Правозащитники убеждены, что российские спецслужбы в Беслане 20 лет назад не ставили своей главной целью сохранение жизней заложников.
События 3 сентября 2004 года сделали географическое название «Беслан» синонимом горя и ужаса: в этот день при штурме школы №1 в небольшом североосетинском городе, на третьи сутки после захвата этой школы террористами, погибли 334 человека, из которых 186 – дети.
Почти через 20 лет после трагедии, 20 августа этого года, Владимир Путин встретился с тремя матерями детей, погибших тогда в бесланской школе – председательницей комитета «Матери Беслана» Сусанной Дудиевой, а также ее коллегами по руководству комитетом, Ритой Сидаковой и Анетой Гадиевой.
После встречи Анета Гадиева рассказала изданию «Агентство», что в ответ на жалобу женщин по поводу того, что «за 20 лет расследование так и не закрыто, проводится формально и не учло факты, которые выяснились в ходе судебных процессов», Путин сказал, что «не знал о затянувшемся расследовании и многое о нем».
При этом, судя по стенограмме с сайта Кремля, российский президент воспользовался трагической годовщиной, чтобы оправдать свое нападение на Украину: «Так, как мы боролись с террористами, нам сегодня приходится бороться с теми, кто творит преступления в Курской области, в Донбассе, Новороссии».
Он также заявил, что 20 лет назад «из-за границы пытались не только оправдать это ужасное преступление, но и оказывали террористам всяческую помощь: и морально-нравственную, и политическую, и информационную, и финансовую, и военную».
Теперь же, по словам Путина, «противники и враги… продолжают эту работу с попыткой раскачать нашу страну», но «как в борьбе с терроризмом мы добились своих целей, мы добьемся этих целей и на этом направлении, в борьбе с неонацизмом».
Между тем, факты тех дней ясно показывают, что вместе с Россией в сентябре 2004 года были все те страны, которые впоследствии были объявлены Кремлем враждебными.
Американские самолеты садятся в Беслане, Тбилиси и Киев соболезнуют
2 сентября 2004 года госсекретарь США Колин Пауэлл позвонил главе МИД России Сергею Лаврову и выразил поддержку российскому руководству в связи с захватом заложников в Беслане. На следующий день, 3 сентября, официальной представитель Белого дома Скотт Макклеллан заявил, что «ответственность за трагическую гибель людей лежит на террористах», а США «стоят плечом к плечу с Россией в борьбе против мирового терроризма». В тот же день официальный представитель Госдепартамента США Ричард Баучер назвал произошедшее в Беслане «варварским актом терроризма» и безусловно осудил захват заложников.
Еще через два дня, 6 сентября 2004 года, два самолета С-130 с гуманитарной помощью из США для пострадавших от теракта в школе приземлились в аэропорту города Беслан. На их борту были несколько тонн медикаментов и медицинского оборудования, которые были доставлены в Россию, как сообщило посольство США в Москве, «по просьбе российского правительства».
Видимо, именно это заставило Михаила Маргелова, в то время главу Комитета по международным делам Совета Федерации России, заявить в те дни в одном из интервью: «Мир в самом деле изменился, и наш бывший главный противник – США – теперь, похоже, главный союзник России в контртеррористической борьбе».
Не только США помогали медицинской техникой: президент Грузии Михаил Саакашвили в связи с событиями в Беслане заявил журналистам, что в Северную Осетию из Грузии направлены бригады «скорой помощи», и назвал гибель людей в российской республике «большой трагедией». Позже он заявил, что «террористы, захватившие школу в Беслане, враги не только России, но и Грузии и всего человечества».
В Киеве власти также с момента захвата заложников заявили о солидарности с Россией, а 7 сентября вся Украина почтила минутой молчания память жертв теракта в Беслане. В эфире телеканалов и радиостанций Украины начал отсчет 60-секундный метроном, на улицах городов страны остановился транспорт, и водители гудками выражали свою солидарность с этой акцией.
