После шока и падения, случившихся в первый год полномасштабного вторжения в Украину, российская экономика за второй год прибавила в весе даже по сравнению с последним предвоенным 2021 годом. Однако обеспечили этот рост девальвация рубля и бюджетная накачка военно-промышленного комплекса, который разрастается подобно раковой опухоли и оттягивает на себя все больше ресурсов гражданских секторов экономики.
Официальная версия
По данным Росстата, в 2023 году российская экономика выросла на 3,6 процента, не только отыграв потери 2022 года (согласно последней оценке, ВВП тогда сократился на 1,2 процента), но и превысив среднемировые темпы роста, не говоря уже о результате, который показали развитые страны. Об этом не без гордости сообщил 12 февраля Владимир Путин на совещании по экономическим вопросам.
Согласно официальной версии, источниками такого неожиданного успеха послужили, во-первых, профессиональные действия чиновников экономического блока (прежде всего – Министерства финансов и Центрального банка), которые виртуозно манипулировали стимулами и ограничениями. А во-вторых, как бы парадоксально это ни прозвучало, международные санкции. Последние освободили рынок от значительной части импорта и дали возможность российским производителям заполнить своими товарами опустевший рынок.
С легкой руки главы Банка России Эльвиры Набиуллиной в обиход прочно вошло выражение “структурная трансформация российской экономики”, под которой подразумевается и импортозамещение, и снижение зависимости от импорта, и постепенный уход от сырьевой модели. Опережающий рост обрабатывающей промышленности, который оказался настолько бурным, что экономика “перегрелась” и требует “охлаждения”, на первый взгляд, все это блестяще подтверждает.
Что считает Росстат
При общем росте промышленного производства на уровне 3,5 процента “обработка” прибавила 7,5 процента. Отдельные направления и вовсе показали двузначный рост, чем Путин и поспешил поделиться с членами правительства: “По таким направлениям, как выпуск компьютеров, авиационной техники, судов, мебели, электрического оборудования и автотранспортных средств, отмечены и вовсе двузначные темпы роста. Для справки: компьютеры и периферия – плюс 32,8 процента, транспортные средства, прежде всего авиационная техника, судостроение – плюс 25,5 процента, мебель – плюс 20,7 процента”.
Однако в реальности всё обстоит далеко не так радужно. При ближайшем рассмотрении выясняется, что рост и экономики в целом, и промышленного производства в частности обеспечен кратным увеличением выпуска оружия, боеприпасов, обмундирования и всего остального, закупаемого Министерством обороны в рамках военного заказа.
Например, если посмотреть, что именно российская официальная статистика понимает под “компьютерами”, несложно убедиться, что к общераспространенному представлению о том, что стоит за этим понятием, “статистические” компьютеры, о которых говорит Путин, имеют мало отношения. К категории “Компьютеры, электронные и оптические изделия” Росстат относит, например, “лампы и трубки электронные вакуумные или газонаполненные, включая трубки электронно-лучевые”. Это технология середины ХХ столетия, которая использовалась при производстве ламповых радиоприемников и телевизоров с кинескопом, а также ламповых “цифровых вычислительных машин”. Ими были оснащены “продвинутые” советские системы вооружений. Производство этих ламп и электронно-лучевых трубок выросло почти на 45 процентов.
Еще одна группа товаров (тоже “компьютеры”): “Аппаратура радиолокационная, радионавигационная и радиоаппаратура дистанционного управления”. Рост производства примерно на треть. Впрочем, сильнее всего в этой категории прибавил выпуск “биноклей, монокуляров и прочих оптических телескопов”. Российская промышленность произвела таких “компьютеров” в 2023 году больше на 71,6 процента.
Главное же в том, что оценить, насколько в действительности вырос выпуск тех или иных изделий, особенно когда речь идет о продукции военных предприятий, не представляется возможным. Данные в большинстве случаев представлены не в количестве произведенного, а в миллионах или миллиардах рублей. При этом рядом всегда стоит сноска, которая гласит: “Темпы роста (снижения) рассчитаны исходя из фактических цен соответствующего периода”. Иными словами, из официальной статистики можно узнать скорее о росте военных расходов, а не об их эффективности.
