Задумка «специальной военной операции», как теперь стало понятно, была проста и, мягко говоря, вольно развивала концепцию Буша-младшего о «смене режимов»: свергнуть правительство Зеленского, аннексировать Донбасс, посадить в Киеве марионеток и превратить Украину в подобие Беларуси, а скорее всего, в полноценный протекторат.
Реальность же пошла не по плану – и Москва избрала путь полномасштабной конвенциональной войны, намереваясь взять Украину измором и заявив претензии, как минимум, на ряд территорий. Естественно, в воображении Z-публики планы были куда шире. «Даешь Львов!» – не меньше.
Российская агрессия вызвала консолидацию украинского общества. Уже в первые месяцы стало понятно, что украинцы этой войны не простят, а осенью 2022-го я впервые услышал от знакомого, неожиданно приблизившегося к высшему кругу политических элит, шокирующую фразу: «Украины не должно существовать». Объяснение оказалось банальным: дескать, нельзя допускать на наших границах государства с озлобленным населением. Напоминало это, прямо говоря, логику насильника, который, боясь, что жертва обратится в полицию, решает ее добить.
Спустя несколько месяцев другой знакомый, работающий в системе РАН, поразил следующей линией рассуждения: лучше-де оккупировать всю Украину и сделать ее внутренней проблемой, нежели оставить внешней. На мои возражения он заметил, что знает специалистов-этнологов, готовых русифицировать Львов за 10 лет.
Безусловно, ни один из этих примеров не говорит об умонастроениях элит – скорее, о ходе мысли отдельных экспертов и специфическом способе ставить проблемы и искать пути решения. «СВО» здесь воображается не как конвенциональная война по лекалам XIX века (после серии столкновений на театре военных действий стороны подписывают договор с какими-то условиями), а как война в высшей степени политическая, требующая радикального преобразования противника.
Прямолинейное развитие такого рода представлений в публичном пространстве чревато подбрасыванием материала для сравнений с «ребятами», которые правили в Германии в 1933–1945 годы. Да и перед внутренней публикой было бы сложно раскручивать темы «русских как жертв» и «мы только защищаемся против Запада и сатанизма» – разве что полагаться на общую смысловую шизофрению Z-медиа.
Однако «сложно» не значит «невозможно». Рассуждения об «империи», русских в Украине и «денацификации» как раз и определяют в публичном поле пространство возможного «политического творчества» в отношении Украины. «Империя» осмысляется как сильное государство, где каждому, кто ее признает, находится место. Защита «русских» оказалась по сути единственной более-менее риторически развитой идеей, указывающей на некую «благородную цель».
А вот на «денацификации» мы остановимся подробнее.
Умеренная «денацификация»
В федеральной медиаповестке России тема героизации нацизма в Украине появилась в середине 2000-х годов под влиянием «войн памяти». Тогда под удар попало увековечение украинских националистов эпохи Второй мировой. Тем самым по советским трафаретам рисовался знак равенства нацизмом как политико-идеологической системой и теми, кто по разным причинам с ним сотрудничал.
После аннексии Крыма в 2014 году эта риторика заметно усилилась – в том числе благодаря концентрации на национальных батальонах («Кракен», «Айдар» и пр.), малочисленном политическом движении «Правый сектор» и искаженном развитии образа горящего Дома профсоюзов в Одессе. Некоторые представители российской науки пытались придать риторике «украинского неонацизма» академический блеск.
Из наиболее высокопоставленных мы обращаем внимание на декана факультета истории, политологии и права Московского государственного областного университета Вардана Багдасаряна и его статью 2022 года.
Создавая систему моральных оправданий агрессии, российские власти незадолго до начала «СВО» заговорили о «геноциде русских», а 24 февраля Путин провозгласил одной из ключевых целей – «денацификацию», что вызывало недоумение и у российских, и у зарубежных экспертов. В целом было понятно, что этот идеологический конструкт – способ публично отказаться объяснять реальные цели вторжения и тем более рассказывать о вариантах, обсуждаемых в Кремле.