При этом в самой России 7 сентября власти собрали людей около Кремля на митинг «Россия против террора», который начался с раздавшейся из динамиков песни «Священная война», а закончился довольно бравурной «Я люблю тебя, жизнь». В руках митингующих были лозунги «Россию не поставить на колени!», «Переговоры с террористами на языке пулеметов», «Сильное государство – наша безопасность», а на одном из лозунгов прямо под флагом Великобритании было написано следующее: «Хотите помочь – экстрадируйте Закаева».
Марина Литвинович: Беслан как «спецоперация»
История использования Кремлем и спецслужбами теракта в Беслане для своих политических целей, по мнению независимых экспертов, тянется все эти двадцать лет, при том, что российское государство даже не пытается представить обществу реальные причины того, что произошло в Беслане 20 лет назад.
Создатель сайта «Правда Беслана» Марина Литвинович, вспоминая события в Беслане в интервью Русской службе «Голоса Америки», находит действия Кремля в ходе того теракта похожими на то, как Москва сейчас действует в Украине:
«Сейчас они используют слово “спецоперация”, но уже мне тогда было понятно, что все ключевые события, которые происходили при путинской власти – это такие “спецоперации”. Война – “спецоперация”, бесланский теракт тоже был превращен в “спецоперацию”, полную лжи и преступлений со стороны самой власти, “Норд-Ост”, подводная лодка “Курск”… Главный вывод: при всех этих спецоперациях для нашей власти совершенно не важны человеческие жизни, ей совершенно не важно, сколько будет жертв. Стало понятно уже тогда, что ничего не мешает нашей власти обменивать человеческие жизни на свою политическую стабильность и позиционирование».
Марина Литвинович, создавшая в 2005 году интернет-площадку для независимого сбора данных о теракте в Беслане, говорит, что все эти 20 лет российское государство «продолжает издеваться над женщинами в Беслане: никакого справедливого расследования так и не произошло, и власть до сих пор не признала тяжелую для нее правду о том, как на самом деле этот теракт произошел, чем он закончился, и почему погибли дети».
По мнению Литвинович, российские спецслужбы изначально не были настроены на спасение людей как на главную цель:
«Мы получили подтверждение этого из уст Александра Дзасохова (главы Северной Осетии в 2004 году – ред.), которого допрашивали в суде, что никакие переговоры всерьез не велись. Все три дня переговоры, результатом бы которых стала хотя бы попытка освободить часть заложников, никто из официального штаба не вел, это были какие-то частные инициативы. Политковскую, как мы помним, отравили по пути в Беслан, куда она ехала с целью пригласить Аслана Масхадова для переговоров. Такие же переговоры вели и другие люди, которых не так-то просто было отравить как Политковскую: этим занимался и сам Дзасохов, и (экс-президент Ингушетии – ред.) Руслан Аушев. И утром 3 сентября Дзасохов вышел к родственникам заложников и сказал, вдохновленно и приподнято, что “в переговорном процессе появились новые фигуры” (видимо, он имел в виду Масхадова), и “штурма не будет”. А ровно через час после этого выступления и произошло то, что потом изобразили как подрыв спортзала террористами».
«Но мы уже знаем, что это полнейшая неправда, – продолжает создатель сайта “Правда Беслана”, – и эту неправду удалось опровергнуть. Собственно, это были специально сделанные три выстрела по спортзалу из огнеметов, которые, видимо, совершили три сотрудника Центра специального назначения ФСБ».
Стоит напомнить, что официальное российское следствие, как заявлял глава парламентской комиссии Северной Осетии по расследованию причин теракта Станислав Кесаев, действительно проигнорировало тубусы от огнеметов, найденные в том месте, где находились спецназовцы ФСБ, и переданные ему жителями Беслана.
