Солдат срочной службы Григорий Савинков из Кемеровской области сообщил родным, что сотрудники ФСБ заставили почти весь полк (он служит в 488-м гвардейском мотострелковом полку) подписать военные контракты, а он сам и “еще пара человек” держатся из последних сил под угрозами уголовного преследования и избиения.
В августе Григорий пропал со связи. Его мать и другие родственники “оборвали” горячую линию Минобороны, телефоны воинской части, но никакой внятной информации не добились. Помогли украинские волонтеры, ищущие пропавших солдат – через полмесяца они выяснили и сообщили родным, что Григорий жив-здоров, находится в плену. В середине сентября его обменяли “второй партией” – первый обмен военнопленными с участием российских срочников состоялся в августе.
Но теперь Григория Савинкова, по словам его матери, принуждают заключать контракт и возвращаться на фронт. Родные советуют срочнику не подписывать ничего и ни в коем случае, понимая, что “это билет в один конец”. Но беспокоятся, что он не выдержит давления.
“Военкомат просто морозился”
25-летний Григорий Савинков в 2023 году работал мастером на станции техобслуживания и собирался жениться. На войну не собирался.
– У него были планы открыть со временем свое СТО, механик он золотой, руки из нужного места. Работать нравилось, он уже и свой гараж открыл, собирал деньги на свое жилье, копил на свадьбу с девушкой своей, – говорит брат Григория Александр Савинков.
Другие родственники подтверждают: “Парень максимально уравновешенный, характер флегматический, максимально. Такой спокойный, уверенный в себе молодой человек”. На военную службу он не стремился.
– Проблем с деньгами, как у некоторых, не было. В ноябре 2023-го его призвали. Он пошел, обещали же, что срочников в войне участвовать не заставят. Надо так надо (в 488-м полку Григорий числился рядовым стрелком). В августе он против своей воли оказался фактически на войне, – объясняет старший брат срочника. – А он не вояка совсем. У него была нормальная жизнь простого нормального молодого парня, и тут это все просто как гром среди ясного неба. Вся жизнь под откос полетела! Как ему это все пережить, как все вернуть вспять, не знаю.
488-й мотострелковый полк Савинкова с осени до весны 2024 года стоял в Клинцах Брянской области. В апреле 2024 года Григория и еще несколько его сослуживцев отправили на границу в Курскую область.
– Когда началась вся эта история с вторжением в Курскую область, этот прорыв 6 августа, мы сразу поняли, что что-то неладное приключилось с Гришей, – говорит мать срочника Надежда. – Связи с ним тогда уже не было. Военкомат просто “морозился”: говорили, что никто ничего не знает. Мы начали писать всем подряд, кого только там [в части] знали. Тем, кто в Курской занимается поисками, волонтерам, искали информацию как только могли. Там познакомились с Евгенией, чей сын-срочник пропал и до сих пор не найден. Вместе нашли этот бот “Хочу найти” (украинский государственный проект по предоставлению информации о военнопленных, пропавших без вести и погибших военнослужащих армии РФ в Украине). Туда заявку отправили, и нам относительно оперативно сказали, что он в плену. 19 августа мы уже благодаря волонтеру Ирине поговорили с сыном по видеосвязи. Он сказал, что не ранен, жив-здоров. Мне этого было достаточно. Самое главное узнала – жив! Дальше дело было за тем, чтобы добиться обмена.
Только спустя несколько дней после того, как украинские волонтеры организовали созвон Гриши с его родными, семье пришло официальное уведомление из военкомата о том, что Григорий Савинков действительно в плену.
– Мы к тому времени уже поспокойнее были, молились, как бы быстрее обмен произошел, 13–14 сентября, как вы знаете, нам его обменяли, слава богу, – повторяет мать Григория. – А вот дальше спокойнее не стало. Мы уже не знаем, куда бежать и что делать, чтобы остановить его отправку обратно. Может быть, вы поможете, что-то подскажете? Потому что после обмена их отправили в Беларусь, а с Беларуси в подмосковную часть. И в крайний раз, когда удалось поговорить с сыном, он был встревожен, повторял, что “походу будут нас опять отправлять в воинскую часть”. Сказал прямо, что им другого выбора, кроме как подписать контракт, не оставляют.
