В суды регионов юга России и Северного Кавказа за последние месяцы поступило более десятка гражданских исков, связанных с выплатами за убитых на войне в Украине. Почему “путинские” пять миллионов рублей становятся предметом споров между родственниками, разбирался сайт Кавказ.Реалии.
Жительница Ставрополья Елена Масликова с 2018 года состояла в браке с осужденным. И колонии он завербовался в подразделение “Шторм Z” и погиб 2 сентября прошлого года в районе украинского Бахмута.
В декабре Масликова обратилась через военкомат Нефтекумска к командиру войсковой части №22179 (в сообществах родственников наемников сообщается, что она расположена в Новочеркасске Ростовской области) для получения единовременной выплаты в размере пяти миллионов рублей. Ей отказали, так как деньги уже были зачислены в полном объеме на счет Ирины Котельниковой, матери погибшего. Чтобы получить хотя бы половину выплаты, вдова обратилась в суд.
Представитель военкомата Нефтекумска на заседании заявил, что “сведений о наличии у погибшего супруги не было”, а комиссариат не обязан устанавливать круг близких родственников – всю информацию контрактник указывает сам при поступлении в армию.
Брат погибшего в суде заявил, что Масликова, пока ее муж находился в местах лишения свободы, сожительствовала с другим человеком. Кроме того, отправляясь на фронт, наемник якобы рассказал о скором разводе. Впрочем, суд посчитал семейные отношения реальными, потребовав отдать заявительнице половину от пяти миллионов рублей.
В Калачевском районе Волгоградской области выплату за погибшего наемника ЧВК “Вагнер” его мать Татьяна Юдина потребовала отобрать у Виктории Банченко, бывшей сожительницы сына.
В 2016 году Валерий Юдин был приговорен к десяти с половиной годам колонии строгого режима за серию краж и покушение на сбыт наркотиков. Отбыв большую часть срока, он завербовался на войну, получил помилование засекреченным указом Владимира Путина и вскоре погиб.
Мать Юдина и его сожительницу пригласили в офис ЧВК “Вагнер”, где им передали наличные – пять миллионов рублей за смерть, 100 тысяч недополученной зарплаты и 90 тысяч на организацию похорон. Банченко на предложение сотрудника ЧВК отдать деньги матери убитого ответила отказом, так как именно она была указана в завещании наемника.
Тогда Татьяна Юдина обратилась в правоохранительные органы, требуя возбудить уголовное дело против бывшей сожительницы сына, но получила отказ. В суде иск тоже не удовлетворили, поскольку наемник не являлся официальным военнослужащим армии России.
В Карачаево-Черкесии о выплатах за погибшего на войне 21-летнего Андрея Назаренко спорили его родители Оксана и Андрей. Мать рядового 34-й отдельной мотострелковой бригады указала, что развелась с мужем, когда сыну было два года. С тех пор, по ее словам, отец не занимался воспитанием и не интересовался судьбой ребенка, хотя и выплачивал алименты. Похороны военного мать организовала самостоятельно.
В свою очередь, отец настаивал, что после развода забирал сына домой и ездил с ним на море, а также “постоянно отслеживал его жизнь посредством социальной сети “Одноклассники”. В качестве доказательства он предоставил фото с шестилетним Андреем на отдыхе.
Тяжба между родителями длилась с осени 2022 года, когда Усть-Джегутинский суд Карачаево-Черкесии удовлетворил иск матери, лишив ее бывшего мужа права на социальную помощь. Апелляция отменила решение, и кассационный суд с этим согласился. В итоге Оксана Назаренко обратилась в Верховный суд России, который в январе этого года направил дело на новое рассмотрение. В результате Верховный суд Карачаево-Черкесии удовлетворил требования матери погибшего.
Выплаты за убитого на войне добивается также житель Адыгеи (его имя в судебных материалах не указано). Он утверждает, что состоял в браке с матерью погибшего и содержал его, когда тот был подростком. Городской суд Майкопа удовлетворил иск, но военкомат оспорил решение, заявив, что отчим не предоставил “бесспорных доказательств о фактическом воспитании и полном содержании” убитого сержанта. Верховный суд Адыгеи отменил решение городского суда, оставив иск без рассмотрения.
Конфликты с разделом полагающихся за смерть на войне “путинских” выплат связаны с тем, что властям легче отдать деньги одному родственнику, чем разыскивать всех членов семьи, говорит Сергей Кривенко, руководитель правозащитной организации “Гражданин. Армия. Право”.
Он напоминает: если выплаты родным погибшего контрактника Министерства обороны России регулируются законодательно (пять миллионов рублей делятся в равных долях между супругой, родителями и детьми), то на вагнеровцев это требование не распространяется.
“Мало того, что государство отправляет этих военных на верную смерть в “мясные” штурмы, так еще лишает их посмертного общечеловеческого права на скорбь родных. Вместо уважительного отношения к памяти члены семьи устраивают склоки и тяжбы, доказывая, кто был ближе погибшему”, – прокомментировал ситуацию бывший депутат Ейского района Краснодарского края Александр Коровайный.
Как считает лидер волгоградского антивоенного движения “Дозор” Евгений Кочегин, судебные разбирательства между родственниками убитых на войне не в последнюю очередь связаны с их бедностью: они пытаются получить деньги, “чтобы горе не было напрасным”.
“Для подавляющего большинства обычных россиян пять миллионов рублей – фантастическая сумма. Они могут работать всю жизнь и так никогда ее не накопить. Поэтому родные убитых с таким упорством борются за эти деньги. Жители мегаполисов, где уровень жизни выше, могли бы пройти мимо, а на юге и Северном Кавказе это единственный шанс получить такие средства”, – заключил активист.
Источник: Семен Решетилов, «Кавказ.Реалии».
