Уже две недели после самых крупных протестов в России с начала войны в Башкортостане задерживают горожан и жителей небольших деревень. Их вытаскивают из домов и хватают прямо на улицах. Силовики возбудили полсотни уголовных дел об участии в массовых беспорядках. В уфимский СИЗО выстроились очереди на несколько часов — такому количеству задержанных пытаются передать продукты. По словам адвокатов, обвиняемых избивают и пытают, один человек скончался в автозаке, ещё один госпитализирован с переломом позвоночника. «Вёрстка» пообщалась с юристами и семьями задержанных.
«Увезли для выяснения обстоятельств народных волнений»
«Каждый день с 18 января мне звонят по сто человек в день со словами: „Помогите, моего мужа, моего отца, моего брата забрали неизвестные люди, они были в чёрных масках. Приехали, увезли, и несколько дней о нём ничего неизвестно“. Это не только у меня так, а у всех адвокатов, которые говорят по-башкирски», — рассказывает «Вёрстке» адвокат из Уфы, попросивший об анонимности. На одного задержанного приходится несколько членов семьи, каждый из которых переживает и пытается выяснить у юристов, что теперь делать.
Массовые задержания в Башкортостане начались после протестов в маленьком городе на юго-востоке республики — Баймаке. 15 и 17 января там на площади собралось несколько тысяч человек — башкиры из близлежащих деревень и городов. Они требовали прекратить уголовное преследование экологического и национального активиста Фаиля Алсынова. Алсынова обвинили экстремизме после его выступления на народном сходе против золотодобычи в Баймакском районе. Во время своей речи Алсынов по-башкирски сказал: «Посторонние приходят и забирают нашу землю! Это наша земля! Мы отсюда никуда не уедем. Армяне уедут в свою страну, русские уедут в Рязань, татары уедут в Татарстан, кара халык уедет к себе. Мы не можем уехать, наш дом здесь». По мнению следователей, Алсынов противопоставил башкир другим народам, чем попытался разжечь межнациональную рознь.
Двухдневные митинги в поддержку Алсынова закончились столкновением с силовиками. Полицейские били протестующих дубинками, распылили слезоточивый газ и применили светошумовые гранаты, а участники митинга закидывали их в ответ снежками.
По данным правозащитного проекта «Команда против пыток», чьи юристы приезжали в Баймак, во время протестов пострадали десятки человек. «Мы точно знаем, что есть люди с ожогами роговицы глаза и переломами ног, — рассказала „Вёрстке“ юристка КПП Альбина Мударисова. — Мы предлагаем бесплатную юридическую помощь, но никто не согласился, люди боятся. В одном случае от нашей помощи отказались, объяснив, что силовики запугали человека, пообещали ему, что если он что-то предпримет, его административка превратится в уголовку».
За две недели после митингов силовики возбудили, по данным работающих в Уфе адвокатов, около 50 уголовных дел о массовых беспорядках. 103 человек привлекли к административной ответственности за участие в несанкционированной акции, рассказали «Вёрстке» в объединённой пресс-службе судов республики. Многих задержанных, ставших впоследствии фигурантами уголовных дел, силовики увозили со словами: «Будет административное наказание».
В башкирских чатах сообщения о «пропавших» мужчинах, которых задержали силовики, похожи друг на друга: «Увезли ОМОН для выяснения обстоятельств народных волнений», «увезли из деревни Нигаматово, где он был в гостях», «вчера вечером забрали из дома», «помогите найти, забрали из села Акмурун», «забрали из дома, до сих пор местонахождение неизвестно», «забрали в 7 утра, привезли в сизо 1 Уфы, больше информации нет, юриста тоже нет».
«Единственное, чего я хочу — узнать причину смерти брата»
37-летний Рифат Даутов оказался в полицейском автозаке в ночь на 25 января. Его задержали на улице в деревне Новые Чебеньки в Зианчуринском районе, где он гулял со своей девушкой, — выходные пара проводила в доме её родителей. За два дня до задержания Даутов был на площади возле памятника Салавату Юлаеву в центре Уфы. Тогда там проходил третий, но уже менее многочисленный митинг в поддержку Фаиля Алсынова. Сестра Даутова впоследствии рассказала, что её брат не участвовал в митинге, а ждал свою девушку. Площадь возле памятника Салавату Юлаеву — популярное в Уфе место для встреч и свиданий.
