Евгения Кара-Мурза, жена российского оппозиционера Владимира Кара-Мурзы, которого в РФ в апреле 2023 года приговорили к 25 годам лишения свободы, в том числе за “фейки” и госизмену, в интервью DW рассказала о том, что сейчас происходит с ее супругом. 43-летняя Кара-Мурза, возглавляющая ныне Фонд “Свободная Россия”, описала также масштабы подавления инакомыслия в стране.
DW: Что вам известно о состоянии вашего мужа и условиях, в которых он содержится?
Евгения Кара-Мурза: Последние шесть месяцев мой муж содержится в одиночной камере в ШИЗО в так называемой “колонии особого режима”, которая является самой суровой в российской пенитенциарной системе в Западной Сибири, примерно в 3000 километрах от Москвы. Его кровать прикреплена к стене с 5:00 утра до 9:00 вечера каждый день. У него есть только одна табуретка без спинки – единственный предмет мебели в камере.
Вещи, которые ему разрешено держать при себе, – это кружка, зубная щетка, кусок мыла, два полотенца и две книги. Он получает полтора часа в день на чтение или написание писем, когда ему приносят (пришедшие ему. – Ред.) письма, ручку и бумагу. Позволены также ежедневные 90-минутные прогулки в маленьком дворике, где он опять же никого не видит. Он не имеет абсолютно никаких человеческих контактов, кроме общения со своим адвокатом пару раз в неделю.
– После смерти Алексея Навального в начале этого года насколько вы обеспокоены здоровьем и безопасностью вашего мужа?
– Жестокое, наглое убийство Алексея Навального, боюсь, не прибавило мне опасений, потому что я уже много лет опасаюсь за жизнь своего мужа, который находится в оппозиции к Владимиру Путину с тех пор, как Путин пришел к власти более 20 лет назад. Мой муж пережил два покушения на него. Благодаря независимому расследованию, проведенному Bellingcat, The Insider и Der Spiegel, мы знаем имена и лица тех сотрудников ФСБ, кто следил за ним до обоих покушений. Первое произошло в 2015 году, всего через три месяца после убийства Бориса Немцова в Москве. И с тех пор, конечно, я каждый день знала, что моя жизнь и жизнь моего мужа находятся в серьезной опасности.
– Вы продолжаете его работу, пока он находится в тюрьме, выступаете в защиту его и других политзаключенных в России. Вы сами живете в США, но Кремль печально известен тем, что у него длинные руки. Чувствуете ли вы себя в безопасности? Становились ли вы объектом преследования за свою деятельность?
– Знаете что, несколько моих коллег – удивительные, сильные бойцы. За последние пару лет они уже подвергались нападениям за пределами России. Это не значит, что нас это остановит. Мы понимаем, против чего мы выступаем, и я понимаю, что лучший способ помочь моему мужу – это продолжать его работу. Мой муж уже много лет выступает в защиту политических заключенных в Российской Федерации. А с 2010 года он борется за принятие во всем мире “акта Магнитского”, согласно которому вводятся санкции – персональные, целенаправленные – против тех, кто нарушает права человека по всему миру. И я считаю, что эта работа должна продолжаться, особенно сейчас.
До тех пор пока Владимиру Путину позволено оставаться у власти, разжигание войны будут продолжаться, как и репрессии в стране. Единственной гарантией мира и стабильности на континенте является демократическая Россия. А чтобы это произошло, режим в Кремле должен пасть. Но пока мы должны убедиться, что те, кто сегодня противостоит режиму Владимира Путина, как внутри страны, так и за ее пределами, те сотни и сотни политических заключенных и сотни тысяч россиян, которые покинули страну, потому что не захотели быть соучастниками войны и продолжают работать извне, все эти люди выживут. Чтобы быть там (в России. – Ред.), когда режим рухнет, чтобы они смогли построить демократию в стране.
– Вы упомянули о сотнях политических заключенных в России. Насколько Владимир Путин преуспел в этом – в том, что касается подавления инакомыслия, заключения в тюрьму лидеров и активистов оппозиции, тех деятелей, кто выступает против его политики?
– Коротко говоря, как и в советские времена, любого, кто выступает против официального курса в путинской России, режим выставляет шпионом, преступником, предателем, иностранным агентом, экстремистом, террористом или сумасшедшим. Поэтому режим вернул весь арсенал репрессивных методов советского образца, включая карательную психиатрию, физическое и сексуальное насилие. Сталинская эпоха, тюремные сроки на 10, 15, 20 лет. Пять лет за инакомыслие, за то, что вы говорите правду, отвергаете навязанный народу официальный нарратив. Так что уровень угнетения в стране действительно пугает.
По данным “Мемориала”, самой уважаемой российской правозащитной организации и солауреата Нобелевской премии мира, число политзаключенных в России сейчас приближается к 700 человек. И это очень консервативные оценки, как говорят в “Мемориале”. Там утверждают, что реальное число политических дел в стране вдвое или втрое выше. А согласно недавнему расследованию СМИ (издания “Проект”. – Ред.), только за четвертый срок Владимира Путина было проведено больше политически мотивированных судебных процессов, чем при советских лидерах Никите Хрущеве и Леониде Брежневе вместе взятых.
– Я хочу уточнить. Посадив в тюрьму этих оппозиционеров, он действительно лишает их голоса или терпит неудачу, потому что такие люди, как вы, выступают от их имени?
– Я не верю, что вы можете узнать правду. Я верю, как и мой муж, что больше всего диктаторы боятся правды и огласки. Поэтому говорить об этом, об этих людях, оказавшихся за решеткой, называть их имена и рассказывать их истории очень важно, потому что это не только обеспечивает им определенную степень безопасности за решеткой, но и позволяет миру увидеть (происходящее. – Ред.). И я считаю, что эти истории заслуживают того, чтобы их услышали. Эти истории о храбрости, мужестве, человеческой честности заслуживают того, чтобы о них узнали, потому что Владимир Путин пытается уничтожить эту демократическую альтернативу своему режиму. И эти люди – лица той демократической России, которую мы все хотим видеть.
Источник: Николь Фрёлих, Deutsche Welle.
