В течение прошлой недели поступало все больше подтверждений того, что КНДР отправила в Российскую Федерацию свои регулярные войска для последующего применения их в Украине. Из разных источников звучали разные цифры о том, сколько северокорейских оккупантов может быть отправлено на войну, и самая большая из названных – 12 тысяч. Много это или мало и как это может отразиться на фронте?
Третья сторона
Россия еще в 2022 году предпринимала попытки привлекать к боевым действиям в Украине иностранные силы, когда к российскому командованию стало приходить осознание того, что война будет не быстрой, а как раз наоборот. Высокий уровень потерь уже тогда создавал относительную проблематику пропорции сил и средств, необходимых для удержания и наступления.
На сегодняшний день в Украине задействовано более 550 тысяч российских оккупантов, что в три раза больше, чем было в 2022 году, в начале полномасштабного вторжения. Но за этот период продвижение РОВ в наступлении замедлилось в 80 раз, а потери выросли почти в 10 раз.
Такое изменение связано со множеством факторов, основной из которых – критическая диспропорция количества сил с их штатной комплектацией средствами, то есть соотношение подразделений и техники. Повлиять на эту ситуацию командование российских оккупационных войск не сможет, поскольку она целиком и полностью зависит от возможностей военно-промышленного комплекса РФ обеспечивать армию всеми необходимыми средствами. Поэтому дефицит техники пытаются закрывать увеличением людского ресурса. Но и тут стали возникать проблемы.
В пропорции гипертрофированного людского ресурса в составе РОВ и возможностей, а также эффективности в наступлении опять возник дисбаланс, не позволяющий командованию оккупантов одинаково по всему фронту интенсифицировать боевые действия. И Кремль решил продолжить наращивать людскую компоненту не только за счет мобилизации, но и путем увеличения армии и прочих процессов. Но даже это все суммарно не даст того эффекта, к которому стремится военно-политическое руководство страны-агрессора. Единственный выход из ситуации для него – привлечение третьей стороны, которая свежими силами быстро пополнила бы состав РОВ.
Армия КНДР в России
По мере поступления на прошлой неделе информации о северокорейских военных, находящихся уже на территории России, можно было сразу сделать вывод, что это представители пехотных подразделений. Напомню, ранее я указывал на размещение поблизости от границы с России четырех северокорейских пехотных корпусов – это 8, 9, 10-й и 11-й – и было бы логичным увидеть представителей именно этих формирований в РФ первыми.
В то же время не было отмечено перемещения военной техники, приданной соответствующим подразделениям. То есть по крайней мере сейчас в Россию отправляется исключительно пехота в формате маршевого батальона.
Пока это не дает возможности определенно ответить на вопрос, будут северокорейские подразделения в ближайшее время комплектоваться техникой из КНДР или они получат комплектацию российской техникой. Хотя, как мне кажется, они так и останутся исключительно пехотной компонентой – маршевыми батальонами с минимальной комплектацией. Причиной является хотя бы то, что Россия свою армию не может полностью штатно комплектовать техникой, а тут практически современный российский армейский корпус!
Напомню, что в 2022 году РОВ пытались сформировать 3-й армейский корпус, потратили на это четыре месяца и ввели его в зону боевых действий недоформированным – вместо 15 тысяч единиц личного состава немногим более 11 тысяч. Ждать четыре месяца командование оккупантов сейчас не будет, поэтому введение северокорейской пехоты в зону БД произойдёт в ближайшее время. Но вот на каком направлении и с какой функцией?
Роль северокорейцев в войне против Украины
Сразу хочу отметить, что мы сейчас верифицируем, возможно, первую волну северокорейских военных, за которой последуют дополнительные. Потому эти 12 тысяч тел могут быть только началом. Но рассмотрим именно их возможную роль и влияние на поле боя.
Думаю, уделять внимание вопросу языкового барьера и проблемам коммуникации и взаимодействия, которые возникнут у подразделений на поле боя, не стоит. Это и так все прекрасно понимают. Даже у РОВ с этим возникают проблемы, особенно в Курской области, где российские БТРы выезжают на украинские танки и уничтожаются в упор прямой наводкой.
