Эксперты – о том, станет ли Центральная Азия местом конфликта интересов Москвы и Пекина, а также о том, что наступило время для США и Запада активно вернуться в регион.
За последние годы многие специалисты по Центральной Азии в США и странах Запада не раз предрекали конфликт имперских интересов России в Центральной Азии и глобальной экономико-политической экспансии Китая, которая нацелена и на данный регион.
Действительно, наметившиеся уже давно разногласия между Москвой и Пекином в сферах влияния на страны региона, особенно в экономической сфере, вели к возникновению серьезных споров, готовых перерасти в серьезные конфликты. До сих пор, однако, обе страны стремились не допустить, чтобы эта напряженность подорвала более важные сферы отношений между ними.
При этом, и Китай и Россия продолжают рассматривать Центральную Азию в качестве «базы» для своих более масштабных усилий по построению альтернативного мирового порядка.
Эксперты Центра новой американской безопасности (CNAS) обсудили то, как российско-китайские отношения могут развиваться в будущем, учитывая вступающие в противоречие друг с другом планы Москвы и Пекина по отношению к странам региона.
Приглашенный Центром новой американской безопасности для участия в этой дискуссии помощник госсекретаря США Дональд Лу (Donald Lu Assistant Secretary of State Bureau of South and Central Asian Affairs U.S. Department of State), который проработал шесть лет в посольствах США в разных странах Центральной Азии и столько же в центральном аппарате Госдепартамента, заметил, что несмотря на показное дружелюбие, которое демонстрируют российские и китайские дипломаты по отношению друг к другу, за эти годы между ними «наблюдалось мало сотрудничества и много соперничества».
Помощник госсекретаря рассказал поучительную историю о том, как, например, «две компании – одна китайская, а другая российская – столкнулись в конкурентной борьбе за проект модернизации энергетического предприятия Кыргызстана, которое является ключевым технологическим центром осуществляющим отопление страны».
Дональд Лу имел ввиду борьбу за контракт между российской Интер РАО, которая еще со времен СССР имела большой опыт эксплуатации ТЭЦ в Кыргызской Республике, и «некой китайской компанией TBEA, о которой никто не слышал до тех пор, пока она не победила в схватке за проект».
Эту историю Лу назвал «отвратительной и грязной». Китайцы просто «продавили» свой проект: Интер РАО предлагал цену в $518 млн, а ТВЕА – $390 млн с возможностью снижения цены.
При этом ТВЕА самостоятельно покупала оборудование в Китае и сама выбирала субподрядчиков для проекта, что вызвало недовольство в Кыргызстане.
ТВЕА также обещала построить для кыргызстанцев две школы за $2 млн грантовых денег, при этом правительство Кыргызстана «решило, что денег хватит только на одну школу». После того, как ее открыли в 2017 году, «прокуратура Кыргызстана возбудила дело из-за хищений при ее строительстве».
В 2017 году модернизация ТЭЦ Бишкека была закончена. Она «обошлась Кыргызстану в $386 млн». Кредит на модернизацию выделил государственный «Эксимбанк» Китая. Вместе с процентами по кредиту Кыргызстан «должен вернуть КНР около $500 млн».
«Если вы были в Кыргызской Республике, в ее столице за последние пять или шесть лет, то знаете, что это одно из самых загрязненных мест в мире. Зимой, когда эта ТЭЦ выпускает дым, чтобы отапливать здания Бишкека, вы можете почувствовать неприятный привкус во рту. В 2018 году ТЭЦ закрыли посреди зимы в особенно холодный период, оставив миллион человек в темноте и в холоде. Был общественный резонанс, и многие, включая бывшего премьер-министра федерального правительства, были заключены в тюрьму за коррупцию. Протесты были направлены против китайского присутствия в стране. В то время в Кыргызской Республике было 25 000 китайских рабочих. Протестующие говорили: “вы женитесь на наших женщинах, вы отнимаете у нас работу, вы вторгаетесь в нашу страну своим экономическим присутствием, убирайтесь домой!”. Китайский посол потерял работу из-за того, что не смог овладеть ситуацией. Затем в 2020 году, когда произошли события, которые привели к власти нового руководителя, многие китайские предприятия были сожжены. Медные и золотые рудники разграблены. Местные жители бросали камни в китайских рабочих, 40 из них оказались в больнице. И что было интересно для меня, так это то, что ни одна другая иностранная компания – а, прежде всего, российские – не была тронута».
Каковы приоритеты России в Центральной Азии?