Источники роста
При таком взгляде на официальную статистику всё становится на свои места. Для того чтобы оценить вклад Министерства финансов в неожиданно оптимистичную отчетность, достаточно беглого сравнения довоенного (принятого Госдумой в 2021 году) бюджета на 2022–2024 годы и фактических расходов первых двух лет войны. В законе о бюджете 2021 года предусматривалось, что расходы правительства в 2022 году составят 23,7 триллиона рублей, в 2023-м – 25,2 триллиона. Фактически же в 2022 году Минфин потратил 31,1 триллиона, в 2023-м – 32,4 триллиона. В 2024 году перед войной предполагалось потратить 26,3 триллиона, а в ныне действующей версии закона о бюджете – 36,7 триллиона.
Львиную долю дополнительных триллионов получила и еще получит военная промышленность и работающие на войну гражданские предприятия. Второе по значимости направление дополнительных бюджетных расходов – выплата денежного содержания воюющей армии, а также социальных пособий раненым и семьям погибших. Избежать бюджетного коллапса Минфину помогли несколько обстоятельств.
Прежде всего, после начала войны прекратилось изъятие части нефтегазовых доходов в пользу Фонда национального благосостояния. Правительственная “кубышка” не просто перестала пополняться, но и значительно сократилась в размерах. При этом еще в конце 2021 года “Газпрому” удалось спровоцировать энергетический кризис в Европе, который вышел на новый виток после вторжения российских войск на территорию Украины.
Кратно выросшие цены на нефть и газ частично закрыли “дыру” в бюджете 2022 года. В 2023 году (тоже частично) удалось исполнить бюджет с “приемлемым” дефицитом благодаря девальвации рубля. Удар, который нанесли по нефтегазовым доходам международные санкции, компенсировало ослабление российской валюты. Это же в значительной степени повлияло и на все статистические показатели, которые – не следует об этом забывать – подсчитываются в рублях.
Раковая опухоль
Полученный военно-промышленным комплексом “бюджетный импульс” предопределил дальнейшие события в российской экономике. Военные заводы и предприятия, которым посчастливилось получить военные заказы, смогли предложить более высокие зарплаты и начали с удвоенной скоростью оттягивать на себя не только свободных работников с рынка труда, но и тех, кто до этого трудился в гражданских отраслях. Масштаб этого явления известен. В начале февраля в ходе предвыборной поездки в Тулу Владимир Путин заявил, что за полтора года “оборонка” создала 520 тысяч новых рабочих мест.
Значительная часть дополнительных денег, выплаченных из федерального бюджета, довольно быстро попала на потребительский рынок. Рабочий с танкового или авиационного завода, получив зарплату, начинает ее тратить. Вот только продукт его труда на потребительский рынок не попадает. Не идет он и на экспорт, который обеспечивает экономику валютой, на которую в свою очередь можно было бы закупить потребительские товары.
Хуже того: чем эффективнее “осваивают” государственные деньги оборонные предприятия, тем больше проблем они создают для экономики. Ведь то, что разрушается продукцией военных заводов, рано или поздно придется восстанавливать. И вне зависимости от того, захватит ли Россия ту или иную территорию или нет, платить за восстановление придется России. Уже сейчас на восстановление оккупированных территорий Украины и из федерального, и из региональных бюджетов тратятся сотни миллиардов рублей.
При этом развитые страны максимально приблизились к тому, чтобы устранить последние юридические препятствия перед использованием замороженных российских резервов для восстановления Украины. Российские регионы исправно отрабатывают “барщину” в так называемых “новых регионах” в ущерб собственному хозяйству. В итоге уже этой зимой по стране прокатилась серия аварий, в результате которых жители остались без тепла в тридцатиградусные морозы.
Возвращаясь к влиянию “оборонки” на экономику, можно констатировать, что Россия оказалась в условиях, когда наращивать выпуск потребительских товаров просто некому: работников “перекупили” военные предприятия. Единственный способ быстро удовлетворить растущий платежеспособный спрос – наращивать импорт потребительской продукции. А для того, чтобы оплачивать этот импорт, нужна валюта. К острому дефициту рабочей силы добавился дефицит валюты, который привел к ослаблению рубля.
