Потопы в нескольких регионах России не повлекут за собой массовых беспорядков, однако могут стать отправной точкой больших проблем. Каких именно?
Наводнение в России – это, конечно, не “черный лебедь”, а “черный петух”. Простите за бессознательный каламбур. Разница между лебедем и петухом очевидна для каждого орнитолога-любителя. Петух – птица домашняя, ограниченная в локальном пространстве. Его ареал определяется двором и забором, хоть у россиян заборы и не в моде. Вот поэтому сколько бы этот петух ни кукарекал в Оренбурге, Орске и вокруг них, это ни к чему на других территориях России не побуждает, а потому ни к чему не приведет.
Будь это “черный лебедь”, мы бы его почувствовали пятым пунктом своего коллективного организма. Но это наводнение может стать чем-то неприятнее просто локальной катастрофы значительных масштабов. В голову лезут аналогии исторической давности. Голод в Надволжье и большое движение изголодавшихся и отверженных народных масс людей оттуда к югу России. Итак, по моему мнению, наводнение может стать фактором активных ротаций, а с ними – глубокого недовольства, трения, взаимного дискомфорта. Оно взывает о том, чтобы манипуляторы сознанием больших масс переключили на него все внимание государственного тела. Вернее, пострадавшие взывают, а на них никто не желает переключаться.
Поэтому в условиях войны наводнение останется чем-то вроде вытесненной травмы. Представьте себе, эти люди одновременно лишились и холодильников, и телевизоров. Они, в сущности, объединены теперь в альтернативную группу пострадавших, связанных общей судьбой и общей бедой. А вскоре другую часть России ждет другой петух, но уже красный. Будет гореть тайга. И они очень сильно устанут ее гасить. И вот тогда черный петух и петух красный родят гадкого утенка, который впоследствии может стать для всей России настоящим “черным лебедем”. Вернее, Черно-Красным Лебедем им. Дмитрия Яроша.
Автор: Андрей Бондарь, блогер.