26 января, на следующий день после задержания в деревне, родителям Рифата Даутова сообщили, что их сын умер. Издание «Мой Башкортостан» первым сообщило со ссылкой на источники «в Кугарчинском районе», что Даутова везли в суд для избрания меры пресечения по уголовному делу об участии в массовых беспорядках, но по дороге он якобы умер от отравления суррогатным алкоголем.
Семья Даутова не поверила в версию с отравлением. Они утверждают, что мужчина был мусульманином, читал намаз и не употреблял алкоголь. Два дня родственники не могли попасть в морг, но 28 января им разрешили опознать тело. Сестра Даутова Залия в разговоре с «Вёрсткой» отказалась комментировать, в каком состоянии был труп брата. Источник, знакомый с семьёй Даутова, рассказал «Вёрстке», что тело мужчины до голеней было полностью покрыто гематомами.
В одном из публичных видеообращений, Залия заявила, что не призывает «выходить куда-то, бунтовать». «Единственное, чего я хочу — узнать причину смерти своего брата», — сказала она. 31 января женщина сообщила в телеграм-канале, посвящённом брату, что управление Следственного комитета по республике обещало семье провести «объективную и доскональную проверку» по факту смерти Даутова.
Смерть задержанного вызвала большой резонанс, и теперь правоохранительные органы в республике «стоят на ушах», рассказал «Вёрстке» адвокат, защищающий одного из обвиняемых. «Дело передали в Москву, потому что есть погибший, и теперь Москва контролирует работу башкирских следователей», — говорит он.
«Заламывали руки, били по ногам»
Даутов не единственный пострадавших во время задержаний. Как минимум несколько человек заявили об избиениях, рассказал «Вёрстке» один из адвокатов, работающих с обвиняемыми. «У моего коллеги произошла ситуация, — говорит собеседник. — Он договорился с подзащитным, что тот не будет давать показания, сошлётся на 51 статью. В итоге во время допроса он внезапно начинает говорить всё, что нужно следствию. Потом адвокат с ним говорил, пытался понять, что случилось. Тот сначала молчал, а потом признался, что его избили — жёстко били, выкручивали лопатки».
Приехавший в Уфу после протестов юрист из Санкт-Петербурга Никита Сорокин тоже рассказывает, что задержанные жалуются на избиения. «Несколько человек сообщили мне, что их избивали, чтобы раскрутить на показания, — сказал Сорокин „Вёрстке“. — Требовали признаться, что они участвовали в массовых беспорядках и нападали на полицейских. Кто их избивает — не очень понятно, потому что люди не понимали, в каком ведомстве находились».
Один из заявивших об избиениях — 42 летних бетонщик из Баймакского района Дим Давлеткильдин — попал в больницу с переломом отростка позвонка в области поясницы. Давлеткильдин 20 января сам приехал в управление внутренних дел России в Баймаке. Накануне ему дважды звонили и приглашали в УВД для дачи показаний. О том, что происходило в здании полиции, Давлеткильдин рассказал следователю СК, который позже допрашивал его как обвиняемого по делу о массовых беспорядках. Показания по просьбе его адвоката 31 января зачитали в Верховном суде республики, где рассматривалась апелляция на меру пресечения.
По словам Давлеткильдина, в отделении полиции его избили неизвестные мужчины в масках: «Они мне заламывали руки за спину и били по ногам, так как я не давал пароль от моих двух мобильных телефонов. В итоге я дал пароли от телефонов. Меня отвезли в больницу города Белорецка, оттуда привезли в Уфу».
В Уфе Давлеткильдин попал сначала в СИЗО‑1, а оттуда — в больницу при следственном изоляторе. Его адвокат Гарифулла Япаров опубликовал результаты компьютерной томографии позвоночника, которую Давлеткильдину сделали в Городской клинической больнице № 21 Уфы. Врачи диагностировали у мужчины перелом поперечного отростка L3, L4 справа.
Юристка «Команды против пыток» Альбина Мударисова рассказала «Вёрстке», что подобные переломы часто встречаются у тех, кого пытают силовики: «Человека подвешивают за руки на лом или биту. Этого достаточно, чтобы случился перелом».