Уже в апреле 2023 года курс доллара перевалил за 80 рублей, а после непродолжительной майской коррекции российская валюта начала обесцениваться еще более стремительно. В июле Банк России начал повышать ставки, но это только закрепило наметившийся перекос в сторону военного производства. Те дополнительные деньги, которые создавали (и продолжают создавать) спрос на импорт и разгоняют инфляцию, – зарплаты работников военно-промышленного сектора, а также военные и социальные выплаты – от ставки зависят в минимальной степени. Те, кто выполняют оборонный заказ, работают по предоплате.
А вот условия для развития гражданского производства резко ухудшились. Менее чем за полгода ключевая ставка Банка России выросла с 7,5 до 16 процентов годовых. Соответственно подорожали и кредиты, причем не только потребительские, но и корпоративные. О том, чтобы инвестировать заемные средства с таким уровнем ставок или полноценно участвовать в “зарплатной гонке”, речи для производителей потребительских товаров уже не идет. Одним словом, идеальные условия для дальнейшей экспансии “оборонки” в ущерб гражданскому производству.
Удар по экспорту
В попытках отбросить курс доллара от “политически значимого” уровня в 100 рублей правительство пошло на ряд мер, больно бьющих по экспортерам. С 1 октября начали взимать прогрессивную экспортную пошлину, размер которой зависит от курса доллара, а в середине октября Путин подписал указ об обязательной продаже валютной выручки, который относится к так и не обнародованному списку из 43 групп компаний-экспортеров. Все это позволило добиться сиюминутного эффекта и “отбить” курс доллара от трехзначной отметки.
Однако инфляционное давление не ослабло, зато экспорт начал снижаться. 19 января 2024 года Банк России опубликовал предварительные данные по платежному балансу за декабрь 2023 года. Картина с экспортом получилась довольно любопытная. Уже в ноябре его объем снизился по сравнению с октябрем почти на 3 процента. В декабре он вырос, но это объясняется сезонностью. Еще более красноречивая картина получается, если сравнивать ноябрь и декабрь 2023 года с теми же месяцами 2022-го. Итак, в ноябре экспорт по сравнению с ноябрем 2022-го упал на четверть, а в декабре уже на треть.
Экономика дефицита
Начиная с середины года то тут, то там периодически начинает возникать дефицит, который сопровождается всплеском цен. То пропал бензин с дизельным топливом, и правительство, как заправская пожарная команда, больше месяца тушило топливный кризис. Потом вдруг подскочило в цене куриное мясо. Потом яйца. Чиновники без устали затыкают возникающие прорехи и рапортуют о достигнутых результатах, но частота, с которой возникают новые проблемы, удручающе растет. Кроме того, экстренные меры, которые принимаются правительством, нередко бьют по производителям, особенно когда в ход идет запрет на экспорт той или иной продукции.
А это значит, что военно-промышленный комплекс получает дополнительные преимущества в конкурентной борьбе за ресурсы, прежде всего трудовые. Рост доли военного производства в российской экономике ускоряется. Все это можно называть и трансформацией, но слово “деформация” суть происходящего отражает гораздо лучше. Логическим продолжением этого процесса будет монополизация отдельных сегментов потребительского рынка компаниями, которые будут получать льготы и финансовую поддержку правительства. Остальное будет закрываться при помощи импорта из Китая, но только в том случае, когда цены на российское сырье будут достаточно высокими, чтобы его обеспечивать.
Воюющая армия и распухший военно-промышленный сектор продолжают высасывать с рынка труда рабочие руки. О масштабах этого “пылесоса войны” не без гордости рассказывал Владимир Путин на съезде “Движения первых” в начале февраля.
В течение всего 2023 года российская экономика претерпевала качественные изменения. Определяли эти изменения, с одной стороны, война и потребности воюющей армии, а с другой – попытки адаптироваться к условиям международных санкций. Модель, формирование которой далеко от завершения, можно назвать “экономикой дефицита”. Она не предполагает наличия конкуренции и больше приспособлена к продолжению войны, чем к развитию в условиях мирного времени.
Источник: Максим Блант, «Радио Свобода».