Это открыло двери для различных интерпретаций. Изначально они не шли дальше перестройки под новые обстоятельства знакомых тезисов, например, требования уничтожить памятники нацистским коллаборационистам или распустить нацбатальоны. Некоторые забегали, конечно, дальше, но все же с оглядкой на историю. Так, профессор Военного университета и член научного совета Российского военно-исторического общества Олег Бельков пытался примерить денацификацию Германии к современным реалиям. Схожим путем шел и созданный в 2023 году Институт Царьграда.
В декабре 2022 года научную конференцию «Денацификация: история и современность» организовал Научно-исследовательский институт проблем безопасности СНГ – небольшое НКО, близкое к Совету безопасности РФ и Россотрудничеству. Судя по опубликованному сборнику конференции, участники расшифровывали «денацификацию» тоже «умеренно», предполагая демилитаризацию, изъятие собственности у тех, кто финансировал националистические батальоны, гарантии свободы для русского языка, а также активную историческую политику.
Спустя почти два года профессор философии из Крыма Олег Шевченко подготовил коллективную книгу-агитку «Полевая тетрадь СВО», где авторы в соответствующих главах про «денацификацию» заигрывали с известным, восходящим к началу XX века, но теоретически ложным различением между «патриотизмом» и «национализмом», правда, уравнивая последний с «нацизмом» (с. 127). В воображении пропагандистов ни украинская культура, ни даже ее государственность не должны пострадать в ходе проведения «СВО», но будущее «новой Украины» обрисовывалось явно непривлекательно:
«Самая бедная страна европейского субконтинента. Рынок сбыта подержанных автомобилей, одежды и масс-ширпотреба, источник дешевой рабочей силы и продукции сельского хозяйства» (с. 197).
Связь «денацификации» с насильственной русификацией пока выставлялась исключительно как защита русского языка. Например, один из авторов консервативного агентства новостей Regnum в августе 2022 года рассуждал, что на «освобожденных» территориях украинский язык сам отомрет. Переучивать детей и переквалифицировать преподавателей не составит проблемы – они на самом деле русские, а потому предрасположены знать русский язык. А если у кого-то возникнут проблемы, то, значит, перед нами националисты.
Судя по всему, русификационная линия была взята на вооружение оккупационными структурами. В июне 2024 года о насильственной русификации в школах на оккупированных территориях писала Human Right Watch.
Смутный радикализм кабинетной науки
Схожий образ мысли показывали и представители российской науки, которые во второсортных научных журналах пытались развить «денацификацию» как кардинальное преобразование украинского общества. Некоторые авторы (например, доктор социологических наук, замполпреда президента в Южном федеральном округе Владимир Гурба или заслуженный юрист РФ Игорь Глебов) оставались на уровне общих рассуждений о масштабных изменениях и долгосрочной политике искоренения «нацизма» и «национализма», предполагая, что Россия должна построить «новую Украину», но на каких конкретных принципах – этого они не писали. Радикализм порыва явно разбился об отсутствие риторических инструментов, как более приличным образом обосновать оккупацию и последующие жесткие меры.
Некоторые заходили куда дальше.
Для московского доктора политических наук Алексея Федякина просто русификации недостаточно, если процесс «реинтеграции» не будет сопровождаться радикальными мерами в сфере переустройства экономики, культуры и административного деления. Он призвал читателя задуматься, что «предстоит объединить совместимое (генетически родственное), частично совместимое (при прочих равных условиях) и несовместимое (органически чуждое)».
Кандидат исторических наук из МГИМО Георгий Мачитидзе под денацификацией видел утверждение на оккупированных территориях российских «цивилизационных ценностей», описанных в Стратегии национальной безопасности. Завкафедрой уголовного процесса МГУ Леонид Головко на страницах ведомственного журнала российского МИД уравнял денацификацию с защитой честного образа России:
«Речь должна идти об уголовно-правовом запрете создания, распространения и поддержания любой идеологии, отрицающей историческую роль России, легитимность ее государственных образований и принадлежащих ей в те или иные исторические периоды территорий, ее культуру, язык, право на политическое и государственное самоопределение, а равно право всех лиц разделять ее политические, религиозные, культурные ценности».