Родственники Давлеткильдина не ответили на сообщения «Вёрстки». Его адвокат Гарифулла Япаров сообщил, что ещё ни разу не видел своего подзащитного — в суде по рассмотрению апелляции на меру пресечения Давлеткильдин выступал по видеосвязи. Присутствовавшие на заседании журналисты отметили, что мужчина выглядел больным, не садился на стул и стоял всё заседание. На вопрос СМИ о том, как его лечат в больнице при СИЗО ответил, что ему «колят обезболивающие». Суд отказался отпускать Давлеткильдина под домашний арест, он останется в СИЗО до 17 марта. Сотрудники ФСИН отказываются пускать к нему в палату его защитников, об этом «Вёрстке» рассказал адвокат Гарифулла Япаров и правозащитники «Команды против пыток», которые предоставили Давлеткильдину своего адвоката.
Сейчас семья Давлеткильдина ждёт ответ на своё заявление в Следственный комитет. Они потребовали от СК провести доследственную проверку по факту превышения должностных полномочий полицейскими.
«Ильяс — такой башкирский Дудь»
Сколько человек сейчас находятся в СИЗО по обвинению в участии в массовых беспорядках, точно не известно. Следственный комитет не называет цифру, а юристы предполагают, что некоторых обвиняемых поместили в СИЗО не в Уфе, а в других городах. В Уфе семьи задержанных стараются подружиться друг с другом. Обмениваются последними новостями, рассказывают в чатах, какие продукты сотрудники изолятора запрещают передавать задержанным — например, нельзя домашнюю выпечку, гранаты, финики, влажные салфетки, одежду со шнурками.
«Передали брату в СИЗО религиозные книги, они ему нужны, он читает намаз. Сбрили ему там бороду, не знаю, зачем, видимо так положено. Жена его теперь очень переживает из-за этого», — рассказывает «Вёрстке» уфимец Ильгиз Байгускаров.
Ильгиз по профессии — коуч. До середины января он не занимался общественно-политической деятельностью, а снимал ролики о том, как повысить доход и получить «инсайты» от мозга. Теперь Ильгиз рассуждает об ошибках, которые совершили башкирские власти во время протестов в Баймаке, пишет посты с просьбой поддержать семью брата и администрирует большой телеграм-канал.
Канал «Поиск инфо по задержанным после Баймака» появился, когда в Башкортостане начались массовые аресты. Сейчас в нём свыше 3000 подписчиков и около 40 тем, в каждой из которых общаются родственники задержанных. Ильгиз создал канал, чтобы, по его словам, «снять с себя часть задач».
«После того, как задержали моего брата, я был первым, кто всё сделал грамотно, — считает он. — Я создал телеграм-канал для сборов денег на адвоката, и за два дня удалось собрать нужную сумму. Подробно рассказывал, что происходит с моим братом и его семьёй. Начал записывать короткие видео на YouTube, и они быстро набирали десятки тысяч просмотров. Мне стали писать родственники других задержанных. Они не знали, что делать, и консультировались со мной».
Брат Ильгиза — Ильяс Байгускаров — до задержания работал в барбершопе и публично позиционировал себя как эко-активист и блогер. Он участвовал в эко-протестах на горе Куштау в 2020 году и вёл небольшой блог на YouTube. За два с половиной месяца до митингов в Баймаке он взял интервью на башкирском языке у Фаиля Алсынова. Видео, на котором ведущий и гость говорят только по-башкирски, набрало 100 тысяч просмотров. «У нас семья творческая, а Ильяс такой башкирский Дудь», — говорит Ильгиз.
17 января, во время протестов в Баймаке полицейские задержали Ильяса Байгускарова, но вскоре отпустили. Протестующие и полицейские с помощью приехавшего на площадь отца Фаиля Алсынова заключили сделку. Участники митинга пообещали выпустить из города автозак, в котором находился Алсынов, а полицейские взамен должны были освободить четверых задержанных, которых ещё не успели увезти в отделение. Ильяс Байгускаров был в числе четверых. В тот вечер он спокойно добрался до Уфы, где дома его ждала беременная жена, но уже на следующий день его вызвали в полицию для дачи показаний. «Он пошёл, потому что решил, что так правильно и что он не будет скрываться. Не знаю, знал ли он, чем это закончится», — рассказывает его брат Ильгиз.
