Российский политолог и оппозиционный политик Леонид Гозман 28 сентября вышел из российской тюрьмы, где отбывал наказание за критические посты в интернете. В эфире Апостроф TV Гозман рассказал о своих дальнейших намерениях и проанализировал варианты развития событий в России.
– 1 октября ваша дочь сообщила, что вы были освобождены с российской тюрьмы. Сейчас вы не в России. Для вас это конец старого или начало нового?
– Я покинул РФ не добровольно. Поэтому я не в эмиграции, а в изгнании. Отпустили они меня скорее всего случайно – просто был бардак. Надеюсь, этот режим рухнет, и мы вернемся в нормальную страну и будем ее строить.
– Сейчас вы ощущаете, что вас оставят в покое? Или есть внутреннее чувство, что за вами будут следить – за тем, что вы пишете и говорите?
– Думаю, им на это наплевать. Их волнует, что происходит внутри страны. Другое дело, что если я вернусь в Россию, то меня немедленно арестуют. У меня нет шансов выжить в российской тюрьме и нет смысла в этой жертве. Поэтому пока возвращаться не планирую.
– Насколько вообще сейчас возможна оппозиционная борьба внутри России в условиях войны? На кого там можно еще понадеяться?
– Она возможна и невозможна одновременно. Любые публичные действия влекут за собой репрессии. Массовые протесты невозможны, ибо они будут расстреляны из пулеметов. Эта власть не дрогнет и будет стрелять по людям.
В то же время в России много людей, которые осуждают агрессию Владимира Путина, хотят европейского пути и не хотят возврата в архаику. Люди, которые пытаются сопротивляться, не могут сокрушить этот режим – это невозможно. Этот режим погибнет под грузом собственных проблем и под ударами ваших солдат – дай им Бог удачи, силы и безопасности.
После того, как режим рухнет – нужно будет отстраивать страну. Страну, которая будет жить в мире с соседями. Совершенно очевидно, что страна будет должна выплатить вам репарации. Страну, которая будет жить нормальной жизнью – сама с собой и другими. Люди, которые настроены против режима, после его краха начнут все сначала.
– Насколько развязаны руки у представителей оппозиции, которые сейчас покинули Россию? Могут ли они что-то сделать, чтобы режим рухнул? Насколько вы вообще рассматриваете возможность распада России как империи?
– Люди за рубежом, к сожалению, могут сделать совсем немного. Режиму глубоко наплевать на то, что говорится из-за границы. Действовать можно только изнутри. Боюсь, что наша эффективность снижается. Мы можем лоббировать на западе определенную политику, можем дать гуманитарную поддержку нашим согражданам и, конечно же, украинцам.
Что будет с Россией? Полагаю, есть несколько вариантов развития.
Первый – фантастический, вроде высадки марсиан, что все люди выйдут на улицу. Но их расстреляют.
Второй – под ударами ваших войск наше государство окончательно распадется, поскольку оно уже распадается. Тогда будет война каждого против всех. Частная армия Шойгу, Золотова, Пригожина начнет воевать друг с другом.
Третий – более спокойный – дворцовый переворот. К Путину придут близкие люди и скажут – Володя, мы в заднице, нас скоро повесят. Давай мы поставим Васю. Если Путин на это согласится, у нас есть шанс выйти без большой крови. Если нет – то на территории России будет катастрофа.
Думаю, вероятность того, что на территории России будет несколько государств, а не одно-единое, предельно высока.
– А кто эти люди, которые могут сказать Путину, что ему пора уходить? Это люди из большого бизнеса, у которых деньги?
– Это люди, которые могут к нему войти в кабинет. Их очень немного. Это его близкие соратники. Но для них судьба Украины, как и России – им на нее плевать. Им плевать на все. У них есть личная задача – примириться з Западом. Потому что для них это будет означать возможность пользоваться замками, дворцами, латифундиями – всем, что есть на западе. Им нужно прощение Запада, который, полагаю, даст им прощение, если они пойдут на такой шаг.
– Есть ли возможность, что к власти, по крайней мере на некоторое время, могут прийти радикалы как Кадыров, Пригожин в случае падения путинского режима?
– Да.
– И что это будет означать?
– Ужесточение всего – внутреннего режима и войны в Украине. Но такие люди не могут прийти к власти надолго. Это будет тяжелый и кровавый период, но короткий.
– Почему?
– У них нет возможности управлять страной, ресурсов, поддержки. Это просто вооруженные формирования. Чтобы управлять любой страной, вам нужно согласие разных людей. Пригожин и Кадыров ни с кем не могут договориться. Они враги абсолютно для всех.
– Что касается Мишустина? Говорят, он наделен какими-то сверхполномочиями и потенциально может стать альтернативой путинскому режиму. Насколько возможен такой вариант?
– В результате мягкого дворцового переворота – без гибели автократа, а по договоренности – к власти может прийти кто угодно. Но надо понимать, что Мишустин не обладает политической субъектностью. Ее ему может дать сам Путин или его ближайшие товарищи. Мишустин не относится к ближайшим товарищам Путина. Хотя назначить могут и его. Да кого угодно. Чем более ничтожен человек, тем больше шансов, что его назначат.
– Сколько раз еще Путин может выстрелить себе в голову такими поступками, как ракетный обстрел по центру Киева, который был 10 октября? Какие козыря он может достать, чтобы окончательно понять, что он проигрывает по всех фронтах?
– У него остался только один козырь – ракетный террор. Заставить вас капитулировать не удалось. Осталась атомная бомба. Он ее кинет – убьет много людей – но все равно ничего не изменит. В России усилятся репрессии, появится смертная казнь.
– Эрдоган сказал, что Путин стал мягче и вроде как настроен на переговоры. Это может быть реальностью?
– Вижу этот процесс только как капитуляцию Путина.
Источник: Ярослава Тюпка, «Апостроф»