В условиях интенсивных наступательных, штурмовых действий постоянная, непрекращающаяся коммуникация играет важнейшую роль. У меня возникают серьезнейшие сомнения, что северокорейские подразделения в этом будут образцово-показательными.
Итак, 12 тысяч. Скажем так, это по российским меркам недосформированный армейский корпус (АК). И из этого следует вопрос: где его будут использовать и как? Будет ли это формирование размещено на одном участке фронта, своей зоны ответственности или же их распределят по разным участкам?
Если этот северокорейский АК будет отвечать за определенный участок, то при отсутствии штатной комплектации техникой он не проявит какого-либо КПД на отдельно взятой локации и даже более того – может довольно быстро посыпаться. Но возможны и другие варианты.
Этот армейский корпус может быть использован для прикрытия границы России и Украины в Брянской, Курской и Белгородской областях РФ. Фактически количественно он сейчас превышает группу войск “Брянск”. Либо этими “интернационалистами” могут усилить Курскую или Белгородскую группировки, что временно может решить для оккупантов проблему нехватки людского ресурса на этих участках.
Второй вариант – это замена российских подразделений в глубоком тылу временно оккупированных территорий Украины, выполняющих функции удержания территории и надзирательно-репрессивные. В свою очередь высвободившиеся российские подразделения из глубокого тыла будут переброшены на линию боестолкновения для усиления наступательного потенциала.
Третья и зачастую первая приходящая на ум версия – это, конечно, непосредственное участие северокорейцев в боевых действиях на линии боевого столкновения в качестве штурмовых подразделений. Появление такого количества личного состава на отдельно взятом направлении может стать серьезным усилением наступательных способностей РОВ.
Например, если северокорейцев сосредоточат на Кураховском направлении, то как пробивная живая сила они сделают свою работу, методично закидывая наши позиции телами. Если же северокорейский АК будет разделен на батальоны или, предположим, на пехотные полки, то эффективность такого применения будет снижена, и они быстрее рассосутся в массе РОВ.
В зависимости от таких вариантов применения северокорейского АК ситуация для нас будет иметь разные последствия, но неизменным останется негативный эффект от единовременного увеличения количества противника на одном или нескольких участках фронта. На протяжении последнего полугодия РОВ свой мобилизационный ресурс распределяли в зависимости от потерь, и по зоне БД в основном происходила компенсация. В этом же случае равномерное распределение ресурса на компенсацию потерь получит свежий приток сил численностью в 12 тысяч.
Выводы
В некотором смысле возможно одномоментное увеличение российских оккупационных войск на 12 тысяч – это именно то, о чем я говорю уже достаточно давно: в 2025 году РОВ будут воевать преимущественно людским ресурсом в гипертрофированно большом количестве, и СОУ следует к этому готовиться, адаптироваться. Появление северокорейского армейского корпуса – это примерно такая же стрессовая ситуация для СОУ, какую в 2025-м по мере чрезмерного притока людской компоненты испытывали бы наши рубежи и линии обороны. И это будет первая проверка на прочность.
Возможно, именно переходный период к увеличению армии на 180 тысяч и накопление собственного ресурса и будет для РОВ обеспечиваться поддержкой северокорейских подразделений. Это наталкивает на мысль, что нынешний трансфер из 12 тысяч может быть не последним.
По-разному можно оценивать подготовку, опыт, мотивацию, уровень коммуникации и адаптацию северокорейских военных, но какой бы из вышеизложенных вариантов применения этих сил мы ни рассматривали, все они для нас имеют только негативный фактор. Дополнительные 12 тысяч в проекции месячных потерь и их компенсации у РОВ – это не капля в море.
Если же такие трансферы от КНДР станут ежемесячными, регулярными (хотя бы течение 3-4 месяцев), то можно говорить о высоких рисках на тех направлениях, где будут сосредотачиваться северокорейские подразделения.
Источник: Александр Коваленко, «Обозреватель».
