Несколько недель назад я наткнулся на некролог, который вернул меня в детство – детство, которое обещало быть абсолютно советским, если бы не женщина, которая умерла в столице Латвии 25 марта.
Нет, эта женщина – не выдающаяся писательница, не певица и не политический деятель. Она не выступала с громкими заявлениями и не являлась диссидентом. То, что воспоминания о ней в дни прощания появились в целом ряде интернет-изданий Латвии, то, что о ней упоминали и деятели культуры, и политики, и обычные люди, которые, как и я, благодарили ее за свою молодость, – уже само по себе феномен.
Следовательно, кем была эта женщина? А просто начальником управления торговли в Юрмале, приморском курорте недалеко от Риги. Но ее энтузиазм превратил Юрмалу в настоящий маленький европейский город. Только за время ее работы в управлении торговли в Юрмале было открыто 47 новых ресторанов! И это были не мрачные забегаловки и не советские кабаки с громкой музыкой. Нет, это были настоящие рестораны, причем специализированные, каждый со своей неповторимой атмосферой. Конечно, в детстве мне было не попасть в знаменитый ресторан «Юрас перле», родители просто оставляли меня дома, чтобы посетить варьете и послушать звезд латвийской эстрады. Вместо этого ресторан «Кабург», в котором можно было посмотреть фильмы знаменитого Юриса Подниекса, я посещал. Я обедал в изысканном деревянном ажурном ресторане «Лидо», словно перенесенном из Венеции (это я, конечно, только потом, уже в Венеции, понял), и всегда тянул родителей в единственное в Советском Союзе детское кафе “Ки-Ки-Ри-Ги” (и мне еще очень нравилось, что оно не называлось “Ку-Ка-Ре-Ку”). Ничего особенного в этих воспоминаниях нет, такими могут быть воспоминания любого европейского ребенка, ездившего с родителями на отдых. Фокус в том, что я, конечно, не был никаким европейским ребёнком. Я был советским ребенком и не мог бы ничего подобного увидеть. У меня не должно было быть отдыха с детским кафе, стильными ресторанами (метрдотель одного из них вообще был заслуженным деятелем культуры Латвии), концертами классической музыки под открытым небом, прогулками, которые завершались чашечкой кофе со сливками. Вся эта классическая атмосфера европейского курорта, к которой я так привык за последние десятилетия, в Советском Союзе отсутствовала. А в Юрмале она была. И создала ее Марина Затока, руководитель городского управления торговли.
Как этого вообще можно было достичь в советское время – большой вопрос, тем более что «органы» всегда внимательно следили за каким-либо проявлением «самодеятельности», могли без проблем найти какие-либо злоупотребления. И Марине Затоке тоже пришлось пройти через судебное разбирательство в связи со строительством первого в Юрмале торгового центра. Но трагическими последствиями эта история для нее не завершилась – хотя понятно, что она была использована для замены слишком экстравагантной покровительницы «буржуазных ресторанов» и эстрадных звезд. Однако не следует забывать, что латвийское партийное начальство было заинтересовано в том, чтобы Юрмала воспринималась как «безопасная Европа». В рестораны Затоки приезжал сам первый секретарь ЦК компартии Латвии Август Восс с московскими гостями. В Юрмале до сих пор рассказывают легенды о том, как звезду ресторана «Юрас перле» Лайму Вайкуле уговаривали в очередной раз спеть любимую песню высокого гостя о желтых листьях. А Лайма всегда была с характером и пела ее лишь в исключительных случаях. А Восс настаивал… И таких легенд старожилы Юрмалы вам расскажут еще много.
В Украине есть другие легенды. Европейские рестораны и кафе могли возникнуть только в ее западной части – и при этом наше партийное начальство было заинтересовано в том, чтобы Украина ни в коем случае не выглядела Европой. Никакой. Именно поэтому истории о знаменитом львовском баре «Вежа» в Стрыйском парке всегда полны неистовых криминальных подробностей. Да и как могло бы случиться иначе, если фактическая основательница этого «заграничного» заведения Соня Гольденберг была приговорена к 15 годам заключения, а ее мужа Хаима Гольденберга, руководителя культового кафе «Пингвин», существующего до сих пор, расстреляли. Украинские чекисты доносили на Гольденбергов лично первому секретарю ЦК компартии Украины Владимиру Щербицкому. А у Щербицкого, в отличие от Восса, был другой интерес – выслужиться перед новым генеральным секретарем ЦК КПСС Юрием Андроповым, который считал, что для оздоровления умирающей советской экономики нужно просто «навести порядок» и всех расстрелять и пересажать.
Судьбы участников этих историй разительно отличаются. Хаим Гольденберг, кавалер двух солдатских орденов «Славы», был расстрелян (или он умер перед казнью) в 1984 году, его не спасла даже репутация ветерана войны. Соня Гольденберг была освобождена в 1988 году и выехала к детям в США. Владимир Щербицкий, сделавший все для превращения Украины в советскую пустыню, умер в феврале 1990 года – возможно, покончил с собой. В феврале 1994 года в Москве скончался Август Восс. А Марина Затока, как видим, покинула нас только сейчас – в европейской Латвии, где ее ученики создают новые рестораны. Украина же только сегодня выздоравливает от цивилизационного разгрома, от последствий дикого куража людей, которые в своей неистовой ненависти ко всему живому пытались уничтожить даже кафе «Пингвин».
Источник: Виталий Портников, Zbruc.
