После вторжения в Украину правила работы российских СМИ изменились: в ходу появился обязательный термин «специальная военная операция», уголовное наказание грозит за так называемые фейки об армии, действует полный запрет на слова «агрессия» и «захват» в отношении российской армии. Чтобы регулировать информацию в СМИ, главным редакторам спускают «методички», при этом рядовые работники медиа зачастую занимаюттся самоцензурой. «Вот Так» поговорил с сотрудниками государственных и прокремлевских медиа о том, как изменились принципы их работы во время войны.
Эволюция «методичек»
Многие государственные и аффилированные с Кремлем СМИ и до начала полномасштабного вторжения в Украину работали под пристальным вниманием властей и не считались свободными. Несмотря на это, в условиях мирного времени они иногда позволяли себе отступать от кремлевского курса. В феврале 2022 года все изменилось.
В марте Госдума приняла законы о «дискредитации» и «фейках» об армии. Медиа пришлось экстренно подстраиваться под новые правила работы, когда выдавать можно только официальную информацию от Минобороны. За любую другую редакция рискует подвергнуться уголовному преследованию. Позднее Администрация президента начала рассылать в издания «методички» – особые инструкции по освещению войны. В них содержится информация о том, как нужно преподносить определенные темы, важные для российской власти.
Летом 2022 года в Администрации президента настоятельно рекомендовали СМИ «проводить параллели между войной в Украине, крещением Руси и Невской битвой». О причинах начала вторжения просили писать так: «Конфликт на Украине был спровоцирован руками западных стран, которые передавали Украине вооружение. Украина должна была стать плацдармом нападения на Россию. Стратегическая цель коллективного Запада на протяжении несколько веков в отношении России не меняется – это сдерживание, ослабление, расчленение и полное уничтожении России».
Отдельно надо было упоминать «борьбу с безбожниками», «насильниками, разбойниками и убийцами». Подобные публикации быстро появлялись, к примеру, в РИА «Новости». Журналисты издания сообщали, что в Украине находят «следы исповедования украинскими нацбатами оккультизма и сатанизма», а саму войну называли «дьявольской».
При этом «методички» менялись в соответствии с повесткой. «Верстка» в январе 2023 года писала о четырех основных этапах изменений в освещении «СВО» с идеологической точки зрения:
- «косплей Великой Отечественной войны» и «денацификация»;
- материальная выгода от «присоединения новых территорий» и подготовка общественного мнения к оккупации;
- «где киевский режим разрушает – Россия восстанавливает»;
- «Цивилизация Россия – самодостаточна» и надо «стать лидером стран не-Запада».
Акценты на чужих промахах и своих «героях»
Экс-сотрудница МИЦ «Известия», знакомая с работой входящих в холдинг «РЕН-ТВ» и Пятого канала, в разговоре с «Вот Так» подтвердила наличие специальных методичек. Она вспоминает, что после начала войны «была полнейшая неразбериха», не всегда правила спускались вовремя. По ее словам, иногда тема уже была отработана, а методичка приходила спустя сутки.
«Что-то говорилось сверху, но без конкретики, не было до конца понятно, какие темы затрагивать, что и как освещать. Старались сделать все максимально осторожно, не трогать что-то нашумевшее. Были множественные летучки, где обсуждались все эти нашумевшие темы – к примеру, роддом в Мариуполе», – говорит собеседница «Вот Так».
В целом, по воспоминаниям собеседницы «Вот Так», методички можно было бы описать следующим образом: «Топим за наших, хохлы – идиоты и так далее». От журналистов требовалось «максимально подсветить, насколько идиоты эти хохлы». Со временем эти установки превратились в обязательное прославление «наших, русских, российских героев».
СПРАВКА
Экс-сотрудники прокремлевских медиа, анонимно ответившие на вопросы «Вот Так», уволились из изданий в конце 2023 – начале 2024 года.
