Более 500 российских ученых в ноябре 2024 года прекратят работу с Европейской организацией по ядерным исследованиям (CERN). Такое решение принято организацией в ответ на военные действия России в Украине. Для российской науки это означает остановку экспериментов на Большом адронном коллайдере, аналогов которого нет в мире. Ученые-физики, работающие в CERN, рассказывают, к чему это приведет.
Текст: Окно
В 1967 году советские ученые запустили в подмосковном Протвино протонный ускоритель с рекордной для того времени мощностью в 70 гигаэлектронвольт. В том же году их пригласили поучаствовать в работе Европейской организации по ядерным исследованиям (CERN) – тогда еще малоизвестной и небольшой по числу сотрудников. Ее создали в Швейцарии после Второй мировой войны как площадку для коллаборации ученых-физиков. Стоимость дорогостоящих исследований предполагалось делить между странами-участницами.
Сегодня в экспериментах CERN участвуют более 16 тысяч человек из 77 стран мира. Больше всего из США, Италии, Германии и России. Это крупнейший в мире коворкинг в сфере ядерной физики.
В 2008 году здесь был запущен Большой адронный коллайдер (БАК) – ускоритель, мощностью в тысячу раз превышающий советский. Эксперименты на нем позволили ученым мира в 2012 году открыть, например, бозон Хиггса, “частицу бога” – последнюю недостающую часть Стандартной модели физики частиц, которая была предсказана британским физиком-теоретиком Питером Хиггсом еще в 1964 году.
«Мы делаем эксперименты, проверяем теории, изучаем свойства материи. И как сопутствующий продукт, получаются практические вещи. Например, результат работы CERN каждый носит в своем кармане: это смартфон. Интернет и сенсорный экран были придуманы здесь. Экран придумали, когда управление ускорителем нужно было сделать быстрее, не печатать каждый раз на клавиатуре. Сейчас очень много делается, например, в области ядерной медицины», – рассказывает приглашенный физик CERN Анатолий Романюк.
Романюк приехал в Швейцарию в 1991 году. Три десятилетия он работает над трековым детектором излучения – с помощью его изобретения предполагается сканировать человека с небольшой дозой радиации, чтобы снизить негативное влияние современных томографов. В группе Романюка два десятка ученых из России.
«Нет больше таких мощных организаций, которые объединяли бы такое количество стран и институтов. Например, в эксперименте ATLAS (один из четырех, которые проводятся в CERN в настоящее время. – “Окно”), участвуют 700 аспирантов из 200 университетов мира», – говорит он.
Российские ученые принимали участие во всех крупных экспериментах CERN, в том числе в строительстве и запуске Большого адронного коллайдера.
«Очень много для оборудования самого адронного коллайдера делалось в России. В институте ядерных исследований в Новосибирске делались магниты – 1200 штук – и поставлялись сюда. Был договор для следующего апгрейда коллайдера на большую сумму, почти 100 миллионов евро на поставку магнитов. Это вклад России. Сейчас этот договор подвис. Россия много вложила, назовем так, 10% (от инфраструктуры CERN. – “Окно”). Для CERN, конечно, это большая потеря – окончание такого сотрудничества. В общем-то, CERN сильно не рад этому. К сожалению, политика вмешивается в нашу жизнь», – продолжает Романюк.
В феврале 2024 года представитель CERN Арно Марсолье объявил о том, что более 500 ученых из российских институтов отстранят от работы в организации. Глава научного исследовательского центра “Курчатовский институт” Михаил Ковальчук назвал это решение “подарком для страны”, так как российские физики вернутся в Россию.
Среди научных учреждений, которые работают на площадках CERN, Курчатовский институт, МГУ, МИФИ, СПбГУ, Томский государственный университет, Новосибирский институт ядерной физики. Всего 1100 ученых. Решение о прекращении сотрудничества с российскими учеными CERN приняла еще в ноябре 2022 года как ответ на полномасштабное вторжение России в Украину. Ученым дали два года на завершение проектов.
Без контракта
Европейская организация по ядерным исследованиям находится в городке Мейран неподалеку от Женевы. На территории научного центра работает хостел для ученых и коллайдер – подземная труба из магнитов длиной в 27 километров. На зиму он прекращает работу. Большинство ученых не живет в городке постоянно, а приезжает на несколько месяцев для проведения исследований.
«Это не надо воспринимать как возвращение мозгов. Есть коллеги, которые вообще не приезжают сюда, удаленно все делают. А есть те, которые весь год сидят. В зависимости от того, какие работы выполняешь», – говорит петербургский физик Андрей Серяков.
Серяков – бывший научный сотрудник СПбГУ – приезжает в Швейцарию каждый год для участия в экспериментах. У него футболка STOP WARS, копна черных волос и борода.
Серяков был наблюдателем на выборах президента, выступал против войны в Украине, ходил на похороны политика Алексея Навального. Недавно ученого уволили из петербургского университета за излишнюю политическую активность.
Физик опубликовал пост во “ВКонтакте”, где сообщил, что за его увольнением – и еще десятка сотрудников СПбГУ – стоит российское ФСБ. “В университет пришло ФБС и начало давить, по слухам первоначально это были слитые списки “Умного голосования” (интернет-площадка, созданная командой Алексея Навального для поиска независимых кандидатов на муниципальных выборах. – “Окно”). С одними готовы разговаривать и при подтверждении лояльности идти на компромисс, с другими тверды”, – написал он.
