Последний месяц заканчивающегося лета был ознаменован новыми инцидентами, связанными с оккупированной Россией Запорожской атомной электростанцией. Полномасштабная война России против Украины в той или иной мере затронула уже три АЭС: неработающую Чернобыльскую, Запорожскую, а теперь и Курскую, где сегодня побывал глава МАГАТЭ Рафаэль Гросси. Радио Свобода попросило экспертов проанализировать связанные с этим риски и разбиралось в том, как удары по АЭС и их инфраструктуре в условиях войны регулируются международным правом.
“Российское присутствие на территории Запорожской атомной электростанции означает фундаментальную угрозу радиационной безопасности Украины, всей Европы и мира”, – написал президент Украины Владимир Зеленский в своих соцсетях 19 августа, заявив, что лишь возвращение ЗАЭС под украинский контроль может исправить эту ситуацию.
По словам Зеленского, Россия использует территорию Запорожской АЭС для ударов по Украине, в первую очередь – по расположенному на противоположном, подконтрольном Киеву берегу Днепра городу Никополь.
Независимые наблюдатели, в том числе представители Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), неоднократно фиксировали российскую военную технику на территории ЗАЭС и писали о ведущихся с ее территории обстрелах. Об этом говорят и данные из открытых источников, например геолоцированные фотографии российских танков на территории станции, сделанные весной 2024 года.
Техніка росіян на території окупованої Запорізької АЕС#GloryToUkraine #war #RussiaInvadedUkraine #stoprussia #RussiaUkraineWar #RussiaIsATerroristState #stopruSSiZm pic.twitter.com/Sm53pmL5UB
— ПІВДЕНЬ ІНФОРМ 🇺🇦 (@PivdenInform) February 16, 2024
Несмотря на это, Россия, оккупирующая ЗАЭС и постепенно заменяющая ее украинский персонал на сотрудников “Росатома”, постоянно заявляет о “провокациях Украины”, которая якобы обстреливает станцию и атакует ее дронами, подвергая риску мирное население.
Загадочные дроны и российское военное оборудование на градирне ЗАЭС
Последний такой случай произошел в прошлую субботу, когда российское руководство станции обвинило Украину в сбросе взрывного устройства с дрона на одну из дорог вокруг периметра объекта. После этого на сайте МАГАТЭ появилось очередное заявление директора организации Рафаэля Гросси об “эскалации угроз ядерной безопасности” на ЗАЭС.
The territory near the ZNPP was attacked by a drone – IAEA report.
— Neil Hawker 🇺🇦 (@NeilHawker2) August 18, 2024
A team visited the area where the drone allegedly exploded and reported that the strike was likely caused by a drone equipped with an explosive payload.
The plant was not damaged and so far it's origin is unclear pic.twitter.com/1rsHHjlNJt
Как и в случае с предыдущими подобными инцидентами, счет которых идет на сотни, Украина обвинила Россию в инсценировке удара, чтобы повлиять на международное сообщество и представить Киев ответственным за рост рисков на станции.
“Люди с ЗАЭС пишут мне, что заряд был маленький, дрон был маленький, летел он со стороны российских позиций. Это был маленький дрон, “Мавик”, Украина сейчас, как мы видим, использует совсем другие беспилотники, например для ударов по российским нефтебазам. К выводу о том, что Россия инсценирует такие удары, в апреле пришли и эксперты компании McKenzie Intelligence, делавшие доклад на эту тему для центральноевропейского отделения экологической организации Greenpeace. Сейчас, в отличие от 2022 года, эксперты МАГАТЭ уже начали различать “прилеты” и “вылеты”, отмечать, что с территории ЗАЭС ведется артиллерийский огонь. Но они все равно никогда не признают прямо вину России, потому что на ЗАЭС их любезно приглашает именно она, и как только они заявят прямо о российской вине в происходящем, больше на станции их не будет”, – говорит в разговоре с Радио Свобода Ольга Кошарная, сооснователь общественной организации “Антикризисный экспертный ядерный центр Украины”. О предвзятости МАГАТЭ говорили в своем докладе и эксперты Greenpeace.