Что касается российской повестки, с момента начала «СВО» на «РЕН-ТВ» и Пятом канале стало подниматься гораздо меньше тем про «социалку». Если до февраля 2022 года за один эфир на телеканалах было как минимум два социальных сюжета про то, как «плохо жить в российской глубинке, там что-то топит, где-то депутаты плохие», то потом все резко про это забыли, говорит экс-сотрудница МИЦ «Известия». По ее словам, можно было только рассказывать о том, как местные власти устраняют проблемы, либо говорить о каких-то скандалах, «которые уже разлетелись по телеграм-каналам».
По воспоминаниям журналистки, любого негатива о России стоило избегать. Также нельзя было освещать истории семей погибших бойцов, которые не могли получить выплаты, так как нужно было придерживаться официальной риторики о стопроцентной поддержке всех причастных к войне.
«В начале мобилизации были определенные проблемы: выхватывали кого попало, в лагерях не давали амуницию, броники и каски. Когда тема уже была нашумевшая, у нас это точно было в “стопе” [стоп-листе] либо через согласование. Если это мелькало, то только если местные власти как-то на это реагировали и помогали», – объясняет собеседница «Вот Так».
Следующим этапом для сотрудников МИЦ «Известия» стала так называемая война с фейками. В это время журналисты с особым рвением проверяли всю информацию из украинских источников, на эту работу «уходили огромные ресурсы». По воспоминанием бывшей сотрудницы холдинга, каждый раз, когда что-то не подтверждалось и «вылезало как украинский фейк», это нужно было обязательно подсветить.
«Нужно было освещать все проколы украинских властей, странные заявления зарубежных политиков, которые можно перекручивать или неоднозначно трактовать. Любые проблемы с поставкой техники: что может не хватить денег, кто-то может наложить вето на поставку этой техники – все это нужно было давать, как и любой срач внутри украинского правительства», – рассказывала бывшая сотрудница холдинга.
В целом от журналистов требовали обращать внимание на любые темы, которые «выставляют врага и помогающие ему страны в негативном контексте». Также с той поры действуют установки о том, что «мы хорошие, а они плохие». Менялись только детали в связи с ситуацией. К примеру, если под обстрел попали жилые дома в украинских городах, то сотрудники МИЦ «Известия» пускали в ход записи экспертов о том, «что это не наша ракета в дом фиганула, а ПВО украинская сработала».
На Первом канале, по данным источника «Вот Так», после февраля 2022 в эфире появились обязательные новые темы: «кроме СВО, это санкции, импортозамещение, сотрудничество с дружественными странами». По словам журналиста телеканала, в новостях еще «любят изредка проехаться по медийным релокантам» и обсудить «тезис нелегитимности Владимира Зеленского».
Самые строгие правила касаются освещения войны. Федеральные каналы используют только те данные, которые получают от Министерства обороны России.
«До отставки Сергея Шойгу в эфире были брифинги Игоря Конашенкова. Сейчас он с экранов исчез. Что касается работы на линии соприкосновения, то там всем рулит тоже пресс-служба МО. Где разрешат, там и снимай», – говорит сотрудник Первого канала.
В то же время на Первом канале особое внимание просят привлекать к героизму военных, возвращению к мирной жизни в «новых российских регионах». В 2023 году на пике конфликта Пригожина и Шойгу из информационной повестки исчезли «вагнера». В остальном установка остается неизменной: «Все задачи специальной военной операции будут выполнены».
«Как только западная военная техника появилась на Украине, российские медиа показывали кадры с уничтожением “Леопардов” и “Абрамсов”. Сейчас популярна тема насильственной мобилизации на Украине», – говорит собеседник с Первого канала.
Политолог Александр Морозов в разговоре с «Вот Так» отмечает, что в последние несколько месяцев российская пропагандистская машина помимо долгосрочных, сквозных сюжетов также отыгрывает тему нелегитимности Зеленского, ведет борьбу против Саммита мира в Швейцарии, против Майи Санду и евроинтеграции Молдовы. Во внутренней политике главные темы – новые меры социальной политики, которые анонсировал Путин при вступлении в новый президентский срок, демонстрация экономических успехов и «народного единства».
«Грани дозволенного прощупываем в процессе»
Бывший сотрудник телеканала РБК в разговоре с «Вот Так» сообщил, что в медиа нет четких указаний, как и что освещать. «Если захотят что-то снять с эфира или удалить, то об этом устно скажут. Чтобы не было никаких скринов и сливов. По крайней мере, на телеке так», – делится он.