14 сентября завершился начавшийся накануне обмен военнопленными. Россия забрала еще 103 (в общей сложности 147) своих военнопленных, сдавшихся в Курской области в прошлом месяце
По словам родных, на Григория и остальных вернувшихся из плена срочников “давят” сотрудники ФСБ – угрожают уголовным преследованием и буквально физическим насилием за отказ подписать военный контракт. Савинковы говорят, что “держатся” и не подписывают контракт под угрозами буквально три человека. Включая Григория.
– Ему угрожают уголовным преследованием, статью, конечно, не называют, но, мол, он своим отказом “дискредитирует армию”. Угрожают и буквально физической расправой, мы же знаем, что у них в ходу и ямы, и прикованные цепями солдаты. Семье угрожают “проблемами”, как я это понимаю, и с работой, и с той же дискредитацией. Мы этого очень боимся, потому что понимаем, что отправка на войну – это будет путь в один конец. Мы готовы куда угодно бежать, в какие угодно двери стучать, чтобы он дослужил до ноября этот год срочной службы и спокойно ушел домой. Только непонятно, куда бежать-то, – говорит его брат. – Парню 25 лет всего. Ну, это [воевать] не его. Он не должен там быть!
Родные Савинкова рассказывают, что сейчас Григорию звонить родным дают не чаще, чем когда он был в плену.
– Мы опасаемся, что сейчас его оторванность от родных в армии и угрозы приведут к непоправимому. Они [сотрудники ФСБ] там крепко работают с ними. Гриша сейчас в части под Москвой, они ждут перераспределения, и какие-то проверки проходят. В общем, ждут свою дальнейшую судьбу. Кому-то нужна медицинская помощь. То есть особой службы, я так понял, как таковой там нет. Там перевалочное место. Они окружены этими фээсбэшниками, это и страшно. Только брат и еще пара ребят смогли отказаться. Мать пересказывала разговор (только с ней ему и разрешили пару раз поговорить): “давят так давят”, что не каждый мужик выдержит, а тут срочники зеленые. Не только ему самому угрожают, а даже семье, – говорит брат. – Какими-то страшными последствиями. Хотя придешь в себя и подумаешь: а какие последствия могут быть? Он же срочник. По закону ничего такого ему не должно угрожать за то, что не хочет подписывать контракт.
“Нам тоже угрожают”
О том, как могут угрожать люди в погонах, Савинковы хорошо знают. К ним стали “писать и приходить из органов”, как только Григорий пропал.
– Когда брат пропал, мы начали звонить, писать, а нам просто говорили [военкомат, Минобороны], чтобы мы “не паниковали и не писали ничего в соцсетях”: “Никого не дергайте, “там” этим всем занимаются”. “Не надо поднимать панику, тем более общаться с “той” стороной – иначе все это может плохо кончиться. И для вашего сына, и для семьи”, – цитирует Александр “предупреждения”, которые получала их семья. – Ну, короче, матери они прям жестко поугрожать успели. Я даже сейчас не могу ее уговорить фото Гриши опубликовать. Боится! Так запугали. Как с числа 8 или 9 [августа] они начали “работать”, так только нарастало. Когда было официальное подтверждение о пленении, там прямо всех инструктировали – отца, мать: не писать! не звонить! ничего не выкладывать! Ни фото, ни видео, ни саму историю. Одним словом, запугали конкретно.
Правозащитники из антивоенного движения “Идите лесом” предупреждают, что все угрозы ФСБ или военных срочникам и их родным “совершенно пустые”.
– Никто не обязан контракт подписывать. ФСБ в этом кейсе появилось, видимо, потому, что через них всех пленных проводят, – говорит Иван Чувиляев из “Идите лесом”. – На все угрозы, прессования, уговоры и давление предлагаю совершенно ничего не отвечать. Молчать и категорически ничего не подписывать.
Опытные адвокаты советуют внимательно читать все документы, которые срочникам “подсовывают” на подпись.
– Они могут предложить на альтернативную службу перейти, могут еще под каким-то соусом подать военный контракт. Ловят доверчивых и неопытных, потому что многие верят на слово. Потом – оп, а ты подписал не заявление на АГС (альтернативную гражданскую службу), а контракт как “профессиональный военный”, – говорит опытный правозащитник (имя не раскрываем из соображений безопасности собеседника). – Здесь повернуть будет очень сложно. Поэтому лучше вообще постараться ничего не подписывать.