Незадолго до взрыва дрона, о котором говорит Кошарная, на ЗАЭС произошел более серьезный инцидент. 2 недели назад, 11 августа, из градирни рядом с прудом-охладителем ЗАЭС повалил черный дым, который было видно за много километров, в том числе с контролируемой Киевом территории. Глава расположенного напротив ЗАЭС Никополя Евгений Евтушенко заявил, что “россияне подожгли в градирне шины”. Позже “Энергоатом” Украины выпустил заявление, в котором утверждалось, что Россия использует градирни ЗАЭС для “складирования военного оборудования и боеприпасов”. Россия, в свою очередь, обвинила в произошедшем Украину, заявив, что градирня была атакована украинским дроном. Угрозы радиационной безопасности не возникло (градирни сейчас не функционируют, как и вся АЭС, последний работающий энергоблок которой был остановлен в апреле 2024 года).
Позже появилась еще одна версия: Ольга Кошарная утверждает со ссылкой на свои источники на ЗАЭС, что на градирне, где произошел пожар, была установлена система радиоэлектронной борьбы, а для ее питания использовался генератор, который загорелся.
Эта версия косвенно подтверждается и кадрами из видео, опубликованными 13 августа в украинском телеграм-канале “Никополь/Марганец/Энергодар/Обстрелы”. По данным авторов поста, запись была изначально размещена в российском канале осенью 2023 года как “перехват видео с украинского дрона-разведчика”. При этом на одном из кадров виден российский комплекс наблюдения “Муром”, установленный наверху градирни.
Видео можно геолоцировать как снятое именно над градирней, где 11 августа 2024 года возник пожар. Тем не менее украинские эксперты отрицают возможность его возникновения из-за удара дрона. “Этот пожар был спровоцирован. Там точно были запасы топлива. Я имею информацию от людей из гидроцеха Запорожской АЭС, что россияне хотели провести на градирню электричество от постоянной линии, но в итоге решили использовать генератор”, – говорит Ольга Кошарная.
При этом независимых подтверждений, что дрон, летевший над градирней, на самом деле был украинским, нет. Более того, его интерфейс похож на интерфейс дрона, кадры с которого, сделанные над реакторными блоками ЗАЭС, в мае опубликовало Главное управление разведки Украины. ГУР утверждал, что этот беспилотник был российским (на экране видна надпись “VT40”, что соответствует дрону, названному в честь российского военного блогера Владлена Татарского). В интерфейсе дрона, летящего над градирней ЗАЭС, такой надписи, однако, нет.
Эксперты МАГАТЭ, осмотревшие место пожара в градирне, не нашли там ни шин, ни остатков дрона или дронов. Они увидели лишь следы оплавившегося при пожаре пластика, из которых сделаны каплеуловители градирни.
После этого инцидента гендиректор Росатома Алексей Лихачев заявил, что в случае обрушения градирня могла повредить дамбу пруда-охладителя ЗАЭС, на которой она расположена, – тогда из нее могла бы уйти вода, необходимая для охлаждения реакторов даже тогда, когда те остановлены.
Российская артиллерия на дамбе пруда-охладителя
Лихачев не сказал о том, что российские военные используют эту дамбу для размещения артиллерийских позиций, с которых ведутся обстрелы подконтрольной Украине территории. Эти позиции видны как на спутниковых снимках, так и на съемке с украинского дрона, который атаковал их в начале июня 2024 года. Видео этого удара было размещено в официальных каналах Госпогранслужбы Украины в социальных сетях как “уничтожение 3 единиц ствольной артиллерии врага на Запорожском направлении”, а позже геолоцировано как снятое над западной стороной дамбы пруда-охладителя.