Доктор философских наук Евгения Алехина и музейный сотрудник Юлия Заложных, следуя этой же логике борьбы с «русофобией» и глобализмом, предложили медико-биологические метафоры для осуществляемого насилия в отношении Украины:
«На Украине победила западническая либерально-националистическая идеология, превратившая её в „раковую опухоль“ русского мира, которая угрожает его существованию и поэтому подлежит, образно говоря, кардинальному „лечению“ в виде оперативного вмешательства (демилитаризации), химической и лучевой терапии (денацификации)».
При всей смутности предлагаемых мер их радикальность и насильственный характер вполне себе очевидны.
Владислав Седнев и Алексей Войтов из Донецкого государственного университета юстиции также оказались обеспокоены юридическими и институциональными механизмами «денацификации» и уничтожения «украинского национализма», а их коллега доктор психологических наук из Донецкого государственного университета Елена Максименко напомнила – пусть и иносказательно – о значимости насилия:
«Процесс денацификации может начаться только тогда, когда объект данного процесса столкнется с деструктивными последствиями выбранного пути для собственной жизни, ощутит экзистенциальный кризис потери смысла жизни и ему потребуется помощь. Выбор помогающего определяется доступностью, эмоциональной устойчивостью, стабильностью, готовностью принять и помочь, профессионализмом, справедливостью, зрелостью, культурностью и образованностью».
Перед нами яркий пример переплетения психологического дискурса и риторики оправдания насилия через обращение к последующей авторитарной и всеподчиняющей «заботе».
Открытый радикализм
Одновременно развивалась и другая линия аргументации, которая отчетливо продвигала идею этнических чисток или тотального уничтожения украинской государственности.
3 апреля 2022 года государственные «РИА новости» опубликовали статью политтехнолога Тимофея Сергейцева «Что Россия должна сделать с Украиной». Меры оказались разнообразными: тотальная люстрация, перевоспитание жителей посредством идеологических репрессий и жесточайшей цензуры, лишение Украины суверенитета и деукраинизация. Автор напрямую провозглашал невозможность ее существования как национального государства, а значит, ее верхушка «должна быть ликвидирована». Все население, несогласное с политикой России, предлагалось изгнать на территорию западной Украины, оградив ее зоной отчуждения. Фактически речь шла о комплексных политических и этнических чистках.
Неудивительно, что статья, напоминающая рассуждения нацистской верхушки в отношении перспектив Советского Союза, вызвала широкий скандал и была быстро удалена с «РИА Новости».
В конце года, уже в «академической» статье, эти идеи развил социолог, старший научный сотрудник Академии наук Татарстана Владислав Шерстобоев. Он предлагал несколько мер, включая тщательную проверку биографий каждого украинца, «проведение полного и исчерпывающего процесса самоанализа всех граждан Украины» и деление ее населения на разные группы по степени лояльности к своей стране.
Обеспокоенность у него вызывало определение «звеньев особого внимания». Под ними понимаются
«социальные категории и группы, которые максимально вовлечены в производство и воспроизводство системы украинского нацизма. Разрушение всей системы без ликвидации каждого из этих звеньев не будет окончательным».
Что значит «разрушать», не уточнялось, а вот чтобы их выявить, Шерстобоев советовал изучить степень финансовой зависимости людей от «украинского режима» и «глобального мира». Под потенциальный удар попадают не только представители политического, военного и интеллектуального класса, но и сотрудники общественных организаций, получающие зарубежные гранты, ученые и спортсмены (поскольку участвуют в международных соревнованиях и мероприятиях) и те, кто занимаются производством цифровых технологий. Рецепты денацификации от Шерстобоева отдаленно напоминают мне логику сталинских репрессий и истребления «эксплуатирующих классов».
Весной 2023 года московское издательство «Яуза» выпустило книгу фронтовых впечатлений малоизвестного писателя-фантаста Андрея Лисьева «Не прощаемся!». Летом – в начале осени 2022 года автор ездил «за ленточку», в расположение псковских десантников (тех самых, что ответственны за массовые преступления в Буче). Борьба с «нацизмом» и защита мирного русского населения – ключевые мотивы повествования. Однако в одном из диалогов Лисьев идет дальше, предлагая расшифровку денацификации как этнических чисток с опорой на псевдонаучную теорию этногенеза Льва Гумилева. Правда, вместо однозначного призыва мы видим констатацию неизбежности:
«Выживут только „хатаскрайники“. Денацификация – это способ прервать этногенез украинской нации. В истории хватает таких примеров… прерванного этногенеза» (c. 61).
