Благодаря неожиданной инициативе на фронте могут появиться тысячи эффективных и мотивированных воинов
Решение о привлечении заключенных в ряды ВСУ подсветило критический дефицит людей на фронте. Еще в прошлом году разговоры о таком варианте пополнения сил на передовой наталкивались на невосприятие общества и политиков, вызывая очевидные параллели с частной военной компанией «Вагнер», сейчас же процесс запущен. Закон действует, осужденные выходят на свободу, чтобы надеть пиксель.
Конечно, это стало темой для манипуляций российских пропагандистов. Однако Украина – не Россия, как когда-то заметил второй президент Леонид Кучма. Заключенные, условно-досрочно освобожденные по решению суда, не будут сформированы в отдельную «армию», а будут рассредоточены небольшими подразделениями в составе боевых бригад, что, стоит надеяться, позволит и адаптировать этих новобранцев, заботясь об их равенстве с другими пехотинцами, и контролировать их, чтобы даже в миниатюре не повторить опыт армии Пригожина.
Однако даже если все осужденные, кто может воспользоваться правом условно-досрочного увольнения, подпишут контракт с ВСУ (а таковых в стране, по данным Министерства юстиции, 20 тысяч), они не перекроют и десятую часть мобилизационных потребностей армии. По состоянию на прошлую неделю лишь немногим более тысячи заключенных воспользовались нормой нового закона и присоединились к защите страны.
Головорезы, сидеть!
Украинский подход к мобилизации заключенных принципиально отличается от российского прежде всего тем, что надеть военную форму может не каждый осужденный, а только отбывающий наказание за нетяжкие преступления. Убийцам, насильникам, маньякам, педофилам путь в ряды ВСУ закрыт.
В российской армии же радостно приветствуют всех вчерашних «зеков», и тяжесть статьи Уголовного кодекса, по которой они отбывали наказание, не имеет значения. Многие уголовники, обреченные еще 10-20 лет жить за решеткой, охотно воспользовались шансом «искупить вину кровью». Инфопространство время от времени пестрит сообщениями о помилованном Путиным сатанисте-каннибале или о «герое СВО», который, приехав на побывку, изнасиловал и зарезал бабушку и тому подобное.
Практику вербовки на фронт головорезов и садистов ввел в 2022 году Евгений Пригожин, бывший повар Путина, олигарх и главарь частной военной компании «Вагнер», хорошо знакомый с законами тюремного бытия, поскольку сам дважды «ходил на зону» и провел за решеткой суммарно 10 лет. После бунта Пригожина, а затем его убийства летом 2023 Минобороны РФ перехватило его «наработку», сформировав из остатков «вагнеровцев» и новых зэков бригады под брендом «Шторм-Z». Такие, в частности, были использованы при наступлении на севере Харьковщины.
«В России это было не мобилизацией, а привлечением в армию уголовников с акцентом на осужденных за тяжкие преступления, что происходило вопреки действующему российскому законодательству. В них на войну попадали жестокие преступники, продолжившие совершать преступления по возвращении с фронта. У нас это запрещено законом», – отмечает в разговоре с «Главкомом» политолог Владимир Фесенко.
Заместитель командира 14-го отдельного полка ВСУ Евгений Карась считает, что украинские заключенные значительно менее криминализированы, чем российские, а значит, предполагает, что проблем после их возвращения в мирную жизнь будет меньше.
Все опрошенные «Главкомом» эксперты подчеркивают: на фоне безжизненной мобилизации, вызванной отсутствием действенной мобилизационной политики, привлечение осужденных к обороне страны является правильным и рациональным шагом.
«На третьем году войны мы все должны понять: если это полезно в деле борьбы с врагом – это нужно делать. По предварительным расчетам, на фронте может появиться 20-25 тысяч военных из бывших заключенных, и это довольно весомая цифра по сравнению с темпами мобилизации людей на свободе», – говорит Игорь Романенко, генерал-лейтенант в отставке, экс-заместитель начальника Генштаба ВСУ.
Эксперты считают, что парламент мог бы и расширить нормы законодательства, чтобы в ряды защитников стало большее количество осужденных. В частности, в законе говорится, что одеть пиксель может заключенный, которому осталось отбыть не более трех лет определенного судом срока наказания. Ветеран АТО и директор Национального антарктического научного центра Евгений Дикий назвал это условие «совершенно нелогичным и необоснованным». Почему не может пойти в армию, например, осужденный за совершение ДТП, которому до конца тюремного срока осталось три с половиной или четыре года?
«По моему мнению, этот закон (закон о добровольной мобилизации заключенных – ред.) слишком сужает количество людей из колоний, которые могут быть мобилизованы. Я понимаю, почему оружие не дают насильникам или серийным убийцам, но почему не могут воевать осужденные за коррупционные преступления? – риторически спрашивает Дикий.