О своем отношении к войне запуганные родители Савинкова по понятным причинам говорить с журналистами не хотят, но его дальние родственники на условиях анонимности рассказали: вся семья пыталась избежать мобилизации и не подозревала, что “прилетит со стороны срочной службы”.
– Да что о войне сказать? Мы не понимаем вообще, за что она идет, за что гибнут все эти люди. Что это вообще за сумасшествие? Когда война началась, мама Гриши очень близко все к сердцу приняла. А потом еще мобилизация, и они все тогда с ума сходили – переживали, что и другого сына заберут, и в особенности отца. У него вообще военная специальность, он в ракетных войсках служил, – говорит один из родственников срочника. – Они постоянно читают посты, сообщения родных, у кого погиб солдат или ранен. Сложно представить, что они пережили, родственники тех, кто воюет, кто погиб, кто ранен. Я, когда вижу кого-то раненого с “СВО”, жуткие ощущения. А все эти новости о том, что люди возвращаются с войны и совершают преступления ужасные! Это все очень больно. Мне кажется, это позор будет для нас в будущем. Но хочется надеяться, что все это скорее закончится.
Ранее редакция “Окна” писала о гибели нескольких солдат срочной службы, которых дислоцировали в Курскую и Белгородскую области. На границе с Украиной погиб 21-летний Арсений Салтаев из многодетной семьи (у него остались родители и шестеро братьев и сестер) красноярского Лесосибирска. Его родственники признались, что боятся обвинять “страну и президента” в смерти сына. Вместе с Арсением погибли братья-двойняшки, Константин и Дмитрий Решки из омского села Карповка. Сестра Юлия рассказала редакции “Окна”, что семья постоянно отговаривала Костю и Диму от подписания контрактов, но они и сами не собирались воевать. Родные ошарашены их гибелью и ее обстоятельствами, но в возможность добиться справедливости не верят.
– Командир их тоже погиб, но еще один срочник, четвертый, вроде бы выжил. Как наши ребята из многодетной семьи, так и Арсений – тоже из многодетной, только наши – младшие. Дима рассказывал, что они подружились. Они в один взвод попали еще в Чебаркуле. Братья тоже дни считали до дембеля, как и он. Планов настроили, как будут учиться и работать. И вот как все вышло. Я не знаю, как можно доказать, что их смерть несправедлива. Куда обращаться? Накануне мы захоронили их, тела пришли в закрытом гробу. Мама решила, что не будет добиваться их вскрытия. Я не знаю, это ее решение. Но, мне кажется, надо бороться. Президент же лично обещал, что срочников это [война] не коснется. Ей командир клялся, что в случае опасности мальчишек сбережет и вывезет с границы. Как видим, никуда он их не вывез. Хотя прорыв границы уже был, третий день как.
Чуть позже в этом же месяце – 21 августа – на границе с Украиной погиб солдат-срочник Руслан Гайнуллин из Ханты-Мансийского автономного округа. Его мать Лилия Гайнуллина подтвердила смерть единственного сына в “зоне СВО” и что он был призван прошлой осенью – 20 ноября 2023 года, но отказалась уточнить, где именно Руслан погиб – в Курской или Белгородской области.
Судя по комментариям под постом о гибели Руслана, Лилия винит в смерти сына не российские власти, отдавшие приказ о военном вторжении в Украину, а украинских солдат. Мать солдата ставит лайки и пишет “спасибо” в ответ на фото снарядов с надписью “от друзей Руслана”. Его друзья и одноклассники, напротив, подчеркивают, что он был очень миролюбивым и воевать не хотел.
Также в августе в Курской области погиб Захар Соснин. Об этом сообщили его родственники из Забайкалья. Соснину в марте исполнилось 19 лет. Его призвали на срочную службу в декабре 2023 года. Весной 2024-го Соснин при непонятных для родных обстоятельствах подписал контракт. Его друзья сообщили, что Захара принудили к этому угрозами.
Случаи гибели солдат срочной службы, которых, как обещал президент РФ Владимир Путин, “не будут задействовать на СВО”, после вторжения ВСУ в Курскую область участились. В этом российском регионе погибли минимум еще три срочника: 19-летний Даниил Рубцов, 22-летний Никита Добрынин и 22-летний Артем Добродумский. По подсчетам ВВС, с начала войны против Украины погибли не меньше 159 срочников армии РФ.
Источник: «Окно».
