Шесть разных логик образуют узел ситуации идущей войны.
Во-первых, война сама имеет собственную логику: закладываются военные бюджеты, развертываются производства боеприпасов, выстраивается логистика доставки военных грузов, идет планирование военных действий, которые будут в следующих сезонах – весной или летом, то есть к тому моменту, когда будут подготовлены новые контингенты и запасы вооружений и так далее. В этой логике внимание приковано к конкретным участкам театра военных действий – к возможностям и цене прорывов и обороны. Война в некотором смысле идет сама, пока она не будет остановлена политическим решением.
Вторая логика – это логика развития путинизма как системы. Это развитие сейчас питается войной, путинизм не равен войне, он дольше войны. Это “вечное правление” имеет свои этапы. Например, население может быть недовольно войной, но оно принимает и поддерживает “путинизм” как политический уклад, как форму, которую приняло государство. Путинизм – это большая машина, которая едет по своей траектории. Например, в данный момент она доехала до того места, где бюрократия считает необходимым кодифицировать “государственную идеологию” и вводит разнообразные идеологические запреты, которые на прошлом этапе не представляли для этой машины никакого интереса. Война может и приостановиться, но путинизм останется и будет двигаться дальше.
В-третьих, есть сам Путин. И здесь совершенно отдельный, автономный движок. Логика Путина заключена в том, чтобы совершать следующий шаг эскалации не там, где это ожидается, и не в той форме, в какой это уже ожидается мировой аудиторией. Если все аналитические записки всех департаментов написаны о том, что от Путина надо ждать тактического ядерного удара или вторжения в Нарву, то следует исходить из того, что он их тоже прочел, и, как показала вся предыдущая практика, он будет делать неожиданный ход в эскалации. Поскольку логика, из которой он действует, направлена не на дальнейшее лобовое столкновение, а на внезапный выверт, прыжок в сторону, на такой ход, который для него самого и его окружения демонстрирует нечто, что ведет к медленному расшатыванию глобальной политической архитектуры. При этом войну Путин остановить уже не может. Война теперь является основной музыкальной темой, на которую он может накладывать аранжировки. Он может что-то добавлять к войне, он может даже пойти на тактическое перемирие, сохраняя саму войну как пунктир.
Совершенно отдельной – четвертой – логикой является украинская война в американской политике. Украина поддерживается США и будет поддерживаться дальше. Но, как все видят, война в Украине, как и многие другие подобные события, – это инструмент внутриполитической борьбы в США. И поэтому возникает много сюжетов, которые воспринимаются частью аудитории панически, – “США сливают Украину”, “помощи не будет”, “Вашингтон специально задерживает поставки” и так далее. Это алармистское восприятие происходящего покоится на непонимании самой логики участия США в таких конфликтах. Независимо от текущих дебатов в Конгрессе США логикой тут является полная неприемлемость Путина и его политики и полная поддержка оборонительной войны Украины. США могут прекратить участие в поддержке Украины, но мир узнает об этом ровно по той же модели, по какой принималось решение выйти из Афганистана. Об этом узнают все и сразу, поскольку это будет решение, объявленное президентом США, причем сама процедура выхода потребует двух или трех лет.
Пятая отдельная логика – это все, что связано с европейской реакцией на войну. Механизмы принятия Украины в ЕС и НАТО – это вопросы именно европейской политики, они и дебатируются здесь, на континенте. Здесь происходит очень быстрое развитие ситуации, об этом дает хорошее представление доклад Европейского совета по международным делам. Между вильнюсским саммитом НАТО летом 2022 года и саммитом ЕС в декабре 2023-го произошли большие изменения в понимании перспектив расширения. Изменился сам вектор: все перспективы расширения ЕС угасли в период кризиса 2008 года и вплоть до Брекзита. Сейчас вектор поменялся: появилось много аргументов в пользу включения не только Украины и Молдовы, но и Западных Балкан и идет насыщенная дискуссия о стратегических последствиях расширения.
И, наконец, шестая автономная логика – это логика Украины. Она целиком связана с состоянием украинского общества, с Зеленским и его офисом, с поведением других украинских политических игроков, с тем, как Украина формулирует свое представление о будущем. Эта логика может оказаться и успешной, и катастрофической для Украины. Но исход войны решается самой Украиной. Ровно так же как ход самой войны решался в первые ее дни, когда был сорван путинский блицкриг. С этой украинской логикой все будут считаться. Формула “мы помогаем, но все решения в руках Украины” будет сохраняться до той минуты, пока не будет достигнут результат, который может быть интерпретирован как тот, на который согласно украинское общество. Это в любом случае будет какая-то форма победы. Очевидно, что “украинская ситуация” такова, что она не может закончиться разрушением или порабощением Украины. И никакие дальнейшие эксцентричные решения Путина внутри его логики к этому не приведут.
Почти два года позади. Был период шока в начале нападения. Потом был период восхищения тем, что украинцы устояли. Фактом стало то, что вместо “мюнхенского сговора” быстро образовался беспрецедентный для истории таких конфликтов глобальный альянс военной поддержки Украины. Российские войска ушли из-под Харькова, с части Херсонщины, черноморский флот РФ потерял возможность активно участвовать в войне. Кремль ушел в оборону, ведя бои в основном за Бахмут, и это кончилось фантасмагорическим “нервным срывом” всей системы – пригожинским мятежом.
В августе 2023-го Киев начал осторожное наступление на Запорожье. В ноябре статья генерала Залужного зафиксировала остановку этих усилий. В декабре российские войска усилили натиск в Донбассе.
Но обе стороны откладывают новые большие наступления на весну. Военные бюджеты на 2024 год утверждены, российский – почти в два раза больше, чем в прошлом году. Хотя Конгресс задерживает утверждение военной помощи Украине на 2024 год, никто в Киеве и Вашингтоне не сомневается, что объем помощи, согласованный с Киевом, будет в 2024 году получен. Есть неопределенность только уже на 2025 год.
Военные штабы НАТО готовятся к тому, что весной Кремль предпримет попытку создать большой численный перевес войск на фронте и провести наступление, целью которого будет полный захват территорий четырех восточных областей. Ведь Кремль уже официально присоединил их к Российской Федерации. Факт этого присоединения исключает возможность какого-либо мирного договора на условиях компромисса сейчас и в будущем. А в Киеве не будут переголосовывать решение Рады о недопустимости каких-либо переговорных треков с Путиным о мире.
В медиа и социальных сетях в декабре обсуждают “усталость от войны”, “успешную адаптацию российской экономики к военным расходам и санкциям”, “сокращение международной помощи Украине”, “кризис в военно-политическом руководстве Украины”. Одни проклинают Байдена и рассчитывают, что Трамп победит Путина, другие, наоборот, считают, что Трамп бросит Европу один на один с Кремлем.
Но при этом все шесть автономных логик войны продолжают двигаться в 2024-2025 годы, наращивая массивную инерцию и образуя интенсивные пересечения. Внутри каждой логики идет своя работа, выстраиваются события, создающие новые длинные коридоры для разных направлений войны. Войны, которая обнаруживает свою новую, современную структуру, о которой, в частности, написал генерал Залужный. Войны, которая меняет всю конструкцию Европы, завершает весь постсоветский транзит России, создает новую Украину.
Источник: Александр Морозов, «Радио Свобода»