В конце концов, напоминает эксперт, заключенные являются такими же гражданами Украины, как и мы, поэтому вполне вероятно, что многие из них искренне хотят защищать Родину с оружием в руках. «Они могут не любить закон, но это не значит, что они не любят свою Родину», – говорит Евгений Дикий.
Закон в действии. На какие особенности обращают внимание военные
В любом случае мобилизация заключенных набирает темпы. В последние недели суды массово удовлетворяют ходатайство колоний об условно-досрочном освобождении осужденных для прохождения военной службы. На 27 мая из тюрем вышли 1090 человек, и рекрутинговые службы боевых бригад ВСУ уже начали искать бойцов среди вчерашних узников.
Для тех, кто вздумает воспользоваться мобилизацией как призрачным окном возможностей для побега есть отдельная норма закона – за уклонение от службы после условно-досрочного освобождения грозит от 5 до 10 лет тюрьмы.
Закон оговаривает, что добровольцы из мест лишения свободы не обязаны быть прикомандированы по одному в разные взводы либо роты, а обязаны служить совместно в, назовем это так, особых подразделениях. Поскольку добровольцев, которые до недавнего времени носили тюремную робу, разбирают бригады, можно предположить, что сейчас из них будут сформированы взводы или роты, но отнюдь не батальоны или тем более бригады, как в армии РФ. По крайней мере, пока.
Перед тем, как отправиться на передовую, новобранцы еще полтора месяца пройдут обучение в учебных центрах.
Евгений Карась в разговоре с «Главкомом» убеждает, что должна быть определенная сегрегация подразделений экс-осужденных и командовать ими должны не выходцы из их среды, а только офицеры ВСУ.
С мнением о сегрегации специфических новобранцев не согласен командир Российского добровольческого корпуса Денис Никитин (известный как White Rex). Он считает, что не стоит создавать отдельные подразделения из вчерашних заключенных, потому что это продемонстрирует недоверие и еще больше отдалит их от воинского коллектива.
«Безусловно, этим ребятам еще нужно себя проявить, но не стоит их сразу выделять в отдельные подразделения – все это имеет характер продолжения российской кастовой тюремной системы, а это надо ломать», – делится мыслями с «Главкомом» Денис Никитин.
Командир РДК имеет опыт работы с военными, попавшими в армию из колоний. Правда, не из украинских, а из русских. Речь идет о заключенных, которые были мобилизованы в РФ и, попав в плен, заявили о желании перейти на украинскую сторону.
«Я обращаю внимание на многие факторы: биография, возраст, статьи (по которым осужден – ред.), обстоятельства попадания в плен, мотивация идти в РДК, морально-психологическое состояние, состояние здоровья, наличие или отсутствие зависимостей; мы обязательно тестируем на ВИЧ, гепатит и туберкулез», – рассказывает офицер и добавляет, что после собеседования эти люди обязательно проходят полиграф.
Никитин говорит, что в качестве командира он вполне доволен тем, как себя показывают в бою бывшие заключенные, и добавляет, что некоторые даже получили награды от Министерства обороны Украины за храбрость и героизм.
«Бандитский кураж» – не лишний в бою
То, что бывшие осужденные могут быть очень эффективными воинами, знают люди, сражавшиеся с россиянами во времена АТО.
Десять лет назад Евгений Дикий прямо с Майдана ушел добровольцем на Восток, командовал ротой в добровольческом батальоне «Айдар», где воевали, в частности, и бывшие осужденные.
«Во времена формирования «Айдара» (летом 2014 – ред.) в добробатах никто не спрашивал справок о судимости. Приехал, взял в руки оружие и пошел убивать окупантов, – вспоминает ветеран АТО. – Лишь позже оказалось, что у кого-то из наших непогашенная судимость или несколько «ходок» за плечами. И все они остались воевать неофициально, зная, что не получат никаких льгот, а их семьи в случае их гибели не получат компенсации».
«В некоторых операциях осужденные так себя проявляли, что не каждый из нас на такое бы отважился. Это то, что называется «бандитский кураж», и на войне он очень не лишний», – делится Дикий.
О том, что во время АТО эффективно воевали бывшие узники-добровольцы в разговоре с «Главкомом», напоминает и Елена Нагорная, офицер-психолог, которая пошла на службу в 2016 году.
«Не скажу, что именно это обстоятельство в биографии (судимость и опыт тюрьмы – ред.) становилось ключевым для построения коммуникаций внутри подразделений, – говорит Нагорна. – Армия – это срез общества со всеми его слоями и группами. Так почему здесь не могут быть бывшие заключенные? Война создает условия, где проявляются самые яркие черты человека. И есть не редкие случаи, когда бывшие заключенные демонстрируют высокие профессиональные и лидерские качества. Особенно сейчас, когда основная мотивация военнослужащих – не профессиональная служба, а защита страны и непосредственно своей семьи».
«Если человек где-то в жизни ошибся или сознательно оказался вне закона – это не значит, что человек не патриот своей страны», – подчеркивает Евгений Дикий.
Источник: Дмитрий Шутаев, «Главком».