Locations: Enerhodar (Енергодар), Zaporizhzhia Oblast, Ukraine
— blinzka (@blinzka) June 7, 2024
1st + 2nd: 47.52382, 34.53373 https://t.co/fXu4cV2RmY
3rd: 47.52530, 34.53642 https://t.co/FEkLrCN7fi @UAControlMap @GeoConfirmed
Ukrainian Border guards and other units hit towed Russian howitzers with drones. pic.twitter.com/EhMcNX0rud
Удары дронов по нескольким артиллерийским установкам на дамбе вряд ли могут привести к ее быстрому разрушению и вызвать осушение пруда, приведя к серьезному ядерному инциденту, в то время как военная необходимость для Украины помешать артиллерийским обстрелам населенных пунктов на правом берегу Днепра очевидна. При этом Киев не признавал официально, что наносит удары по территории ЗАЭС. В Госпогранслужбе Украины не ответили на просьбу Радио Свобода подтвердить или опровергнуть факт удара дронов по российской артиллерии на дамбе пруда-охладителя ЗАЭС.
Что говорит международное право и каковы риски ядерных инцидентов в связи с боевыми действиями в районе ЗАЭС и Курской АЭС?
Статья 56 Первого дополнительного протокола к Женевским конвенциям 1949 года о защите гражданского населения во время войны говорит, что стороны конфликта “должны избегать” размещения военных объектов на АЭС. В то же время, говорится в этой статье, “атомные электростанции не должны становиться объектом нападения даже в тех случаях, когда такие объекты являются военными объектами, если такое нападение может вызвать высвобождение опасных сил и последующие тяжелые потери среди гражданского населения”. Вместе с этим уже во втором пункте этой статьи говорится, что особая защита подобных объектов (в том числе АЭС) прекращается, “если они используются для регулярной существенной и непосредственной поддержки военных операций и если такое нападение является единственным практически возможным способом прекратить такую поддержку”.
Как отмечается в анализе этого протокола на сайте Международного комитета Красного Креста (МККК), даже прекращение особой защиты не означает, что удар по атомным электростанциям будет законным с точки зрения международного права.
“Даже если эти объекты теряют свою особую защиту, все остальные нормы, защищающие гражданское население, а также природную среду, продолжают применяться, в том числе во время нападений. Например, стороны, применяя нормы о соразмерности и мерах предосторожности при нападении, должны с особой тщательностью учитывать серьезные риски для гражданского населения, присущие любому нападению на такие объекты. Обе стороны должны принимать все практические меры предосторожности, чтобы избежать выброса радиации”, – говорится на сайте МККК.
Все эти оговорки фактически помещают ситуацию вокруг ЗАЭС (а потенциально – и вокруг Курской АЭС) в своего рода “серую зону”, где действия воюющих сторон регулируются военной необходимостью, которую не всегда легко определить объективно.
“Есть положения, которые предусматривают, что атомные электростанции могут быть легитимными целями в случаях, когда они используются в военных целях. Это одна из проблем, которую упоминали многие эксперты, после того как ЗАЭС была противозаконно захвачена Россией. В международных законах есть пробел: фактически нет прямого запрета атаковать АЭС во время войны, хотя такой запрет должен существовать” , – говорит в комментарии Радио Свобода Эдвин Лайман, директор по безопасности атомной энергетики американской неправительственной организации “Союз обеспокоенных ученых”.
Лайман подчеркивает, что помимо явного ограничения на военные действия на АЭС необходимо расширить полномочия МАГАТЭ. “У МАГАТЭ фактически нет на ЗАЭС формальных прав даже на те действия, которые они там сейчас производят. То, что Рафаэлю Гросси удалось договориться о присутствии инспекторов агентства на ЗАЭС, – это уже большое достижение, ведь формально агентство может только время от времени инспектировать сохранность ядерного топлива. Это дополнительный источник информации, а также дополнительная возможность контроля за теми, кто хотел бы добиться ухудшения ситуации на АЭС. Но присутствие инспекторов, конечно, не панацея. Законодательные пробелы должны быть закрыты, должны быть введены четкие и жесткие санкции против тех, кто посмеет осквернить святилище атомной электростанции”, – считает Лайман.