«Участие в “Умном голосовании” – единственное, что нас объединяет. Ощущение, что это не единственный список, который есть», – предполагает Серяков.
CERN “поступил суперразумно”, дав ученым фору в два года на поиск новых проектов, “но это противоречит фундаментальным принципам основания организации”, отмечает Серяков, поскольку наука – вне политики.
«Мы боялись, что нас прямо сейчас исключат. Скажут: убирайтесь. Тогда не было ни у кого горизонта планирования, была надежда, что война быстро закончится, – вспоминает Серяков. – Я был в депрессии в тот момент. Это было время, когда мне приходилось много общаться с коллегами, объяснять базовые истины, налаживать контакты. С поляками у меня были проблемы, очень большое было отторжение коллег из России».
Больше половины из 1100 российских ученых, которые работают в CERN, – это сотрудники Международного института ядерных исследований, расположенного в подмосковной Дубне. Институт создали в 1953 году в противовес западному CERN. С 2013 года в Дубне ведется стройка своего мини-коллайдера NIKA. В начале 2020 года Владимир Путин сообщил, что ускоритель заработает до конца 2022 года, но открытие отложили. Новый план – запуск в 2024 году.
«Наука в России – капут. Наука может строиться только в международной коллаборации. Когда вы можете обмениваться идеями с коллегами из других стран. В изоляции науки быть не может. Это просто выживание», – считает Серяков.
Коллайдер в Дубне будет работать на более низких энергиях, поэтому, по словам ученых, не всем физикам будут интересны исследования на таком инструменте.
«Какие бы деньги Россия ни выделила, второго CERN в России не сделать, потому что нужно туда привлечь 100 стран со всеми ультрасовременными технологиями, возможностями, компаниями и так далее. То, что российские ученые участвовали в CERN, позволяло работать на переднем крае современной науки. Более продвинутой организации в области физики высоких энергий нигде нет», – говорит Романюк.
Физика Ковальчука
Ректоры российских вузов, в числе которых руководители МГУ и СПбГУ, 4 марта 2022 года опубликовали письмо в поддержку войны в Украине. Университетские чиновники предлагали “сплотиться вокруг Президента”.
Документ стал красной тряпкой для научного сообщества Европы, считает Андрей Серяков.
«Письмо ректоров было большим аргументом в принятии решения (об исключении российских ученых из CERN. – “Окно”). В России те же термины, которые есть в Европе, но мы обозначаем ими разные вещи. Европейцы думают, что ректор СПбГУ – это такой же персонаж, что и ректор их института: выбранный советом, представляющий вуз. В России ректор – это винтик в бюрократической вертикали. Он не подчиняется университету. Что ему сказали, то он и подписал. Поэтому европейцы восприняли это как голос университетского сообщества, что оно поддерживает войну», – говорит Серяков.
«На самом деле было два письма ректоров. Первое письмо от 2 марта, и там ничего вызывающего не было. Оно было обтекаемое. Высказывалось большое сочувствие всем, кто страдает в Украине. Ну, кому-то показалось, что это слишком хорошо, и нужно “правильное письмо”. И кто-то организовал “правильное письмо”, – говорит Романюк. – Есть ученые, которые поддерживают вот эту идиотскую операцию (специальная военная операция, СВО, так российские власти и СМИ называют войну в Украине. – “Окно”). Я перестал, честно сказать, общаться с несколькими моими знакомыми. Люди не могут сложить два и два. Им по телевизору говорят, что это пять. Они повторяют, что это пять».
– Вы состоите в рабочей группе “ЦЕРН-Россия”. Что они могут предложить уволенным ученым?
– В 1990-х была организована эта рабочая группа, там мы обсуждали разные вопросы. После того как товарищ Ковальчук (Михаил Ковальчук, президент Курчатовского института, друг Владимира Путина. – “Окно”) забрал под Курчатовский институт все другие, которые занимаются физикой высоких энергий, эта рабочая группа не распустилась, но она не работает. Сейчас созданы другие какие-то советы, более административные, формализованные, которые находятся под контролем Ковальчука. Мне его цели не нравятся. Такое впечатление, что это просто некая власть. Научная власть, я бы так назвал. Он предлагает свои идеи служивого человека.
Есть такой анекдот. Охранника зоопарка спрашивают: “Правда ли слон может столько съесть?” – “Съесть-то он съест. Да кто ж ему даст!” Здесь как раз наоборот. Ему дали, но съест он это все или нет? Какой от этого будет толк? На самом деле, все это приведет к большой дезорганизации.
В Дубне строится ускоритель NIKA. На нем есть два эксперимента. В них участвуют люди из разных стран, из Китая, например, из Казахстана. Теперь российским ученым можно присоединиться к этим экспериментам. Но, во-первых, это другая физика. Да, можно присоединиться, но, грубо говоря, эксперименты не резиновые. Можно еще пойти и начать работать с Китаем. Они хотят построить большой ускоритель. Будут ли деньги там? Китай сейчас испытывает свои сложности, но бог знает… – говорит Анатолий Романюк.
Источник: «Север.Реалии»