Эта прагматичная кровожадность оттеняется за счет сетований десантника-собеседника, что ему всё равно жалко людей:
«У наших в этой войне тоже гибнут лучшие» (с. 62).
Тем самым Z-читателю предлагается идея этнических чисток в оболочке трагической «противоречивости». В провозглашаемой «неизбежности» также нет ничего нового: точно таким же образом нацистские преступники в свое время оправдывали истребление евреев, а большевики – масштабные политические репрессии. То «расовые законы», то «логика исторического развития» ставят радикального субъекта перед «неприятным выбором», которой со всем мужеством предстоит сделать. У Лисьева – все то же самое, только с опорой на Гумилева.
Осенью 2024-го сторонником схожих идей стал публичный историк Александр Дюков, который с конца 2000-х годов возглавляет фонд «Историческая память», близкий к Кремлю. На протяжении полутора десятилетий этот фонд вел публицистическую «борьбу» против героизации нацистских коллаборационистов, раздувая войну памяти. В конце 2010-х годов он же приложил руку к разработке концепции «геноцида советского народа». Естественно, после 24 февраля 2022 года Дюков превратил свой телеграм-канал в инструмент Z-пропаганды. Его включили в научные советы Музея победы и Российского военно-исторического общества, то есть речь идет о человеке, явно входящем в круги околовластных экспертов.
Развиваемый им тезис об «искусственности Украины» не заслуживал бы внимания, если бы осенью 2024 года он не превратился в основание для указания куда более «масштабных» целей. Одним из первых на это обратил внимание украинский историк Юрий Латыш, со-модератор телеграм-канала «Историческая экспертиза» и замредактора одноименного научного журнала. Дюков призвал к исчезновению украинского государства и изгнанию его сторонников за рубеж, говоря, что ее жители
«не украинцы, не „хохлы“, это русские люди, которым много поколений государство промывало мозг».
В ответ на обвинения со стороны Латыша о планировании «геноцида украинского народа» Дюков скорректировал позицию, заявив, что он-де сторонник свободной демократической Украины, против запрета украинского языка, однако, по его мнению, тот сам по себе отомрет, если разрешить везде использовать русский.
Тут – все та же «неизбежность», правда, уже в ином духе: «толкни падающего».
Институт этнических чисток
Если описываемые выше примеры можно считать «частными мнениями», то совершенно иначе ситуация обстоит с созданием весной 2023 года при Донецком государственном университете Центра этнополитической реабилитации. На официальном сайте одна из первоочередных целей его интеллектуальной деятельности так и звучит:
«Формирование комплекса мер этнической реабилитации украинизированного в процессе коренизации советского периода и украинизации в независимой Украине русского населения возвращённых территорий».
Другими словами, «этнополитическая реабилитация» оказывается эвфемизмом для более знакомой «русификации».
Возглавляет институцию некий Юрий Николаев, который в советское время служил в местном КГБ, а после 2014 года – в «МГБ ДНР». В телеграм-канале центра выложены несколько его интервью донецкому радио (раз и два), не оставляющие сомнений в системе мышления, где старые советские установки причудливым образом сочетаются с отсылками к Геллнеру, Валлерштайну и Хобсбауму.
Если кратко суммировать, то его идеи позволяют видеть в «этнополитической реабилитации» уже систему этнических чисток.
Выглядит у Николаева это так: раз нации формируются, значит, их можно и деконструировать, и вообще правильно, что в мире отмирают языки и культуры многих народов – такое разнообразие не приведет ни к чему хорошему. Около 60% украинцев считают себя русскими, и им нужно помочь в укреплении русской идентификации. Шовинизм (понимаемый как очень сильный патриотизм) – это нормально, а вот национализм – угроза, националисты неисправимы, так как любовь к своей нации у них заложена генетически. А потому против украинских националистов должны быть применены силовые методы воздействия, а остальное население страны вполне возможно превратить в русских шовинистов.
