В декабре 2022 года Игорь – житель посёлка Тёткино в Курской области – приступал к работе на большой стройке. Вдоль границы с Украиной, сразу в нескольких населенных пунктах, начинали возводить оборонительные укрепления – власти выделили на этот проект 3 млрд рублей, а рабочим пообещали по 5 тысяч рублей в сутки. Прошло два года – достроить в срок укрепления так и не смогли, строителям не выплатили зарплату, подрядчиков судили, а ВСУ прорвали оборону границы.
Игорь, один из строителей тех оборонительных укреплений, в середине августа покинул свой дом, как и другие жители приграничных населённых пунктов в Курской области. А когда возвращался в почти разрушенный посёлок, чтобы покормить скот – слышал звуки автоматных очередей на границе и видел, как мародёрят дома и на жаре погибают животные. «Вёрстка» с ним поговорила.
*Имя героя изменено из соображений его безопасности
«Ждать, пока тебе прилетит, не было смысла»
Стройка оборонительных укреплений в Курской области началась ещё зимой 2022 года. Я работал на участках под Тёткино и в Глушковском районе и всего один день – в Судже. Когда только приглашали на работу, обещали платить по 5 тысяч рублей в день. Это, конечно, очень высокая зарплата для нашего региона. Неделю отработал – вот тебе почти 35 тысяч рублей. Для сравнения: моему знакомому, который ездил из Курской области в Москву на работу охранником, платили 60 тысяч в месяц. А тут в два раза больше, при этом ты остаёшься дома на ночь.
Сначала всё было нормально. Учитывая, что стройка была вдоль границы – и Суджа, и Рыльск, и Глушково – бюджеты там были наверняка большие. Но потом – видимо, воровать стали, уж не знаю – начали снижать оплату. Начальники, которые занимались выплатами, постоянно менялись, – то один уехал, то другой пропал. Говорили: «Сейчас-сейчас, завтра-завтра». Всё затягивалось, и многие строители уходили, не доделывая работу. Хотя были и те, кто ждал денег до последнего.
В какой-то момент нам даже стройматериалы перестали привозить. Просто выходить на работу [вдоль границы] и ждать, пока тебе прилетит, не было смысла. Мы с другими рабочими написали коллективную жалобу, подали в суд.
В итоге на многих участках объект так и не был достроен. В тех окопах, которые всё-таки были закончены, военных в основном не было – я так понимаю, что не хватало людей.
А суд мы выиграли, но, к сожалению, ничего не сдвинулось. Кому-то 300 тысяч должны, кому-то – 500. Мне – около 200 тысяч рублей. Для нас, сельчан, это большие деньги.
«В трёхкомнатной квартире нас 12 человек»
На деньги, которые мне должны были выплатить на стройке, я планировал детей кормить, да в школу их собирать, ничего больше. За последние два года жизнь стала тяжелее – уроки ведут дистанционно, то интернета нет, то обстрел и в подвал нужно бежать во время занятий, то связь барахлит.
Со временем мы совсем перестали куда-то отпускать детей. Только дом, подвал, огород и совместная поездка к бабушкам. Интересно, что журналистов в Тёткино не пускали, потому что посёлок был якобы эвакуирован ещё два года назад. На самом же деле там оставались люди.
Раньше прилёты были по окраинам, и мы, наверное, привыкли к этому как-то, хотя сирены и так выли день и ночь. Но этим летом обстрелы усилились. Стали бить по центру. Почту разбили, автостанцию – полностью, по жилым домам начало часто прилетать. В общем, как появились коптеры, стало гораздо страшнее.
Когда начался прорыв, пришлось выезжать. Начальник нашего посёлка сказал, что эвакуироваться нужно срочно, потому что неясно, куда украинская армия пойдёт дальше.
Эвакуировались кто на чём, ё‑моё! Даже на велосипедах люди ехали, пешком шли… Потому что в автобусах боялись передвигаться. В посёлке Глушково, возле военкомата, был пункт эвакуации, но туда нам 32 км добираться. На дороге тоже было находиться опасно. Два месяца назад нашу соседку убило, пока она везла в больницу мать.
Мы вывезли родителей две недели назад, приехали в Курск к сестре. В трехкомнатной квартире нас сейчас 12 человек. Кто на полу спит, кто на балконе. Взяли ещё соседа, ему вообще деваться некуда – у него двое детей, и один с серьезным заболеванием.
Как с этим справляться? Шутками, прибаутками. Друг друга поддерживаем. Иногда соберемся все вместе с соседями. Ну, выпили бутылку, поговорили. Один вспоминает: «У меня вот такая вещь дома осталась». Другой ему: «Да ладно, хохлы попользуются».
«Люди думали, что выезжают на два-три дня. Не получилось»
Четыре дня назад я возвращался домой. Там и хозяйство у нас осталось – скот же ни в чем вроде как не виноват, и вещи нужно было забрать. Поездка была как раз в тот день, когда Глушковский мост взорвали. Подъехали к мосту, а военные нам говорят: «Моста больше нет, валите через другие дороги». Благо, я знал объездные пути.