Андреа Кендалл-Тейлор, старший научный сотрудник и директор программы трансатлантической безопасности Центра новой американской безопасности (Andrea Kendall-Taylor, Senior Fellow and Director, Transatlantic Security Program, Center for a New American Security), отметила, что Россия и Китай вынуждены «союзнически взаимодействовать» из-за конфликтных ситуаций в разных частях мира. Москва прежде всего вынуждена слушать Пекин, так как ей необходима помощь в войне. Центральная Азия также «приобрела еще большее значение после полномасштабного вторжения России в Украину».
«России необходимо сохранить свое господство в регионе, – пояснила эксперт. – Сейчас она прилагает все усилия, чтобы утвердиться в качестве крупного полюса в этом новом международном порядке, который, по ее мнению, она устанавливает, а чтобы быть мировой державой, сначала нужно быть региональной державой».
По мнению Кендалл-Тейлор, «если российское влияние в Центральной Азии, на Кавказе, и в некоторых из ее традиционных сфер ослабнет, государства региона начнут удаляться от Москвы, которая потеряет рынки, рабочую силу и безопасность на южных границах».
Каковы приоритеты Китая в Центральной Азии?
Лиза Кертис, старший научный сотрудник и директор Индо-Тихоокеанской программы Центра новой американской безопасности (Lisa Curtis, Senior Fellow and Director of the Indo-Pacific Security Program, Center for New American Security), напомнила, что «весь регион является важной частью» китайской инициативы «Один пояс – один путь».
По данным Кертис, торговля между Китаем и государствами Центральной Азии достигла $90 миллиардов.
«КНР намного превзошла Россию в качестве крупнейшего торгового партнера региона. Китайские проекты в энергетике Центральной Азии сейчас оцениваются более чем в $63 миллиарда. Китай рассматривает Центральную Азию как долгосрочного поставщика своих энергетических потребностей. 70% импорта газа в КНР поступает из Туркменистана. А по отношению к России в странах региона растет скептицизм, который особенно усилился из-за войны в в Украине», – рассказала эксперт.
Кертис считает, что несмотря на то, что Россия в военном отношении пока присутствует в странах региона достаточно явно: например, «имея 7000 солдат в Таджикистане», Китай уже реализует свою собственную концепцию безопасности, открыв военную базу на границе между Таджикистаном и Афганистаном, и собираясь создать вторую.
«Проблемы терроризма в регионе еще больше повлияют на этот процесс, – добавила исследователь. – Именно “ИГИЛ-Хорасан” взяла на себя ответственность за атаку на концертный зал Крокус-Сити в Москве, а также за атаку в Иране в январе. Это может побудить Китай усилить свое влияние в сфере безопасности в регионе. И, конечно ШОС – Шанхайская организация сотрудничества – это инструмент КНР по продвижению своих целей – уменьшает глобальное влияние США. И ШОС расширяется – Индия, Турция, Египет, Кувейт и ОАЭ присоединились к ней».
По мнению аналитика, Россия поддерживает ШОС как «площадку для сплочения всех стран, которые не хотят однополярного мира», однако, Москва «недооценивает коварство Китая в этом вопросе».
Как вторжение России в Украину повлияло на ситуацию в регионе?
Помощник госсекретаря США Дональд Лу, чтобы ответить на этот вопрос, предложил не рассматривать Центральную Азию как некий монолит мнений.
«Есть Казахстан, который из-за нефтяных и газовых богатств чувствует себя уверенно. Есть прозападный Узбекистан. Есть позитивный нейтралитет Туркменистана, который, поставляя много природного газа Китаю, старается сбалансировать силы в регионе, строя отношения с Турцией и Европой, с Россией и Китаем, и даже с Соединенными Штатами. Больше всего соперничество между Россией и Китаем проявляется в Таджикистане и Кыргызстане. Эти страны очень зависят от Москвы в плане денежных переводов сезонных рабочих, а также зависят от России в плане безопасности, так как в обеих странах находятся российские военные базы. Однако у обеих стран почти половина внешнего долга приходится на китайский Эксимбанк. Есть ощущение, что кредиты, взятые ими за последние 15 лет, они никогда не смогут вернуть.
А Китай предлагает им все больше и больше денег. И эти страны, возможно, с надеждой смотрят на Европу и на США»
Могут ли попытки Китая внедрится в сферу безопасности региона, вызвать недовольство в Москве, которая традиционно считает эту область своей?
Андреа Кендалл-Тейлор убеждена, что Москва не захочет позволить Китаю войти в пространство безопасности, однако она понимает, что пока в Украине продолжается война, у нее нет особого выбора.