Центр этнополитической реабилитации можно было бы воспринять как квазинаучный курьез. Судя по новостям его телеграм-канала, публичная дискуссия – пока? – ограничивается вопросами «денацификации» образования и исторической памяти, а также распространения русского языка. Однако среди партнеров указаны российские федеральные госструктуры (МИД, а также Министерство науки и высшего образования), университеты (МГУ им. Ломоносова, РГСУ, Южный федеральный университет, Рязанский государственный университет, Воронежский государственный университет), квазигосударственные институты политики памяти (Российское историческое общество, Российское военно-историческое общество), а также отдельные провластные аналитические структуры, как Институт стран СНГ и уже рассмотренный выше фонд «Историческая память» с Дюковым во главе.
В ноябре 2023-го и августе 2024-го Центр этнополитической реабилитации провел две научные конференции по «проблемам денацификации», куда заполучил высокопоставленных спикеров: первого замруководителя администрации Путина Сергея Кириенко, сенатора Андрея Клишаса, главреда Russia Today Маргариту Симоньян. И еще ряд руководителей российской науки среднего звена. Более того, в конце сентября 2024 г. центр организовал «стратегическую секцию» по проблемам исторической памяти в рамках международной конференции «История Новороссии», организованной в Мариуполе по распоряжению Путина.
Все это невозможно без определенной протекции во властных кругах. Как говорит знающий человек, Центр этнополитической реабилитации является одним из партнеров Миноборнауки на «новых территориях», через который выстраивается сотрудничество российских и местных ученых.
И видимо, небезуспешно.
Если изначально в мероприятиях этой структуры принимали участие чиновники-от-науки и малоизвестные исследователи-гуманитарии, то в Мариуполе на ее площадку «забежали» и вполне уважаемые ученые – доцент МГУ Даниил Аникин (специалист в области политики памяти) и директор Института региональных исторических исследований ВШЭ Екатерина Болтунова (одна из представителей интеллектуальной истории, имеющая репутацию в западном академическом мире). Согласно сайту Вышки, она рассказывала про методологию исторической памяти и классиков этого междисциплинарного направления – Мориса Хальбвакса, Пьера Норá и Яна Ассмана. В ноябре с лекцией о конфликтах на постсоветском пространстве приехал профессор МГИМО, ведущий российский кавказовед Сергей Маркедонов.
Позорное явление
Несомненно, перед нами один из примеров человеконенавистнического дискурса, порожденного в России попытками «отмазать» нападение на Украину. Помимо собственно «борцов идеологического фронта», в их воспроизводстве, рационализации или опосредованной легитимации участвуют представители академической среды, придавая ситуации лоск «респектабельности». Тот факт, что постепенно с тем же Центром этнополитической реабилитации начинают считать возможным сотрудничать уважаемые специалисты в своих областях, свидетельствует: по мере затягивания войны граница между «нельзя» и «допустимо» размывается.
Еще 2 марта 2022 года украинский писатель и публицист Анатолий Стреляный обратил внимание в дневнике на лукавство официальной российской риторики:
«Слова с виду не по делу, пустые слова (ну какая нахрен „нацификация“?!), в них брехня, лукавство, дикие преувеличения и передергивания, а вот содержание не пустое. Слова не те, а смысл их тот. Смысл всё тот же, что всегда: Украина не должна быть Украиной и частью Запада» (с. 12).
Так и в нашем случае: можно долго спорить, подпадают ли высказывания изученных спикеров под призыв к совершению геноциду или преступлений против человечности – пусть юридические аспекты выяснит суд. Несомненно одно: «денацификация» – это не только идеологический конструкт, скрывающий истинные цели нападения. «Денацификация», прозвучавшая от главного начальника, породила агрессивную риторику, участники которой из «научных кабинетов» с большой готовностью рассуждают, кого и как можно оккупировать, убить, выгнать или перевоспитать.
И одновременно примеряют маску «благопристойности». Правда, заигрывание то с биологическими метафорами, то с «суровой неизбежностью» выдает их: они наследуют тем принципам мышления, которые и должны стать объектом настоящей денацификации – без кавычек.
Источник: Константин Пахалюк, The Moscow Times.