Что на самом деле представляет самый большой риск для ядерной безопасности на ЗАЭС?
Радиационные риски на ЗАЭС во многом связаны с хранящимся и используемым на станции ядерным топливом – именно оно содержит опасные радионуклиды, такие как цезий-137. Топливо содержится на станции в нескольких местах: внутри активных зон реакторов и бассейнов выдержки топлива, которые есть на каждом из шести реакторных блоков, а отработавшее – в специальных контейнерах на площадке “сухого хранилища” (СХОЯТ).
Реакторные блоки
Топливо, содержащееся внутри реакторных блоков, более “свежее” по сравнению с тем, что размещено в СХОЯТ (куда его отправляют после выдержки в бассейнах в течение нескольких лет), и его остаточное тепловыделение выше. Его нужно постоянно охлаждать, и система насосов, обеспечивающих это охлаждение, требует внешнего питания. Энергоснабжение обеспечивается двумя последними электрическими линиями, одна из которых 22 августа в очередной раз была повреждена.
“Электроснабжение всякий раз удавалось достаточно быстро восстановить, но это остается наиболее уязвимой точкой: потеря внешнего электроснабжения может привести к серьезной ситуации во всех реакторах и охладительных бассейнах. На станции есть дизельные генераторы и дополнительные мобильные генераторы – это позволяет временно компенсировать отключение от сети, но в случае более масштабной проблемы, например пожара, который повредит электрораспределительную систему, этого будет недостаточно. Этот сценарий – то, о чем я беспокоюсь больше всего, когда слышу, что на ЗАЭС произошло возгорание”, – говорит Эдвин Лайман.
В случае полной потери внешнего энергоснабжения, а также отказа основных и запасных генераторов, то есть при абсолютном “блэкауте” на АЭС, может произойти расплавление ядерного топлива, воспламенение циркония в конструктивных элементах, накопление водорода вследствие парциркониевой реакции и последующий взрыв с масштабным выбросом радиации в окружающую среду. Именно по такому сценарию развивалась авария на АЭС “Фукусима-1” в 2011 году. В отличие от японской АЭС, ЗАЭС уже два года находится в состоянии останова. Лайман оценивает запас времени до начала расплавления топлива в несколько суток (если бы реакторы работали, счет бы шел на часы), в течение которых на станцию можно доставить новые генераторы и принять другие меры для аварийного охлаждения. “На самом деле на станции есть специальные насосы, которые способны работать вообще без электроснабжения и могут использоваться для охлаждения реактора, но любые такие действия потребуют серьезных усилий персонала станции, который очень сильно сократился после российской оккупации, а оставшиеся сотрудники работают в условиях постоянного стресса. Не стоит принимать как данность, что в случае системного кризиса на станции, одновременного отказа сразу нескольких систем, персонал сможет сработать быстро и эффективно”, – предостерегает Лайман.
Риск радиационной аварии вследствие разрушения реакторных блоков, например при случайном попадании снаряда или дрона, Лайман считает намного меньшим. “Разрушение оболочки реактора, стремительная потеря воды в бассейне выдержки приведут к быстрому нагреванию топлива – это плохой сценарий, но реакторы и бассейны защищены достаточно надежной бетонной конструкцией. Я думаю, для ее повреждения потребуются множественные атаки на один конкретный реакторный блок или саботаж, например подрыв взрывного устройства внутри. Этого нельзя исключить, но случайные попадания, я думаю, не несут больших рисков”, – говорит эксперт.