Из отделения полиции Байгускарова уже не выпустили — его сначала арестовали на 7 суток по статье о неповиновении полицейским, а потом отправили в СИЗО на два месяца как обвиняемого по уголовному делу по статье о массовых беспорядках.
После ареста брата Ильгиз, который, по его словам, никогда не сталкивался с судебной системой и «в жизни ни на одном митинге не был, даже когда жил в Москве», проштудировал российские законы и начал публиковать в телеграм-канале памятки для родственников задержанных. Но это оказалось недостаточно — жители республики продолжали писать с вопросами, о том, где найти деньги на адвоката и какие вещи можно передать в СИЗО. Тогда Ильгиз создал большой телеграм-канал, где жены, матери, дочери и сестры задержанных стали записывать видеообращения с просьбой помочь найти и оплатить услуги адвокатов.
Рассуждая о том, почему его брат оказался в СИЗО, Ильгиз говорит, что башкирские власти и правоохранительные органы «совершили ошибку и действуют не по закону».
«Нет никаких доказательств вины моего брата. Чтобы вменить участие в массовых беспорядках, надо чтобы были какие-то погромы, насилие, с целью устроить эти массовые беспорядки. Ни у кого не было но оружия, насколько я знаю, ничего такого — рассуждает он. — Мой брат не то, что не сепаратист, он даже не националист, он экоактивист. То, о чем говорит он, о чем говорят люди в республике, — это совпадает с тем, чего хотят российские власти: реновация в экологии и традиционные ценности».
«Был одним из первых, кого задержали»
Зухра Карачурина — ещё одна уфимка, чей член семьи оказался в СИЗО после участия в митинге. «У нас семья большая, живущая по исламским устоям. Пятеро детей, я старшая, а остальные несовершеннолетние. Мама сидит в декрете с маленьким ребёнком, а папа единственный кормилец в семье», — рассказывает «Вёрстке» Зухра.
Отца Зухры — Вилюра Карачурина — увезли в изолятор из Баймака рано утром 18 января, на следующий день после массовых протестов. «Я живу в Уфе, знаю, как всё происходило, от мамы. Как рассказывала мама, в 6.30 пришли органы полиции, не знаю, сколько их было, — рассказывает Зухра. — Она открыла дверь, и они попросили, чтобы папа вышел. Так и было, без никаких сопротивлений его забрали».
Мама Зухры, по словам девушки, не сразу поняла, что произошло: «Отец был одним из первых, кого задержали. Мама не поняла всю серьёзность ситуации и тревогу не била. Не знаю, во сколько, но примерно в обед папа позвонил маме и сказал не волноваться, что все хорошо».
Вилюр Карачурин много лет проработал учителем физкультуры в школе в Баймаке. Незадолго до протестов, по словам его дочери, он уволился из школы и временно не работал. Следствие инкриминирует Карачурину две статьи — организацию и участие в массовых беспорядках (часть 1 и часть 2 статьи 212 УК) и применение насилия в отношении представителя власти (статья 318 УК). В чем заключалось насилие, из текста обвинения непонятно, рассказал «Вёрстке» адвокат Карачурина Айдар Хызыров. «Вообще ни слова об этом в обвинении нет», — говорит он.
Раз в неделю адвокат навещает Карачурина в СИЗО и передает письма от семьи. В ответных сообщениях мужчина просит «побольше еды». «Там, как понимаете, плохо кормят», — уточняет Зухра.
Чтобы помочь отцу, девушка пишет короткие новости о том, что с ним происходит в телеграм-канале, собирает деньги на адвоката и в то же время переживает о том, как публичность отразится на её семье: «Прошу, когда будете писать статью, писать правду. Мы никого не созывали и не созываем делать что-то против политики. Сейчас и так нашей семье трудно и в денежном плане тоже не супер».
«Мы даже не думали, что ее могут задержать»
Задержанные после протестов в Баймаке — преимущественно этнические башкиры из мусульманских семей. У большинства из них есть жёны и маленькие дети. Пока известно только об одной задержанной женщине, это 60-летняя пенсионерка Альфинур Рахматуллина.