По мнению Марины Литвинович, власти Северной Осетии, с первого дня до самого начала штурма занижавшие число заложников втрое (подчиненный Дзасохова Лев Дзугаев называл цифру 354 при реальных 1128), не имели права голоса при принятии решений реальным штабом, сформированным приехавшими из Москвы силовиками:
«Я совершенно уверена, что Дзасохов очень мало влиял на происходящее событие. Он был говорящей головой в дни теракта, но реально решений особо никаких не принимал. Все решения были сосредоточены в руках теневого штаба из руководства и сотрудников Центра специального назначения ФСБ, которые приехали в Беслан 1 сентября вечером, заняли третий этаж в здании администрации Беслана и никого туда не пускали. Собственно, именно они командовали всей этой “спецоперацией”».
Александр Черкасов – о причинах и предыстории теракта в Беслане
Правозащитный центр «Мемориал», занимавшийся расследованием нарушений прав человека на российском Северном Кавказе еще со времен первой чеченской войны, отреагировал в 2004 году на теракт в Беслане однозначно. Уже через несколько часов после проникновения боевиков в школу руководство «Мемориала» выпустило заявление, в котором говорилось: «Этому преступлению нет и не может быть никакого оправдания. В очередной раз организаторы чудовищного террористического акта сознательно и обдуманно избрали в качестве своих жертв мирных, ни в чем не повинных людей. Особо вопиющим является то, что в заложниках оказались дети».
В том же заявлении «Мемориал» выразил надежду, что «руководство Российской Федерации сделает все возможное для спасения жизней заложников». Сейчас, через 20 лет после этого заявления, экс-председатель совета «Мемориала» Александр Черкасов говорит «Голосу Америки», что российское руководство поступило ровно наоборот:
«Во всех прежних больших терактах – Буденновск, Кизляр, “Норд-Ост” – силовики и ФСБ тоже рассчитывали штурмовать и уничтожать террористов любой ценой. При этом в двух случаях – в Буденновске и Кизляре – удалось путем переговоров освободить большинство людей. Но чем дальше, тем меньше было возможностей людей спасать, потому что главной целью для спецслужб, для спецподразделений было уничтожение террористов, а не освобождение заложников, не защита своих граждан. Тогда ведь прошло меньше 10 лет после Буденновска, где большинство заложников были спасены усилиями тех, кто мог вмешаться, мог что-то сделать для спасения людей. Но в Беслане, уже никаких возможностей для входа в переговоры правозащитников, депутатов – кого угодно – не было, не дали».
Александр Черкасов напоминает, что теракту в Беслане «предшествовало как минимум пять месяцев разнообразных событий», начиная со взрыва 9 мая 2004 года на грозненском стадионе, когда погиб глава Чечни Ахмат Кадыров. Ответственность за этот теракт, как и впоследствии за нападение на школу в Беслане, взял на себя чеченский полевой командир Шамиль Басаев.
«Шамиль Басаев готовил это долго, при ремонте стадиона его агентура замуровала два артиллерийских снаряда под правительственной трибуной, вмуровали кабель в бетон, пока шел ремонт. Это говорит о том, что он задолго планировал свои действия, – сказал Черкасов. – Следующее его действие – это нападение боевиков в ночь с 21-го на 22 июня в Ингушетии, когда они захватили много оружия и даже блокировали воинские части, поставили свои блокпосты и расстреливали силовиков. Потом в августе 2004 года в Грозном боевики пытались повторить свой успех в Ингушетии с выставлением на каких-то улицах блокпостов и попыткой взять под контроль часть города. Взрывы смертниц в воздухе: 24 августа самолеты из “Домодедово” взорваны над Тульской и Ростовской областями. 31 августа в Москве у метро “Рижская” взрыв смертницы с убитыми и ранеными».