Сухое хранилище отработавшего ядерного топлива
В первые годы независимости Украина платила России за вывоз отработавшего ядерного топлива и его захоронение в хранилище в районе Челябинска. С целью сокращения расходов и снижения зависимости от Москвы в начале 2000-х годов было принято решение о строительстве на ЗАЭС собственного хранилища, в котором ОЯТ могло бы безопасно содержаться на протяжении десятков лет. СХОЯТ было введено в эксплуатацию в 2004 году: это забетонированная площадка, способная вместить до 380 железобетонных контейнеров с отработавшим ядерным топливом. ОЯТ помещают в контейнеры после выдержки в бассейнах внутри реактора в течение нескольких лет, после чего его остаточное тепловыделение позволяет хранить топливные сборки без дополнительного охлаждения. На сегодня СХОЯТ заполнено примерно наполовину – в нем содержится 174 контейнера.
Каждый такой контейнер представляет собой цилиндр высотой около 6 метров и диаметром примерно в 3,5 метра. Его наружная оболочка – бетонные стенки толщиной примерно в 70 сантиметров. Внутри оболочки находится стальная капсула со стенками толщиной в почти 8 сантиметров. Топливные сборки внутри этой капсулы дополнительно разделены стальными переборками толщиной в 19 миллиметров. Топливо, содержащееся в СХОЯТ, более старое, чем внутри реакторных блоков, а значит, его повреждение несет меньше опасности. “Риск больших проблем с ним сравнительно невелик. Но и эти емкости уязвимы перед серьезным внешним воздействием или внутренним саботажем. Я не думаю, что обычный обстрел артиллерией или удар дрона может привести к значительному выбросу радиоактивных материалов из этих емкостей, для этого нужно не только разрушить их бетонные и стальные оболочки, но и сильно нагреть хранящиеся там материалы”, – считает Эдвин Лайман.
В случае даже мощного однократного попадания снаряда или ракеты по такому контейнеру в окружающей среде окажется, по оценке Лаймана, только незначительная часть отработавшего ядерного топлива. “Если таких дырок будет несколько, эффект усилится, но все еще останется небольшим. Для того чтобы превратить резервуар с ОЯТ в настоящий источник больших проблем, его нужно сильно нагреть, причем так, чтобы этот нагрев был не одномоментным, а постоянным, например с воспламенением внутренних циркониевых элементов. Это приведет к испарению цезия, в большом количестве содержащегося в ОЯТ, и это можно считать наихудшим сценарием. В каждом резервуаре содержатся десятки тысяч кюри цезия-137, что эквивалентно нескольким “грязным бомбам”. В зависимости от количества разрушенных резервуаров может быть заражена территория радиусом в несколько километров, но даже в этой ситуации заражение будет сравнительно локальным. Многое будет зависеть от атмосферных условий, от скорости выброса и температуры горения, но, повторю еще раз, добиться серьезных последствий можно только направленным, хорошо организованным внешним или внутренним воздействием”, – считает эксперт.
Другие специалисты подчеркивают, что, хотя топливо и в реакторных залах, и в контейнерах в СХОЯТ находится под слоем бетона и стали, защитные сооружения создавались без учета возможных боевых действий, артиллерийских атак и ракетных ударов. Бронебойные артиллерийские снаряды способны пробить колпак реакторного зала. Даже сравнительно небольшой выброс радиоактивных элементов несет дополнительную опасность в виде заражения поверхностных и близко залегающих в этом районе грунтовых вод.
О том, что российская оккупация ЗАЭС серьезно угрожает радиационной безопасности, причем на уровне европейского континента, регулярно заявляет и украинский оператор станции, “Энергоатом”.
“Для предотвращения наступления аварийной ситуации на временно оккупированной Запорожской АЭС станция должна немедленно перейти под полный контроль Украины, ее законного оператора –”Энергоатома”, а Россия должна вывести со станции своих военных и военную технику. Это единственный путь восстановления ядерной и радиационной безопасности всего континента!” – гласит заявление “Энергоатома”, опубликованное после очередного повреждения питающей станцию линии электропередачи 23 августа.
