80 лет назад союзники начали одну из самых масштабных операций Второй мировой – «Оверлорд», операцию по освобождению Франции и, в конце концов, всей Европы от нацизма. На днях в Нормандии изобиловали государственники, прибывшие отметить этот юбилей – президенты Соединенных Штатов, Франции и Италии, король Великобритании, премьеры Канады и Великобритании, федеральный канцлер Германии… Однако отсутствие президента России – как и присутствие президента Украины – наглядно напоминали, что мир упоминает о высадке союзников уже не в довоенную, а в военную эпоху.
В день празднования этой великой даты один из ветеранов американской политики лидер республиканцев в сенате Митч Макконелл написал в своей колонке для The New York Times, что «американские солдаты присоединились к союзникам и начали борьбу с государствами Оси не в качестве первого инстинкта, а в качестве последнего довода. Они пошли на войну, потому что бездействие свободного мира не оставило им другого выбора, нежели воевать».
Это удивительно современный взгляд на историю Второй мировой. Макконелл в своем тексте говорит не только о героизме, но и о безразличии свободного мира к подъему воинственного авторитаризма. Господствующей идеологией Соединенных Штатов в 1930-е годы был воинственный изоляционизм, в преданности которому должен был убедить публику любой политик, претендовавший на пост президента Соединенных Штатов или на место в Конгрессе. Готовность следовать политическому завещанию президента времен Первой мировой Вудро Уилсона – он настаивал на обязательствах Соединенных Штатов перед Европой и миром – автоматически превращала любого серьезного политика в маргинала. Соединенные Штаты самоустранились даже от участия в Лиге Наций, создание которой было инициировано их собственным президентом. Но и европейские лидеры с их попыткой договориться с Гитлером выглядели не намного лучше. Вечным аргументом об оправдании этого очевидного политического невежества до сих пор служит несправедливость европейских границ после Первой мировой войны. Почему эта «несправедливость» оправдывала действия Италии, которая как раз территориально выиграла после Первой мировой, а затем аннексировала Эфиопию и Албанию или какое отношение к несправедливости имеют дикий антисемитизм и расовая теория Гитлера, нам почему-то не объясняют. Но аргумент несправедливости границ отлично усвоили все диктаторы наших времен – от Милошевича и Саддама Хусейна до Путина.
Для Америки все изменилось только после Перл-Харбора. До этого нападения президент Франклин Рузвельт с невероятными усилиями убеждал соотечественников в необходимости помощи воевавшим против Рейха странам, но обещал американцам, что они ни в коем случае не будут участвовать в европейской войне. Даже после удара Японии и оглашения ею войны Соединенным Штатам Белый дом пытался избежать войны с Германией, но Гитлер не оставил Рузвельту выбора. С этого времени американцы предпочитают вспоминать свой героизм, а не свой изоляционизм.
Митч Макконелл прав в своих параллелях. Джозеф Байден является прямым продолжателем политической линии своего однопартийца Франклина Рузвельта – помогать союзникам, но не вмешиваться в войну напрямую. Еще более опасна позиция однопартийца Макконелла Дональда Трампа, который продолжает верить в возможности договоренностей с диктаторами примерно так, как западные лидеры 1930-х верили в возможность договориться с Гитлером и Муссолини. Именно эта вера, эта неспособность вовремя отреагировать на опасность и привела союзников на кровавые пляжи Нормандии.
На одном из таких пляжей лидеры западного мира могли обменяться рукопожатием с Владимиром Зеленским – лидером страны, страдающей агрессией тоталитарного соседа, как Эфиопия, Чехословакия или Польша в 30-е годы прошлого столетия. Действительно, сейчас эти лидеры настроены более решительно, чем за 85 лет до этого. Однако они все же пытаются держаться в стороне и верят в то, чего никогда не бывает у настоящих диктаторов – в здравом смысле и инстинкте самосохранения. Но если у человека есть эти необходимые для политика демократического мира качества, он не способен создать эффективную диктатуру. И Гитлер, и Муссолини, и Сталин, и Путин, и даже Си Цзиньпин далеки от здравого смысла. Байден все еще пытается продолжать политику Рузвельта в Перл-Харбор. И у него, и у его коллег по мировому лидерству те же иллюзии, что у их предшественников в 1930-е – большую войну можно предотвратить, если ее локализовать. Хотя на самом деле большую войну можно остановить только своевременными совместными усилиями. И так, чтобы предотвратить великую войну, нужно остановить локальную войну без пристрастий для агрессора.
В декабре 1941 года американский изоляционизм потерпел полное и позорное фиаско – с этим фиаско можно сравнить хотя бы фиаско тех, кто и после 2014 года верил в возможность прекращения конфликта с Россией путем постоянных договоренностей с Кремлем и дождался февраля 2022 года. Спустя еще три года после Перл-Харбора американские герои совершили свою дерзкую высадку на нормандских пляжах, и для многих из них это был последний бой.
Если бы не сотни идиотов, которые годами убеждали своих соотечественников, что Америке ничего не угрожает и главное – держаться в стороне, большинство этих молодых людей прожили бы долгую и счастливую жизнь. Жизнь без войны. Жизнь без кровавых пляжей Нормандии. «Не стоит ожидать еще одной такой катастрофической атаки, как Перл-Харбор, чтобы лишить сегодняшних изоляционистов иллюзии, что региональные конфликты не будут иметь последствия для мощнейшей и преуспевающей нации мира», – отмечает Митч Макконелл.
Вопрос в том, способны ли американские и вообще западные элиты осознать эту простую истину до, а не после новой катастрофической атаки.
Источник: Виталий Портников, Zbruc
