The New York Times написала, что Путин якобы передал в Вашингтон предложения по мирным переговорам с предложением зафиксироваться по линии столкновения.
Если не ставить под сомнение правдивость источников NYT (хотя, по-моему, их стоит подвергнуть сомнению), возникает еще два вопроса: почему именно сейчас и не блефует ли Кремль.
Я уже писал неоднократно: эта война началась прежде всего из-за того, что Россия стремительно теряла свою субъектность как одного из полюсов мира (в двухполярном мире Россия имеет место субподрядчика по определенным полицейским функциям для одного из двух гегемонов (Китая). Путин искренне считал и считает, что захват Украины (частичный захват и создание буферной зоны напряжения) сделает его третьим полюсом мира. И когда мы говорим о логике Кремля, мы должны исходить именно из этих соображений. Они являются основой всего, включая понятие суверенитета о котором сейчас говорит Путин: Он действительно не очень лжет (в его логике, конечно), когда применяет в отношении будущего России гитлеровскую дихотомию «или-или». Или Россия побеждает, или она перестает существовать. Для него «перестать существовать» равно «отсутствию суверенитета, а отсутствие суверенитета – это потеря статуса одного из полюсов в глобальном мире).
Эта преамбула нужна, чтобы попытаться объяснить, мог ли Путине дать добро на начало переговоров. И ответ, по-моему следующий: теоретически, такое предложение возможно. Дело в том, что мы очень часто говорим о том, что Путин готовится к затяжной войне, но мы должны понимать: он к ней до сих пор не готов, несмотря на всю браваду. Есть еще один аспект: чем дольше идет непрерывная война, тем больше ослабляется Россия (экономически, технологически и демографически, прежде всего). Но есть еще один фактор: в это же время Россия становится все более зависимой технологически от Китая в целом ряде отраслей, которые будут составлять экономику будущего. Пока Россия ни в коем случае не является вассалом Китая, но продолжение войны на пару лет сделает экономику Россию технологически зависимой от Китая на годы. Это касается прежде всего высокотехнологичных отраслей (телекоммуникация, электроника, ВПК, энергетика, добывающая промышленность и т.д.) и в Кремле это прекрасно понимают.
Поэтому, теоретически, Путину могло бы быть выгодно совершить военную паузу в середине следующего года, правда, Путин считает, что к тому времени он выйдет на админграницы Донецкой и Луганской областей). При этом можно не сомневаться, что будут выставлены дополнительные условия: признание новых территорий (на это никто не пойдет) и, что более важно для Путина, частичное снятие санкций как с экономики, так и с него персонально. Это, судя по всему, его программа максимум. Если этого не происходит – он продолжает войну.
В случае даже неуспешного переговорного процесса, в Москве считают, что сам факт, даже тайных переговоров, дает Путину субъектность, как игрока, один на один с США, без оглядки на Пекин, может разрешать такие конфликты.
Статья в NYT также может запустить еще два неочевидных, на первый взгляд, процесса. Первый – внутриамериканский. В предвыборный период могут активно запускаться разные линии наступления на Байдена от якобы секретных договоренностей до того, что он упустил шанс на мир. И эта сюжетная линия может начать жить самостоятельной жизнью.
Вторая история связана с Украиной. Путин не раз говорил, что от переговоров отказывается именно Украина. И можно не сомневаться, что для внутреннего потребителя россиянами будет использоваться именно этот тезис, что россияне предлагают мир, а украинская власть против. Многие из нас понимают, что это ложь, но технологии массовых коммуникаций работают иначе.
Автор: Вадим Денисенко, политолог
