подозревает ее в работе на ФСБ – иначе объяснить ее свободное передвижение по оккупированным территориям он не мог.
«Здесь много ходило слухов, что ФСБ завербовало ее, потому что иначе она не могла бы так спокойно ездить и выезжать на российскую территорию. Публично это не озвучивали, но между собой говорили. Но все сказали – ну как она может? Ну, раз можно заехать и выбраться. Ну, второй. Но не третий, не четвертый», – говорит Христина Коцира.
Сама Рощина в ответ на подозрения замыкалась и не отвечала на вопросы, как ей удается проскальзывать между российскими военными и уклоняться от внимания силовиков. Когда украинские редакции перестали соглашаться отправлять ее на оккупированные территории, она ушла из штата на фриланс – чтобы за нее никто не отвечал и чтобы ни от кого не зависеть.
Коллеги говорили, что это «сродни самоубийству», вспоминает главред «Громадське». Именно поэтому никто толком не знал, чем занималась Виктория в последние дни перед похищением. Руководитель украинской правозащитной организации «Медийная инициатива за права человека» (МИПЧ) Татьяна Катриченко в разговоре с «Вот Так» предположила, что Рощина вела некие «собственные расследования», что и могло стать причиной ее задержания.
По информации Катриченко, с мая по сентябрь 2024 года Виктория находилась в СИЗО-2 Таганрога – его называют одним из самых страшных пыточных изоляторов для украинских пленных. Правозащитники говорят, что в этом СИЗО заключенных пытают электричеством, избивают резиновыми дубинками и деревянными молотками.
«Пытали, чтобы заставить отказаться от убеждений»
Об условиях в этом изоляторе рассказала «Вот Так» бывший заместитель министра информационной политики Украины, журналист Татьяна Попова, которая общалась с освобожденными оттуда защитниками Мариуполя, в том числе с женщинами. По ее словам, людей там пытают по конвейеру, без исключений и оглядки на пол и состояние здоровья. Вернувшиеся из Таганрога редко соглашаются под запись рассказывать о том, что с ними делали, но на кадрах с обменов видно, что они истощены до предела. Их не только пытают, но и морят голодом.
По словам Татьяны Поповой, пленные, в том числе бывшие «азовцы», которые сидели в одном СИЗО с Рощиной, рассказывали об одной и той же пытке, которую применяли к ним сотрудники ФСБ, переодевавшиеся на это время в форму росгвардейцев, чтобы их нельзя было опознать. Они мучили людей по расписанию до беспамятства – до тех пор, пока те не соглашались записать видео, в котором отказывались от близких, от своих убеждений и от родины.
На допросах сотрудники ФСБ склоняли пленных к сотрудничеству с российскими спецслужбами. Одной из пленных, например, показывали видео с ее мужем «азовцем», которого тоже держали в плену, но обменяли, пока она еще оставалась в заключении. Сотрудники ФСБ дали посмотреть ей видео, где он отрекается от нее, и потребовали от женщины, чтобы она согласилась с ними сотрудничать.
Слухи о голодовке, которые стали появляться после смерти Виктории Рощиной, могут оказаться российским прикрытием пытки голодом, считают опрошенные «Вот Так» юристы, знакомые с подобными делами. Этот вопрос прояснится, когда тело вернут на родину.
«Ни с кем не дружила, не выходила на кофе пообщаться»
Коллеги Виктории говорят, что она действительно могла довольно долго держать голодовку. Однажды она уже делала это в заключении в Бердянске.
«Она была очень стойкая. Она мне говорила: “Я ем очень мало. Моему организму надо очень мало спать, есть и так далее”. То есть она точно могла держать голодовку, даже никаких сомнений в этом не было», – говорит Христина Коциро.
О том, что журналистка находится в заключении в России, стало известно лишь через 10 месяцев после ее исчезновения, в мае 2023 года. Об этом Минобороны сообщило в ответ на запрос родителей журналистки. Чаще всего прямой запрос родственников – единственный способ узнать, жив ли человек в плену и где он находится, говорит российский адвокат, ведущий подобные дела. Адвокатов по назначению украинским пленным предоставляют только в том случае, когда против них возбуждаются уголовные дела – до этого они могут месяцами находится в заключении в подвешенном состоянии.
Смерть Виктории Рощиной может сказаться на судьбе других пленных журналистов из Украины. Через сутки после известия о ее гибели в интернете начали их пересчитывать. Сейчас в списке уже 29 человек.
По словам главы Комитета по вопросам свободы слова Верховной рады Украины Ярослава Юрчишина, Россия еще прислушивается к мнению отдельных стран, на которые влияют общественные кампании в мировых СМИ, в первую очередь это Катар и Турция – им недавно удалось добиться освобождения крымско-татарского общественного деятеля и журналиста Наримана Джеляла. Если будет консолидированное давление на Путина, то около 30 украинских журналистов вполне можно обменять, надеется Юрчишин.
«После смерти все поняли, что ничего о ней не знают»
Христина Коциро признается, что после смерти Виктории выяснилось, что никто из коллег толком ничего о ней не знал.
«Она была одиночкой. Ни с кем не дружила, не выходила на кофе пообщаться. Когда мы собирали перед вторжением все контакты, кто где живет, чтобы позвонить в случае чего родственникам, она одна отказалась. Сказала, что имеет на это право. Никто не смог ее заставить. Я на “Громадськом” работала год, но мой муж работал с ней пять лет. Настя Станко [украинская журналистка] тоже работала с ней пять лет. Я говорю: “Люди, вы работали с человеком пять лет и не знаете о ней ничего?” И лишь тогда все поняли, что действительно ничего о ней не знают».
В 2022 году, между первым и вторым пленом, Виктория Рощина стала лауреатом премии Международного женского медиафонда IWMF «За мужество в журналистике».
«Независимо от причины ее смерти, мы можем с уверенностью сказать, что ее жизнь была отнята, потому что она осмелилась сказать правду. Мы надеемся, что ее смерть не будет напрасной: международное сообщество должно оказать давление на Россию, чтобы она прекратила преследовать журналистов и подавлять свободу прессы», – говорится в заявлении этого фонда.
Источник: Евгения Тамарченко, Тимур Олевский, «ВотТак».
