Президент Южной Кореи проводит специальное совещание, посвященное участию северокорейских военных в войне России с Украиной. Беспокойство Сеула легко объясняется. Если военных из КНДР можно направить на линию соприкосновения российских и украинских войск, не может ли это означать, что военных из России можно направить на демаркационную линию между двумя Кореями тогда, когда у Ким Чен Ына возникнет желание «разобраться» с Югом?
Но это расхождение позиций двух Корей – одна помогает Украине, другая России, одна присылает россиянам оружие и военных, другая предоставляет нам снаряды – еще раз напоминает не только о том, какие разные государства существуют на Корейском полуострове, но и какие разные народы там живут.
В конце Второй Мировой войны это точно был один народ, который пережил ужасные десятилетия оккупации и был полон сил к возрождению собственной государственности. Однако Советский Союз и коммунистический Китай силой оторвали одну часть Корейского полуострова от другой и создали на этой захваченной части коммунистическое государство, которое со временем превратилось в пародию на средневековую монархию. Можно сказать, эволюция произошла в обеих Кореях. Однако, если жители Юга прошли путь от диктатуры к демократии и развитой экономике, жители Севера от коммунистической диктатуры прошли путь к тирании и бедности.
35 лет назад мой товарищ, студент из Северной Кореи, который учился в Москве, убеждал меня во время прогулки по Арбату, что две Кореи обязательно объединятся и что я просто не понимаю тяготения корейцев к восстановлению общей страны. Он был сообразительным парнем и откровенно презирал созданный сталинскими усилиями режим. Однако, мне было бы интересно увидеться с ним сегодня и спросить, не изменил ли он своей точки зрения после того, как глава его государства торжественно отказался от самой идеи воссоединения и разрушил все те немногочисленные пути, которые еще вели с севера на юг. Ким Чен Ын назвал корейцев с Юга «другим народом» и, как по мне, он близок к истине: десятилетия жизни в кардинально разных политических и социальных условиях не компенсируются общим языком и историческим наследием. Да и язык, культура и представления об историческом наследии со временем также начинают быть настолько разными, что вчерашние соотечественники окончательно перестают понимать друг друга.
С корейцами это происходит на наших глазах. И если мы с вами внимательно будем следить за этим процессом, найдем дополнительные аргументы для того, чтобы противостоять российскому мифу об «одном народе». Потому что вопрос даже не в том, были ли жители, скажем, Киевского, Черниговского и Суздальского княжеств выходцами из общего государства. А в том, что жители северных княжеств Руси еще в домонгольский период познакомились с настоящей тиранией, а Золотая Орда продемонстрировала их князьям «эффективную вертикаль» для поддержания такой тирании – вертикаль, которая, несмотря на все повороты истории, работает до сих пор. А те, кто потом создал Украинское государство, продолжали жить в мире городских прав, шляхетской свободы, казацкой анархии. Поэтому да, Украина – она не только о языке, культуре или о том, чьими князьями на самом деле были Ярослав Мудрый или Юрий Долгорукий. Она еще и о свободе.
Просто этот водораздел между будущими россиянами и будущими украинцами состоялся так давно, что нам трудно проследить саму механику отделения, механику, которую не сломали даже столетия после Переяславской Рады. Однако объединение Украины с Галичиной четко продемонстрировало, какими разными могут быть украинцы, и какие шрамы оставляют в душе свободного народа даже несколько столетий жизни в отсталом авторитарном государстве, как трудно лечить эти раны после прививки порабощением.
Если даже среди одного народа – корейцев, китайцев материкового Китая и Тайваня, даже немцев после объединения ФРГ и ГДР – наблюдаются такие вопиющие различия после того, как одна часть нации подвергается этой «прививке порабощением», что уж говорить о россиянах и украинцах, разобщенных волей и рабством в глубине веков. Так что вопрос даже не в родстве, а в том, что свободный человек вряд ли имеет что-то общее с рабом или рабовладельцем – даже если он является их родственником.
Источник: Виталий Портников, Zbruc