“Некоторые заявления обеих сторон по поводу ситуации на ЗАЭС, может быть, звучат слишком резко, но это не значит, что мы не находимся в ситуации острого кризиса. Если кто-то намеренно захочет устроить на станции что-то очень плохое, это возможно, особенно изнутри АЭС. Сейчас на ЗАЭС нет радиоактивного йода, но, специально запустив реактор, его можно наработать достаточно быстро, а это бы многократно увеличило опасность станции. Я надеюсь, что никому даже не приходит в голову превратить станцию в своего рода радиологическое оружие. Пусть риски случайной аварии не очень велики, но безопасность станции требует постоянных усилий – поддержания питания, обслуживания запасных генераторов, достаточного объема воды для охлаждения, которую из-за обмеления Каховского водохранилища приходится брать в специальных колодцах. Если что-то пойдет не так, даже если события будут развиваться медленно, это не то, что вы хотели бы увидеть. Безопасность АЭС – это не то, что стоит тестировать на практике”, – считает Эдвин Лайман.
Три АЭС, затронутые войной
Чем больше ЗАЭС будет находиться в состоянии холодного останова, тем меньше будут связанные с ней радиационные риски. Лайман считает решение об остановке станции, которое Россия приняла под давлением международного сообщества и Украины, “божьей милостью”, поскольку изначально предполагалось поддерживать работу части станции для обеспечения теплом станции и Энергодара. Со снижением рисков станция по уровню безопасности будет постепенно приближаться к Чернобыльской, которая в начале 2022 года также пережила обстрелы, боевые действия и российскую оккупацию, которые, к счастью, не привели к заметным радиационным инцидентам – хотя и могли негативно сказаться на здоровье российских военных и окружающей среде.
Эдвин Лайман отмечает, что Курская АЭС, в начале августа внезапно оказавшаяся в нескольких десятках километров от боевых действий, на сегодняшний день уязвима куда больше: на ней работают два реактора “чернобыльского” типа РБМК (станцию предполагается полностью остановить в ближайшие годы в связи со строительством новой, более современной Курской АЭС-2).
“Это помещает Курскую АЭС в совсем другую категорию рисков. Например, потеря внешнего энергоснабжения может привести к быстрому развитию серьезной ситуации. Это во многом зависит от действий персонала и того, насколько хорошо станция обслуживается. Лучше на практике этого не проверять, особенно учитывая, что на Курской АЭС используются реакторы “чернобыльского типа”, пусть и модернизированные после Чернобыльской аварии, но намного менее безопасные, чем у любого западного реактора. Курская станция, как и любой ядерный объект, должна оставаться вне пределов любых боевых действий, и обе стороны должны быть в этом смысле максимально осторожны”, – говорит Лайман.
Во вторник на Курской АЭС побывал с визитом глава МАГАТЭ Рафаэль Гросси, заявивший, что на станции из-за боевых действий в Курской области “возникла опасность ядерного инцидента”. Он также отметил, что реакторы станции, подобно чернобыльским, “не имеют специальной защиты”, и заявил, что видел на АЭС “следы попадания дронов”.
В мае 2024 года Владимир Путин сообщил главе МАГАТЭ Рафаэлю Гросси о планах России вновь запустить ЗАЭС и подключить ее к российской энергосети. Эксперты считают это одним из наибольших рисков, связанных со станцией. Как отмечает Эдвин Лайман, разрушение Каховской дамбы и вероятная полная потеря одной из градирен после пожара настолько сократили потенциал охлаждения, что работа даже одного реактора в режиме, близком к максимальному, практически невозможна. “МАГАТЭ старается отговорить Путина от этой идеи, пока явных свидетельств, что этот план кто-то собирается осуществить, нет. Достаточно внимательная рутинная поддержка и обслуживание станции со стороны России могут означать, что от плана окончательно не отказались. Но без восстановления достаточного водного резервуара это было бы безумием”, – говорит эксперт.
Источник: Сергей Добрынин, Марк Крутов, «Радио Свобода».