Мы видели других людей, которые пытались вспешке выезжать на своих развалюхах. Но остаются и те, кто так и не эвакуировался. Кто сам не хочет выезжать. У моей соседки лежачая мать, и она сказала: «Никуда не поеду, мать не брошу, пусть меня здесь хоронят». Мы с товарищем отвезли ей десять литров бензина, сигареты и еду. Как она сейчас, не знаю. Связи никакой нет, света, газа и воды тоже.
Животные мрут. В последний раз я видел, что помирают куры без воды – стоит жара 35 – 37 градусов. Волонтеров почти нет… Пограничники пропускают местных, а волонтёрам пробраться туда сложнее, потому что очень опасно.
Остались, правда, не только хорошие люди, но и мародёры. Ходят по домам и магазинам. У нас «Пятерочка» и «Магнит» стояли закрытыми. Но окна из-за взрыва повылетали, и оттуда стали тащить продукты. Из домов забирают деньги и драгоценности. Люди ведь выезжали и думали, что это на два-три дня, пока обстрелы сильные, как и раньше это было. Выезжали в трусах, носках и футболках. Не получилось на два-три дня.
Когда дом обокрали, это видно. Калитка у соседа сломана, двери открыты. Рассказываешь потом об этом людям – плачут.
«Как показывают в фильмах о ВОВ»
Ближе к Украине, к станции, улиц нет – полностью снесены. Фрунзе, Чапаева, Белопольская, где пограничная застава была. Сахарный и спиртзавод тоже долбили – в радиусе километра-полтора нет целых домов. Наш пока ещё цел.
Возвращаться туда мне было страшно. Дурак только не боится. Украинской техники я не видел, но сами бои рядом слышны – автоматные очереди и тяжелое оружие.
А вот и сгоревшая колонна.
— Леонид Морозов (@TherapyBody) August 9, 2024
Утром картина катастрофы просто эпичная.
11 сгоревших камазов, набитых трупами орков. pic.twitter.com/Nlna7SVOot
Стягивают в область военных, в том числе срочников – но это дети. Понимаю, что стараются панику не разводить. Но дети погибли, восемнадцатилетние. Как матерям в глаза теперь смотреть? Вопросов нет, Путин обещал не посылать их в Украину. Но если некоторые погибли на российской территории, дальше что? Как теперь с этим жить?
Мы видели сами ту колонну военных, которую разбили под Рыльском. Пока ехали в сторону Курска, она была целой. Буквально на 100 км мы успели от неё отдалиться, и уже возле Курска к нам подбежал военный спросил: «Там колонна горит?» Говорим: «Да нет, ехали и всё нормально стояло». А он отвечает: «Ну всё, уже горит».
А обратно возвращались в тот же день и видели полные машины людей, как показывают в фильмах о ВОВ. Через борты висят люди, каски валяются, автоматы и бронежилеты. Кровище, грязище, всё это свежее дымит. Это был ад.
«Неизвестно, что ещё с этой областью будет»
Не знаю, когда это всё закончится и где мы будем жить. Обсуждают сертификаты на жилье – то есть ты должен отказаться от своего дома, чтобы стать собственником нового. Я не пойму, мы чего, отдаём уже эту территорию или как? Если людей оттуда переселяют, значит, больше мы туда не вернемся? Если дом пострадал и разрушен, я всё понимаю. Но мой пока цел и я хочу туда вернуться. Нахрена мне этот сертификат? Отбивать-то не собираетесь, командующие фронтами наши?
И потом, если купить новое жилье в Курской области, неизвестно, что ещё с этой областью будет. И тогда мне дадут новый сертификат? Или второй уже не положено? Я лично перевозил людей в Медвенский район, где как раз можно было приобрести жильё по такому сертификату – те, у кого нервишки послабее, начали переезжать ещё в 2023 году. Но и там уже обстрелы, а вокруг окопы роют оборонительные в срочном порядке. В общем, по телевизору у нас всё хорошо, а на самом деле совсем нет.
Пока что люди сходятся в МФЦ и стоят в километровых очередях, чтобы получить выплату в эти сраные 10 тысяч рублей. Стоять и ждать там в резиновых тапках, в которых люди выскочили из домов, – невыносимо. У меня старшая сестра инвалид первой группы, и она не ходит. Но и ей, как я понимаю, требуется явиться лично. Куда я её блядь повезу? Она тоже живёт сейчас с нами в одной квартире.
Мои родственники, которые сняли в Курске квартиру, обращались на днях за гуманитарной помощью. На пять человек дали одну бутылку растительного масла, одну пачку макарон, два одеяла, две подушки и пять тульских пряников. Кушайте, ни в чем себе не отказывайте!
Источник: Анна Рыжкова, «Вёрстка».