По его словам, с начала войны все материалы редактируются по принципу «лучше перебдеть, чем недобдеть». Сам он уволился как раз потому, что у него «вообще перестало получаться хоть что-то себе выторговывать: просто полтекста тебе вычеркивают».
«Остается в лучшем случае невнятный бубнеж из эвфемизмов, а в худшем – тупо делаем вид, что не замечаем слона в комнате», – констатирует собеседник «Вот Так».
В RTVI, по словам осведомленного источника, тоже работает «базовая классика» – войну войной не называть, данные украинцев без реакции российской стороны не давать. В то же время он считает, что даже «в рамках этого шаблона можно оставаться непредвзятым и освещать то или иное событие, не утаивая от читателя суть произошедшего».
Собеседник «Вот Так» отмечает, что для сотрудников правила, которые действуют с февраля 2022, не меняются и уже воспринимаются как привычный шаблон. По его словам, грани дозволенного журналисты прощупывают в процессе, «советуясь между собой и со старшими товарищами». Также для понимания ситуации хватает знания законодательства, где без всяких «методичек» «очерчены красные линии для СМИ».
Источник в «Коммерсанте», знакомый с ситуацией в редакции, рассказал, что от журналистов издания требуют по возможности указывать позиции обеих сторон: если же новость касается обмена пленными или возвращения тел погибших, то сотрудникам можно не дожидаться второй стороны, но указать, «что РФ либо Украина пока не комментировали».
Язык войны
За последние два года изменилось не только то, о чем пишут пропагандистские СМИ, но и то, как они это делают. Еще в самом начале полномасштабного вторжения у россиян фактически насильно пытались изъять из лексикона слово «война». Согласно российскому законодательству, появившемуся в в марте 2022 года, называть «войну» в Украине можно только «СВО» – «специальной военной операцией», или другими разрешенными обозначениями.
Опрошенные «Вот Так» журналисты государственных или аффилированных с Кремлем СМИ подтвердили, что это правило действует до сих пор, хоть и в менее строгих рамках.
«В соответствии с предписанием Роскомнадзора слово “война” использовать нельзя. Варианты – например, “ввод войск” и “боевые действия” – можно. Еще допускается “российско-украинский конфликт»”, – объясняет источник, знакомый с правилами «Коммерсанта».
При этом в 2024 году табу установлено не на само слово «война», а на его использование в определенном контексте. Если же Путин или Зеленский произнесут его, то журналисты смогут не заменять слово, а оставить частью прямой речи. В МИЦ «Известия» также отметили, что в цитатах слово «начинало появляться не сразу, только спустя длительное время».
«Какое слово не говорят на российских телеканалах, вы прекрасно знаете (“война”. – Ред.). Я его не буду повторять. Не говорят еще “агрессия” и “ захват”, потому что каналы федеральные. Какая там может быть “агрессия”?» – объяснил собеседник с «Первого канала».
Политолог Морозов отмечает, что основной словарь кремлевской пропаганды сейчас построен на антизападничестве, антилиберализме, критике концепции прав человека, обосновании «особой миссии» России. Также официальная риторика жестко разделяет людей и целые государства по линии «свой – чужой».
Если говорить о военных терминах, которые активно употребляют российские СМИ в последнее время, то собеседник из RTVI вспоминает «санитарную зону». После того, как Путин последний раз допустил ее создание в марте 2024 года для охраны Белгорода от атак ВСУ, это словосочетание регулярно используется журналистами.
«Появилось много военных выражений в репортажах с линии боевого соприкосновения, таких как “накат”, “прилет”. Украинских военных мы называем “боевиками”, “бандеровцами”, “неонацистами”. Они нас – “орками”, “чмонями”, “русней”», – объясняет сотрудник Первого канала.
В заключении он подчеркнул, что многое, несмотря на обилие письменных и устных «методичек», сегодня строится на самоцензуре журналистов. Они сами хорошо понимают, что «можно показывать и о чем можно говорить».
Источник: Любовь Мазорчук, «ВотТак».