37 лет она работала школьной учительницей башкирского языка, а четыре года назад вышла на пенсию и занималась своим здоровьем. О том, почему женщина решила поехать на митинг в Баймак, её дочь Ляйсан говорить не хочет. «В связи событиями мы не даем комментариев по этому поводу, так не знаем, как это повлияет, но знаем точно, что она не является той, кем ее хотят выставить», — сказала женщина «Вёрстке».
В квартиру в Салавате, где Ляйсан жила вместе с мамой, силовики пришли 23 января.
«Мы даже не думали, что ее могут задержать, вели обычную жизнь, никто ни от какого не прятался, родители были дома, — вспоминает Ляйсан. — Я подъехала к дому и увидела много машин и много людей, а двор у нас маленький и все машины и соседей на лицо знаем. Подойдя к подъезду, начинаю понимать, что тут что-то не так, зашла и сказала об этом маме. Вслед сразу стук в дверь. Оказалось, что они (силовики. — Примечание „Вёрстка“) стояли и ждали просто понятых».
Силовики, по словам Ляйсан, пытались во время обыска найти оружие или какие-то агитационные предметы, связанные с протестами в Баймаке, но «по итогу изымать было нечего»: «Только одежду забрали. В ней мама была в тот день».
Альфинур Рахматуллину увезли из Салавата в Уфу, где суд отправил её под арест. Сейчас она, по словам дочери, сидит в камере с ещё пятью женщинами. «Мама пишет письма через „Зонателеком“, — рассказывает Ляйсан. — Пишет, что сотрудники хорошие, есть врач, никто не обижает. Условия более-менее хорошие, телевизор, холодильник… но с домом, конечно, не сравнится».
Семья пенсионерки надеялась, что адвокату удастся в апелляции убедить суд смягчить меру пресечения и отпустить женщину под домашний арест, но 1 февраля Верховный суд республики оставил Альфинур Рахматуллину под арестом до 17 марта.
Ляйсан это возмущает: «Мы недоумении как так можно с женщиной, которая на пенсии уже. В шоке от власти!» — говорит Ляйсан.
«Обратиться к президенту»
Масштаб репрессий в Башкортостане сопоставим с последствиями митингов на Болотной площади в Москве в 2011 году, считает юрист Никита Сорокин. Но республика, по его словам, особенно трудный для судебных тяжб регион.
«На местных адвокатов давят, а на приезжих устраивают информационные атаки, — рассказывает Сорокин. — Как только я прилетел в Уфу, провластные башкирские телеграм-каналы и газеты сразу стали что-то копать на меня. Судьи пытаются не пустить на заседания или заткнуть рот во время процесса. Цель у всего этого — лишить задержанных защиты».
С адвокатами в республике действительно возникла проблема. Активисты жаловались в соцсетях, что адвокаты из Баймака согласились работать с задержанными, только если их семьи заплатят им гонорар в несколько сотен тысяч рублей. «Вы что, охренели совсем адвокаты? Вы войдите в положение людей! Это не какие-то зажравшиеся москвичи, у которых зарплаты по 150 тысяч рублей, это обычные простые люди, доход которых не превышает 30 тысяч рублей в месяц», — возмутился в своём телеграм-канале один из лидеров башкирского национального движения Руслан Габбасов.
Адвокаты, с которыми поговорила «Вёрстка», предположили, что юристы специально завысили ценники, чтобы не браться за опасные для карьеры политические дела. «В Уфе многие тоже боялись, но в итоге сначала один согласился, потом другой, потом остальные посмотрели на них и тоже согласились, — рассказал „Вёрстке“ один из адвокатов, работающих с обвиняемыми. — Договорились между собой, чтобы будем работать строго в процессуальном поле и не просить большие деньги за услуги».
«Пришло много помощи: от волонтеров, правозащитников. Некоторые юристы не стали завышать цены на свою работу», — говорит брат арестованного Ильяса Байгускарова — Ильгиз. Родственники задержанных, по его словам, боятся общаться с журналистами из независимым СМИ, но написали коллективное обращение в приёмную президента России Владимира Путина. «Все поняли, что обращаться к главе республики — бесполезно. И многие почему-то верят, что единственный вариант в этой ситуации — обратиться к президенту. Или хотят верить, что это будет действенно».
Источник: Дарья Кучеренко, «Вёрстка».
