21 ноября Анкара сообщила об обстрелах юга Турции с востока реки Евфрат – с территории Сирии, находящейся под контролем курдов.
Вечером 20 ноября курды из Отрядов народной самообороны (YPG), признанные в Турции террористической организацией и сирийским боевым крылом Рабочей партии Курдистана, якобы выпустили четыре ракеты в направлении города Каркамыш, но они упали на открытой местности. 21-го Давут Гюль, губернатор провинции Газиантепа, где расположен Каркамыш, уже заявил о прилетах 5 мин в среднюю школу и два жилых дома, в результате чего погибли три человека и пострадали, в частности, один военный и семь полицейских.
Минобороны Турции, в свою очередь, сообщило о “мощном” ответном ударе, однако деталей не привело.
Заметим, что эпизоды с обстрелами Каркамыша, вроде бы, со стороны курдов, очевидно, не самодостаточны, но являются продолжением истории с терактами в Стамбуле.
13 ноября на улице Истикляль и, на что стоит обратить внимание, возле здания Генконсульства России произошел взрыв, в результате которого погибли шесть человек и более 80 получили ранения. Через два дня – 15 ноября – в соседнем районе Фатих взорвался заминированный автомобиль.
Турецкие власти назвали это терактами, а ответственными оперативно признали курдов из РПК.
И не менее оперативно руководство страны провозгласило проведение очередной, уже третьей за последние несколько лет, военной операции на севере Сирии, получившей название “Меч-коготь”. В рамках операции, также расширенной и на территорию севера Ирака, конечно же, заселенного курдами, как утверждает Анкара, авиацией было уничтожено 89 целей, аффилированных с “террористами” — база РПК и YPG, например, а также укрытия, тоннели, склады боеприпасов.
Вместе или против
Когда речь заходит о курдах, сирийских или иракских, обычно СМИ вспоминают о том, что они имеют поддержку со стороны Соединенных Штатов. Хотя в истории их отношений с Вашингтоном и были темные пятна, даже случаи фактической измены интересов курдов со стороны США. Однако стороны постоянно возвращались к нормализации этих отношений.
Но не только Штаты имеют тесный контакт с курдами. Здесь следует напомнить об определенном влиянии Москвы, начавшей выстраивать диалог с ними еще во времена СССР.
Ответственным за это направление фактически стал известный советский арабист и будущий руководитель разведки КГБ (ПГУ – Первое главное управление), а впоследствии и глава МИД РФ Евгений Примаков.
Еще в конце 60-х он в статусе “журналиста” начал свои вояжи в Ирак, где часто встречался с лидером курдских повстанцев Масудом Барзани. Он, по официальным сообщениям, пытался примирить правительство Ирака с курдами, однако его постигла неудача (если это была действительно неудача), и в 1984 г. курды снова вернулись к борьбе с Багдадом.
Примаков – это только одна из московских персоналий, “работавших” с курдами. КГБ в принципе занимался этим направлением, налаживая неплохие отношения с курдами и курдскими организациями.
В этом контексте следует рассмотреть две возможные опции нового конфликта, который начался очень своевременно для России.
Сценарий первый. Теракты и обстрелы могут быть месседжем от Москвы Реджепа Тайипа Эрдогана, чей геополитический шпагат в украинском вопросе Кремль категорически не удовлетворяет.
Режим Путина вынужден мириться с амбициями и решительностью турецкого лидера. Однако это не исключает сильного желания российской стороны подтолкнуть Анкару к расширению партнерства (в частности, в вопросе “Зернового соглашения”) из-за теракта, который выглядит как атака на Россию на территории Турции, и из-за новой эскалации на севере Сирии. То есть речь может идти об обострении асимметричным способом.
Сценарий второй. Теракты и обстрелы – провокация, согласованная Москвой и Анкарой.
На это указывает, насколько стремительно разворачивались события. 13 ноября произошел теракт, сразу же назначают виновников – курдов, и уже через неделю мы наблюдаем военную операцию “Меч-коготь”.
А операция эта, отметим, проводится на фоне серьезного сокращения присутствия российских войск в Сирии, которые пришлось Кремлю перебрасывать на фронт в Украину.
Следовательно, вполне вероятно, что Кремль мирится с турецким контролем над севером Сирии. То есть бывшая арабская республика Турция в большей степени теперь будет делить с Ираном при номинальном присутствии и поддержке Башара Асада россиянами. Это может быть той ценой, которую платит Россия за общую геополитическую авантюру против Соединенных Штатов, которые, как накануне терактов заявил Эрдоган, “нападают на Россию”, поскольку новые атаки турецких сил на курдов могут повлечь за собой очередной спор между Вашингтоном и Анкарой.
Если мы действительно наблюдаем реализацию сценария №2 и договоренности между Эрдоганом и Путиным действительно существуют, турецкий лидер однозначно в выигрыше.
Почему? Всё очень просто. Начнем с того, что после выборов 2018 г. рейтинг Эрдогана обвалился примерно до 40%. Еще в апреле он имел вообще лишь 20% поддержки, согласно исследованию Metropoll, а в октябре, после, кстати, удачного запуска “Зернового соглашения”, вырос до 56%.
Рейтинг Эрдогана и его партии снижается из-за серьезных экономических проблем. В начале октября годовая инфляция в Турции выросла до рекордного за 24 года показателя в 83,45%. И власти уже даже не пытаются с ними бороться, идя другим путем – просто вливают средства в увеличение зарплат (за последние 9 месяцев минимальная зарплата выросла на 90%) и противодействует безработице.
В таких случаях лидеры типа Эрдогана, имеющие военно-геополитические амбиции, очень часто пытаются решить вопрос за счет внешнеполитических достижений в пределах небольшой и точно беспроигрышной войны.
К тому же Эрдоган получает возможность из-за курдского вопроса снова надавить на Штаты, отказавшиеся продавать Анкаре американские истребители F-35 после того, как Турция закупила российские ЗРК С-400.
Что касается России, то Кремль тоже получит определенную выгоду, хотя и гораздо меньшую. Прежде всего, потому, что предоставляет Анкаре больше контроля над Сирией. Москва присоединяется к созданию нового гипотетического напряжения между США и Турцией, и внутри НАТО в целом.
Источник: Владислав Гирман, «Деловая столица»
