Важно обращаться к опыту Первой и Второй мировых войн, когда анализируем ситуацию, в которой мир оказался сегодня. Ведь сущность политических противоречий сама создает аналогии. И самая главная аналогия – как раз отсутствие возможностей решить проблемы с помощью переговоров и диалога, а не силы.
Вторая мировая война была продолжением Первой, ее участниками, можно сказать, были те же люди. Гитлер успел из ефрейтора превратиться в канцлера, унтер-офицер Жуков – в начальника Генерального штаба, маршал Петен – в главу коллаборационистского правительства, но все они – и миллионы других – имели опыт Первой мировой. И, конечно, проигравшие были уверены, что победители поступили с ними несправедливо, а потому стремление к реваншу буквально витало в воздухе. Победители боялись войны и пытались усмирить и даже задобрить проигравших. Однако политических возможностей согласиться со всеми их требованиями точно не было. Побежденные же воспринимали каждый компромисс как признак страха и слабости, и уже не могли остановиться…
Что-то схожее можем наблюдать и сегодня. Конечно, путинскую Россию как наследницу Советского Союза нельзя воспринимать как страну, проигравшую мировую войну. Но Россия проиграла больше: она проиграла цивилизационное состязание. Россия – страна, значительно опаснее нацистской Германии в 30-е годы прошлого столетия. Германия была обиженной проигравшей страной. А у современной России есть комплекс обиженного победителя.
Давайте попробуем посмотреть на ситуацию глазами Путина или такого, как Путин. Советский Союз уступил в “холодной войне” и согласился существовать по западным правилам. Однако “неблагодарный” Запад не только способствовал его развалу, он еще и не захотел равноправных отношений с новой Россией, вынужденной вывести свои войска из стран Центральной Европы и Балтии. Запад не только по достоинству не оценил этот шаг, но и “украл” бывшую советскую “зону влияния”, расширив НАТО. И когда западным лидерам было четко сказано, что интеграция Украины – красная линия, пересекая которую будут осуществлены “военно-технические” мероприятия, Запад не только отказался предоставить России “гарантии безопасности” – то есть гарантии восстановления старой советской зоны влияния, – но что-то там. насмешливо стал болтать о суверенитете!
Следовательно, это тоже стремление к реваншу. Он также витает в воздухе. И политических механизмов, чтобы договориться с Россией, действительно уже не существует, как в 30-е годы прошлого столетия уже не существовало эффективных политических механизмов, чтобы договориться с Германией. Поэтому возникает достаточно логичный вопрос: почему же не начинается Третья мировая война?
Ответить на этот вопрос не так уж трудно. Она уже началась, просто это мировая война XXI века. Это ведь первая мировая война при наличии у главных игроков сдерживающего оружия.
Если бы ядерного оружия не существовало как фактора, мы уже видели бы военные действия не только на территории Украины, но и на территории России и Беларуси. Никто не сказал бы, что это “не наш конфликт”. Возможно, международная коалиция за освобождение Крыма была сформирована еще в 2014 году – как в свое время сформировали международную коалицию за освобождение Кувейта, оккупированного Ираком. Возможно, что в 2022 году в случае нападения России на Украину натовские самолеты бомбили бы Москву и Санкт-Петербург так, как они бомбили Белград и Нови-Сад после попытки Слободана Милошевича выгнать албанцев из Косово. Да и начинала ли Россия эту войну, если бы осознавала, что не только Украина может дать отпор, но и весь цивилизованный мир?
Однако ядерное оружие делает всех участников противостояния гораздо более осторожными. Запад четко дает понять, что не только не желает быть участником конфликта, но и не согласен с использованием собственного оружия на суверенной территории России. Но и Россия фактически согласна с тем, что западное оружие можно применять против российской армии на территориях, которые Кремль объявил “субъектами Российской Федерации”. То есть, обе стороны приняли то, что война будет происходить на международно признанной территории Украины, согласились с локализацией конфликта. Во времена Первой, а тем более Второй мировой войны такое взаимопонимание было бы невозможным. Но оно не продиктовано здравым смыслом, а вызвано страхом перед ядерной войной.
Украинский пример помогает понять главное правило Третьей мировой войны: она будет происходить в форме локальных конфликтов так, чтобы это создавало угрозы прямого столкновения главных игроков с возможным применением не только стратегического, но и тактического ядерного оружия. И это правило актуально не только для России с ее реваншистскими устремлениями, но и для Китая с его амбициями по созданию “биполярного мира”.
Конечно, ситуация в корне изменится в случае, если ядерное оружие будет применено. Однако и в этой ситуации многое будет зависеть от того, как это произойдет. Будет ли это удар ядерного государства по неядерному (и от реакции других ядерных стран будет зависеть, как будет выглядеть мир и не станет ли наличие ядерного оружия единственным залогом выживания в нем) – или мы будем наблюдать (если выживем, конечно) обмен ядерными ударами.
Однако я не уверен, что историки будущего (если они будут людьми, а не крысами) будут называть такой конфликт Третьей мировой войной.
Вероятнее всего, Первым апокалипсисом.
Источник: Виталий Портников, «Локальная история».