«При этом странам Центральной Азии стало негде брать оружие для своих нужд и им приходится обращаться к Китаю и Турции. Это особенно не нравится Москве, но в Кремле будут терпеть, пока продолжается война в Украине. Кроме того, поддержание безопасности в Центральной Азии, даже если этим полностью займется Китай, останется в интересах России. Так что у Пекина и Москвы действительно есть мощные стимулы для сотрудничества в регионе, и одним из ключевых факторов является их восприятие “общей угрозы” и их желание “поддерживать стабильность” в регионе. Более того, нет уверенности в том, что Москва, даже если б не было войны в Украине, смогла бы поддержать безопасность в регионе, учитывая атаку в Крокус-Сити».
Где в экономике Центральной Азии места для потенциальных конфликтов интересов Китая и России?
Андреа Кендалл-Тейлор уверена, что это – энергетика и нефтегазовый сектор.
Китай, по мнению аналитика, выиграет от развития так называемого, «Среднего коридора» – новой возможности экспортировать нефть и газ через Центральную Азию, через Каспий в Европу и другие части мира, тогда как Россия хотела бы видеть маршрут поставок газа и нефти через «Север-Северо-Запад».
«Существует важный для КНР элемент логистики – железнодорожная линия, проходящая через Казахстан, по которой из Китая товары перевозятся в Европу. И она может стать инструментом давления России на КНР. Что касается энергоресурсов – все сложнее. Казахстан, безусловно, пытается уменьшить свою зависимость от необходимости использовать КТК (Каспийский трубопроводный консорциум). Однако по нему идет почти 80% казахской нефти. Казахстан только начал транспортировать нефть через трубопровод “Баку – Тбилиси – Джейхан”. И это всего около 5% его нефти. Так что это долгосрочный проект», – пояснила Кендалл-Тейлор.
Она уверена, что именно в инвестициях в подобные проекты США должны сыграть важную роль.
«США должны взаимодействовать с этими странами, – добавила эксперт. – Страны Центральной Азии приветствуют поддержку США их территориальной целостности и независимости. Они приветствуют инвестиции США, и поэтому новая возможность для США – это участие в создании “энергетических коридоров”. Так приходящая администрация Трампа может вложить еще больше ресурсов в разделение влияния Китая и России в регионе».
Лиза Кертис добавила, что не стоит забывать и о той роли, которую США традиционно играли в регионе, хотя и частично утратили после ухода из Афганистана.
«Талибан по-прежнему связан с Аль-Каидой. А всегда есть вероятность, что Аль-Каида снова станет серьезной угрозой для Соединенных Штатов. Поэтому мы должны работать с Центральной Азией, чтобы убедиться, что у них есть ресурсы и возможности для защиты своих границ и защитить их от распространения влияния Афганистана в регионе», – подчеркнула она.
Использует ли Россия свою колоссальную машину дезинформации и пропаганды в Центральной Азии?
Дональд Лу, помощник госсекретаря США по вопросам Центральной Азии, согласился с тем, что хотя машина российской пропаганды работает повсеместно, она, похоже, уступила первенство Китаю в регионе, хотя результаты информационного влияния КПК и не такие уж сильные.
Лу отметил, что китайцев подводит языковый барьер и разница в мышлении: во многих странах Центральной Азии «появилось множество предпринимателей, которые исповедуют скорее либертарианские принципы и чужды установок китайской компартии».
Андрея Кендалл-Тейлор, напротив, считает, что российская пропаганда именно в Центральной Азии имеет традиционные площадки влияния через свое «центральное телевидение» (телеканалы, ретранслирующие московский контент в странах региона еще со времен СССР).
Общим местом в области информации у Пекина и Москвы в регионе является лишь стремление всячески не пускать демократию в Центральную Азию и пытаться уменьшить влияние США, – убеждена эксперт.
Дональд Лу уверен, что противостоять дезинформации и пропаганде, исходящей из Пекина и Москвы, лучше всего, делая инвестиции в образование, тем более, что именно эта тема приветствуется властями всех стран региона.
«Все это открывает новые возможности перед США для возвращения в регион, – резюмировала дискуссию Лиза Кертис. – США должны увеличивать и свою торговлю, и сотрудничество в борьбе с терроризмом, и дипломатическое сотрудничество. В глубине души, государства Центральной Азии возражали бы против любой концепции господства и России, и Китая над регионом. Однако им также нужны альтернативные источники инвестиций, политическая поддержка, которая может исходить только от Запада, от США».
Источник: Стан Прибылов, «Голос Америки»