Экс-председатель совета «Мемориала» считает, что к волне терроризма в 2004 году, апофеозом которой стал теракт в Беслане, привели действия федеральных силовиков на Северном Кавказе:
«Тактика грубой силы, которую применял федеральный центр на Кавказе, порождала недовольство. Она создавала мобилизационную базу вооруженного подполья. Оружие, захваченное в Ингушетии, потом было использовано и в Беслане. И речь шла не только о командирах боевиков, но и о рядовых участниках терактов. Многие из них ушли к террористам не просто так. Вот пример: в 2001 году в Веденском районе тот самый Игорь Стрелков занимался на базе частей спецназа ВДВ в районе села Хаттуни так называемым “контртеррором”, то есть похищением людей, пытками и убийствами. И одним из тех, кого Стрелков похитил, был человек по фамилии Нагаев, Увайс Нагаев. Он потом был убит. Свидетели говорят, что там было много таких: в шести случаях мы знаем поименно, где участвовал Стрелков, но на самом деле их гораздо больше. А через три года одна сестра Нагаева взорвала самолет, а другая – стала смертницей в Беслане. Эти пытки, насильственные исчезновения, убийства, были жестокостью ради жестокости, а не жестокостью, для того чтобы что-то предотвратить и кого-то спасти».
Александр Черкасов также напоминает о большом расследовании журналистки «Новой газеты» Елены Милашиной, которая выяснила роль «двойного агента» в рядах террористов, захвативших школу в Беслане:
«В отряде террористов был агент североосетинского Управления по борьбе с организованной преступностью по фамилии Ходов, который даже сообщал о том, что будет рейд террористов. И им поэтому даже “окно на границе” оставили – к тебе в руки приходят 40 боевиков, ты их вяжешь, все хорошо. Но Ходов был двойным агентом и работал прежде всего на Шамиля Басаева. Он не сказал, что теракт будет в школе, и назвал другое место. Таким образом, силовики Северной Осетии сами себя переиграли, и получается, что сами силовики неумелыми действиями, своей жестокостью, своими методами следствия, своими оперативными играми допустили то, что в итоге 1 сентября 2004 года отряд террористов сумел дойти до школы в Беслане беспрепятственно».
«Мы хотя бы попытались»
Марина Литвинович, поддерживавшая борьбу матерей Беслана за право знать, отчего погибли их дети, вспоминает историю того, как российская власть пыталась заставить этих женщин замолчать:
«Это была целенаправленная работа. Людей пытались заставить перестать бороться, перестать задавать вопросы. Часть людей отсеялась в первый год, небольшое количество, потому что им дали работу, квартиру во Владикавказе, я им не судья. Но остались женщины, во многих терактах и каких-то событиях в России именно женщины встают на эту борьбу за правду. Тогда была довольно успешно проведена попытка расколоть этих женщин, поэтому была создана другая организация, “Голос Беслана”. Принципиальным, мне кажется, был момент, что “Матери Беслана” вину за все случившееся больше возлагали на Дзасохова, который был тогда руководителем республики, а “Голос Беслана” вину – и я тут с ними солидарна – возлагал на тот самый штаб ФСБ, который принимал все эти решения».
Однако даже в этих условиях, по мнению Александра Черкасова, общественности и гражданским активистам удалось выяснить много важного:
«Из-за того, что один террорист (Нурпаша Кулаев) выжил и был арестован, пришлось организовывать суд, а в связи с этим судом стало известно достаточно много. Например, стало ясно, что кроме того штаба, про который знали все, был реальный штаб, где генералы Тихонов, Проничев и прочие что-то готовили. Была и колоссальная самоорганизация общества в Северной Осетии. За два года до того был теракт в “Норд-Осте” тоже с захватом порядка тысячи человек. И что, в Москве было какое-то общее массовое движение? Нет. А в Северной Осетии разные сообщества (родственники заложников, учительский комитет и так далее) много пытались сделать для того, чтобы расследование стало возможным».
Правозащитник также считает, что подключение российского гражданского общества и прессы к расследованию правды о Беслане было крайне важным: «О Беслане писала Анна Политковская, и очень много этим занималась Елена Милашина, “Новая газета” вообще. Бесланским делом в Страсбургском суде занимался “Мемориал”, наш юрист Кирилл Коротеев. Весь доступный юридический инструментарий был использован. Мы можем сказать почти как Макмерфи, герой “Полета над гнездом кукушки” Кена Кизи: “Мы хотя бы попытались”».
Источник: Данила Гальперович, «Голос Америки».
