Раз в России так хорошо горит, значит, повреждения серьезные. Ведь когда не горит, повреждения есть, но последствия более скромные.
Конечно, объективную картину составить проблематично, поскольку Россия не сообщает о масштабе и характере поражений. Но из того, что мы видим, можно сделать определенные выводы.
Прежде всего, в большинстве случаев поражались основные технологические элементы системы нефтепереработки, поэтому быстрого восстановления их работы не может быть по определению. Если удары наносятся по резервуарным паркам с готовыми нефтепродуктами или сырой нефтью, это не останавливает технологический процесс переработки.
Одним из самых мощных было поражение нефтеперерабатывающего завода Роснефти в Туапсе, где была выведена из строя самая мощная в России и одна из самых мощных в мире установок. И это была единственная такая установка на этом заводе, ведь на других, которые подвергались атакам, таких установок, как правило, несколько, разных по мощности. В Туапсе погнались за тем, чтобы сделать самое большое и мощное предприятие, тем более, экспортоориентированное – Туапсинский НПЗ. Вот и поставили там одну сверхмощную установку ЭЛОУ-АВТ (установка электрообессоливания и атмосферно-вакуумной трубчатки). Поэтому уже практически полтора месяца завод не функционирует и неизвестно сколько еще не будет функционировать.
12 марта была поражена технологическая установка Нижегородского НПЗ, которая обеспечивала около половины производства нефтеперерабатывающего завода. А в декабре там уже возникали проблемы с выходом из строя компрессорного оборудования иностранного производства. Это означает, что у этого завода очень серьезные проблемы. Завод расположен не в самом Нижнем Новгороде, а поблизости – в городе Кстово. Он является одним из пяти крупнейших НПЗ в России. Лукойл, владелец этого НПЗ, еще в 2022 году призывал прекратить войну в Украине.
И запрет экспорта бензина на полгода свидетельствует как раз о том, что проблемы в результате ударов украинских беспилотников действительно есть. Конечно, нельзя все сводить только к поражению важных нефтеперерабатывающих мощностей, но думаю, что это ключевой фактор.
Есть и другие факторы, которые привели к этому решению:
- во-первых, прошлогодний прецедент, когда во время сбора урожая в России не хватало топлива, поэтому тогда они ввели запрет на экспорт топлива. И сейчас они подстраховываются, потому что вот-вот начнутся весенне-полевые работы, а ситуация не стала лучше;
- во-вторых, растут потребности фронта в горючем;
- в-третьих, нефтеперерабатывающие заводы, реализовывая свою продукцию на внутреннем российском рынке, недополучали выгоду, потому что цена на нефтепродукты в России носит социальный характер, то есть она низкая, регулируемая и не рыночная. Заводы там получают свое, только экспортируя готовые нефтепродукты, потому что тогда они продают их по рыночной цене. Однако экспортировать готовые нефтепродукты в силу того, что действует нефтяное и нефтепродуктовое эмбарго против России, стало значительно сложнее. А деньги-то нужны. Поэтому заводы ищут варианты не только обхода западных санкций, но и того, как нефтепродукты, например, бензин, предназначенные для внутреннего рынка, продать так, чтобы получить дополнительные деньги.
Все эти факторы влияют на ситуацию на внутреннем рынке, создавая дефицит нефтепродуктов в России. Сумма этих факторов и привела к решению об ограничении экспорта бензина.
До выборов в России осталось всего несколько дней, поэтому, очевидно, там перестраховывались, чтобы не возникло очередей на автозаправочных станциях, поэтому и приняли это решение.
Так что поражения российских объектов нефтеперерабатывающей отрасли очень серьезные – и по тому, куда достает длинная рука Сил обороны Украины, и по тому, куда попадает.
Источник: Михаил Гончар, «Главред».
