Киевлянин Олег уехал в Россию в начале 2000-х вместе с семьей. В Москве он имел недвижимость и занимался IT-бизнесом: на него работали более ста человек. После начала полномасштабного вторжения России Олег вернулся в Украину и пошел служить в ВСУ. Сейчас он восстанавливается после тяжелого ранения, в котором потерял руку.
“Относился к ним, как к своим, разделял ответственность”
Сначала в Москве, признается Олег, он чувствовал себя прекрасно. Занимался девелопментом недвижимости, консалтингом.
“В то время (в начале 2000-х) в России не было чего-то такого уж слишком имперского. В бытовом плане, я имею в виду. И предубеждений по поводу того, что я украинец, тоже не было, – рассказывает мужчина. – Наоборот, я всегда подчеркивал свое происхождение. Кроме того, я никогда не был наемным работником, люди всегда работали на меня”.
По словам Олега, к России в целом он относился достаточно отстраненно: воспринимал эту страну в первую очередь как место, где можно заработать денег. Он говорит, что чувствовал себя комфортно вплоть до начала протестов из-за фальсификаций во время президентских и выборов в Госдуму РФ в 2011-2012-х годах.
“Тогда россияне стали похожи на людей. И что-то меня переключило. Я был на всех этих собраниях, на всех митингах. Относился к ним так, как к своим, разделял ответственность, учитывая, что уже десять лет там прожил”, – вспоминает мужчина.
После аннексии Крыма и начала конфликта в Восточной Украине в 2014 году Олег ходил в России на антивоенные митинги. Один из крупнейших состоялся 15 марта и назывался “Марш мира” – участники выходили на демонстрации в разных городах России, организаторы говорили о ста тысячах человек.
Акции продолжались и после того, но их размах постепенно уменьшался, говорит Олег. Пока не остались только нелегальные, на которые ходило мало людей. Тогда у Олега впервые появились мысли возвращаться в Украину, но его жена тогда отказалась уезжать.
“Строгость российского законодательства компенсируется необязательностью его исполнения”
После аннексии Крыма и начала конфликта на Донбассе Олег сначала попытался объяснить своему московскому окружению, почему действия России неприемлемы. Ему казалось, что на людей в России подействовала российская пропаганда и с этим еще можно было что-то сделать. Однако со временем он понял, что никакие его аргументы на россиян не действуют, а большинству населения вообще безразлично, что происходит на Донбассе.
В 2016-м он почти перестал общаться с друзьями-россиянами и ограничил свое потребление российского контента: книг, подкастов, фильмов. Тогда же прекратил заниматься техническим дайвингом – все его партнеры, говорит, оказались “ватниками”.
“Мне было абсолютно некомфортно с ними разделять какие-либо риски, – признается он. – Поэтому просто бросил все”.
Чтобы отвлечься, Олег начал интересоваться философией. Также, по его словам, он постепенно прекратил платить налоги в России и вывел свой бизнес в тень.
Очень хотел в бой
В январе 2022-го, говорит мужчина, он уже понимал, что рано или поздно полномасштабная война начнется, и понемногу начал к этому готовиться. Детей, которые получили образование и жили в Австралии, он попросил сделать для жены австралийскую банковскую карточку.
В феврале Олег с супругой поехали в Стамбул: там он должен был отпраздновать день рождения и встретиться с дочерью. О вторжении России он узнал от сына.
Больше в Россию Олег не вернулся: 27 февраля он уже летел в самолете в Будапешт, а оттуда уехал в Варшаву. Далее – через границу доехал автобусом до Львова. Выбор между сторонами конфликта для него был однозначным.
“В конце концов я приехал в Киев. Несмотря на то, что я всем говорил, что мол, знаю, что делать, я начал искать, куда приткнуться. Поэтому сначала поехал в родной Печерский военкомат”, – вспоминает мужчина.
Там Олега не ждали, поскольку военного билета у него не было, а восстанавливать документ в то время никто не собирался. Но ему дали контакты добровольческого батальона “ОУН”.
Через несколько недель Олег уже участвовал в боевых действиях в Киевской области. В мае он пошел на “собеседование” при формировании 47-го батальона, тогда еще при 30-й отдельной механизированной бригаде имени князя Константина Острожского. Поскольку даже в 57 лет мужчина находился в прекрасной физической форме, “собеседование” он прошел без проблем.
Пока батальон формировался, “Махно” (такой позывной ему дали в ВСУ) очень хотелось в бой. Он послужил в разведке, а затем попал в 78-й полк “Герц”, где и получил ранение.
“Убило моего побратима, одного из тех, кто нес меня, и парня-сапера, а я остался без руки”
Во время боевого задания Олег с побратимами зашли в российский окоп. Российские военные развернули свои минометы и начали их обстреливать. Олега ранило, его друга засыпало землей. Их откопали и начали оказывать помощь, а затем попробовали их эвакуировать. До пункта эвакуации было не менее четырех километров.
“Было проникновение в грудь, обломок в колене и голени. Рука была разорвана, но еще была”, – рассказывает Олег.
Раненые самостоятельно прошли примерно два километра, а там навстречу им вышла группа эвакуации. Олега положили на носилки. Когда они начали перебегать открытый участок, ненадолго остановились передохнуть, и через пять минут на место, где они сидели, прилетела мина.
“Убило моего побратима. Убило одного из тех, кто нес меня, и парня-сапера, который с нами выходил, а тех двоих, что меня несли, ранило. Мне окончательно оторвало руку. Два парня-медика остались невредимыми, они помогли раненым. А я уже без руки, взял ее другой рукой, пошел в направлении наших окопов. И дошел”, – вспоминает военнослужащий.
“Если не спишут – большая благодарность”
Сейчас “Махно” продолжает лечение во Львове, жена приехала из Стамбула, чтобы его поддержать. Мужчина говорит, что не жалеет, что не вернулся в Украину раньше, еще до начала войны, и говорит, что сделал это, когда был готов.
“На все вопросы “Почему?” отвечаю: “Я видел этот фашизм изнутри”. В отличие от большинства украинцев, я не догадываюсь, а точно знаю, что это, – говорит Олег. – И это не закончится со смертью Путина. У них там ничего не изменится, пока они не почувствуют примерно то, что мы чувствуем сейчас здесь”.
Олег надеется, что государство или его дети обеспечат ему бионический протез и он вернется на службу. Мужчина осознает, что вряд ли снова будет пулеметчиком, но верит, что сможет делать что-то полезное.
“Если не спишут – большая благодарность. Но если скажут: “Иди отсюда, ты не годен”, я точно найду себе какую-то работу в Украине”, – говорит он.
Источник: Наталия Патрикеева, «Радіо Свобода».
